Девушка стиснула зубы. Нет, ну как Лизка его терпит?
— Вообще-то, я звоню тебе! Есть разговор!
— Крайне неудобно! Может подождать?
— Нет! Это важно! Мало того, что ты даже поздороваться не удосужился, так еще…
Девушка настороженно прислушалась.
Что это? Собака залаяла на заднем фоне? Где черти носят этого мужика?
— Какого лешего ты орешь, Алмазова? Я оглох от твоих воплей! Давай, в полголоса, излагай!
— Оглох он! А сам когда орешь, никто, значит, не глохнет?
— Соня?
Ой!
Этот спокойный и ласковый тон она уже знала. Один неверный шаг, и беды не миновать. Лучше бы орал!
— Извини. — Благоразумно перешла на шепот. — По поводу моего отца…
Молчание в трубке. Непонятный шорох. Возня, какая-то.
— Мне нужно знать наверняка, что он не сядет. Понимаешь? Что вы не позволите этому произойти.
— Не ко мне вопрос. И уж точно, не сейчас.
— Но, Макар…
— Будет сидеть тише воды, ниже травы. Ему, в данный момент, не до тебя!
— Правда? — Не смогла сдержать радости в голосе. Прокашлялась, вновь сосредотачиваясь. — В смысле, почему это?
— Что делают крысы, когда на охоту выходят хищники? Правильно, девочка! Прячутся в своих тухлых норках!
— Ты, вообще, нормальный? Я не поняла ни слова!
— Твои проблемы.
— Меня от тебя трясет, ей Богу!
— И это тоже, твои…
— Да, поняла я! Что мне ему ответить?
Казалось, от его холодной усмешки, температура в комнате понизилась на пару градусов. А от убийственного тона, на потолке выросли сосульки.
— Во-первых, никаких личных встреч с ним! Я понятно объясняю? О твоих способностях неисправимой идиотки, мне уже известно. Не нужно подтверждать свой статус вновь, и вновь! Все переговоры, строго по телефону. Без исключений. Во-вторых, как выйдет с тобой на связь, запишешь разговор на диктофон, и перешлешь мне. А Макару, передашь привет, от Прокурора. Истосковался он по нему, сил нет! Дай Бог, скоро свидятся!
— А кто такой, этот Прокурор?
Усталый долгий вдох в телефонной трубке.
— Когда научишься правильные вопросы задавать? Не важно, кто он! Важно, на что способен, и чем это выгодно для тебя. Прокурор — тот человек, благодаря которому Ювелира не закроют. И при должности оставят. У Бориса к нашим отцам, особое отношение. Только не глупи, и не высовывайся, до его возвращения в Россию. В целом, можешь выдохнуть. Свадьбы не будет.
Какой там, выдохнуть! Соня заикаться начала!
— Юв…Ювелир? У моего отца в ваших кругах еще и погоняло есть?
— С риторическими вопросами сама разберешься!
— Похомов! — Воскликнула, возмущенно.
Да, было поздно. Мужчина, давно, повесил трубку! Ох, как же ей хотелось шваркнуть о стену, ни в чем не повинный телефон. Еле сдержалась. Пунцовая от гнева, Алмазова металась по комнате. Чему удивлялась-то? Отец всю жизнь с ними. В одном котле варится. Это она, дура наивная, отказывалась верить фактам. На все готова была, ради его свободы. Тяжело дыша, остановилась, уперев руки в бока. Была? Нет. И сейчас, готова! Только, уже не на все…
Дверь распахнулась без стука, заставляя вздрогнуть всем телом. От неожиданности, схватилась за живот в защитном жесте. Само собой вышло. Распрямилась только когда посетителей увидела.
В спальню, буквально, вломился Андрей, ведя за собой, как собачку на привязи, Соколовскую. Отпустил девушку, лишь чтобы Соню обнять и поцеловать, приветствуя. После чего, привычным жестом, вложил руку в ладонь Виктории. Девушка почувствовала легкий укол ревности. Зачем с собой ее приволок? Это же, территория друзей!
— Я не буду спрашивать, почему вы приперлись, так внезапно и без предупреждения! — Сурово запыхтела Алмазова. — Куда больше интересует, какого черта, дверь моей спальни открывается с пинка?!
— Елена Сергеевна сказала, что ты у себя. — Пожал плечами парнишка. — Дурью маешься. А я, с важными новостями.
Беглый взгляд на друга. И, правда, что-то не то. От его беспечности и веселости, ни осталось и следа. Собран. Серьезен. Даже, не привычно было видеть его таким. Только одно могло вызвать подобную реакцию. Нервно сглотнула, и произнесла дрожащим голосом:
— Лиза?
Гордеев кивнул.
Чувствуя, что от страха немеют пальцы на ногах, поспешила опуститься на край кровати. Андрей оказался рядом в считанные секунды. Даже про пассию свою забыл.
— Чего так побледнела? — Как с ребенком малым разговаривал. — Родная, хоть ты меня не пугай!
Не сдержав порыв, обняла его. Крепко-крепко.
— Я в порядке. Что с Лизой?
— Сам толком не знаю. — Ответил, не размыкая объятий. — С ней все хорошо. В физическом плане. Это немного успокаивает. А что уж на душе, одному Богу известно…
— Он обидел ее?
— Думаю, все с точностью наоборот. Лиза у Валентины Степановны.
Соня недоуменно уставилась на парнишку:
— Как она там оказалась? Я была у Дмитрия на квартире, сегодня.
— Не знаю. Но, Похомов в ярости! Ты бы видела его, Соня! Знаешь, чем мы занимались, перед тем как к тебе приехать? Знаешь? Ни за что не догадаешься. Мы рисовали! Под его чутким контролем.
— Чего? — Кажется, у нее задергался глаз. — Ты что-то курил? Скажи честно…
— Рисовали, Белоснежка! План местности. В мельчайших подробностях. Где тропинки. Где родники. Где опята растут. До сих пор, пальцы сводит.
— Но, зачем?
— Как понял, из их разговора, ее увезли люди Похома, чтобы спрятать от Заруцкого. Без ведома Борзого. Без его согласия. Представляешь степень его бешенства? Лиза-то в безопасности. Надеюсь. Но, деревня столь глухая и маленькая, что со спутника не отслеживается. Без нашего рисунка Дмитрию ее не найти.
Соня вскочила на ноги. Андрей едва успел в сторону отступить.
— Поехали. Мы нужны ей. Выясним, на месте, что происходит!
— Переоденься во что-то, менее приметное. Выдвигаемся, как стемнеет.
— Да, остановитесь же вы, наконец! Почему меня никто не слушает? — Вмешалась в разговор, хранившая до этого момента молчание, Вика. — Ясно, как божий день — ее охраняют. Нас, и близко, не подпустят. Не разумнее ли, дождаться, когда Лиза сама выйдет на связь, и сообщит, можно ли ее навестить?
Две пары глаз уставились на Соколовскую. Гордеев над словами девушки задумался. Алмазова же, просто напросто, сорвалась. Нервы сдали окончательно.
— Лиза — член нашей семьи! Моей, и Андрея! Нас трое! Так было, и всегда будет. И мы не бросим ее в беде!
