— Легко сказать! — Вышла из оцепенения девушка. До оговоренного звонка Гордеева, оставалось всего пятнадцать минут. А она тут, видите ли, на троечку выглядит! Соня твердо решила, сообщить Алексею о ребенке. Но, не могла же просто взять, и в лоб выпалить! Необходим отвлекающий маневр. От осенившей догадки, улыбнулась.
Ну, что ж, Лешик, проверим крепок ли ты в…ногах!
Так быстро, Алмазова красилась впервые! Казалось, ресницы не в состоянии подняться, от количества нанесенной на них туши. Тени выбрала темные. Вызывающие. Впрочем, как и ярко-красную помаду. Волосы, очень быстро, завила горячими щипцами. Вспушила их, и собрала в высокую прическу. Несколько прядей, выбившихся их общей массы, оставила нетронутыми. Оглядела себя в зеркало. Чего-то не хватало. Хмыкнув, в считанные секунды, избавилась от одежды. Полностью обнаженная, схватила ноутбук, и закрылась в огромной, отделанной жемчужным мрамором, ванной комнате.
Ее трясло. Было очень волнительно. И рискованно вдвойне. Такая подача информации, могла и боком вылезти, зная характер Гордеева. Только отступать поздно. Да и некуда. К моменту, когда раздался характерный сигнал входящего видеовызова, Соня успела до краев наполнить большую белоснежную ванну водой, с очень густой пеной. Целую бутылку туда бахнула, бессовестным образом истощая домашние запасы. Впрочем, теперь, чувствуя себя героиней фильма, ни капли не жалела. Ароматная пена, надежно скрывала ее тело от любопытных глаз. Мышцы расслабились, что принесло мнимое успокоение. Настроив угол наклона камеры, для лучшего обзора, приняла вызов. Пары секунд, ушедших на установление нормального соединения, хватило, чтобы откинуться на спинку ванной, и принять расслабленную позу.
— Привет! — Выдохнула, пытаясь справиться с дрожью в голосе. — Как ты, там?
Судя по мебели, на заднем фоне, мужчина находился на работе. Ослабленный галстук, небрежно брошенный на спинку стула пиджак, и закатанные по локоть рукава рубашки, намекали, что он там еще надолго. За секунду до ее приветствия, Алексей выглядел усталым, выжатым как лимон. А теперь…
Теперь ошеломленно уставился на нее. Ничего не сказал. Лишь шумно выдохнул, да ладонью по лбу провел. Как, если бы его неожиданно в жар бросило. Или же, пот прошиб, ни с того, ни сего. Гордеев подался вперед, ближе к монитору. Разглядывал долго. Будто, каждую черточку ее лица, пытался запечатлеть на задворках памяти. Навсегда. Навечно. Этот тяжелый темный взгляд ощущался самым настоящим прикосновением. Мимолетной, но настойчивой лаской. Несмотря на горячую воду, обволакивающую со всех сторон, по коже Алмазовой бегали мурашки.
— Соня, — От его хриплого голоса их количество увеличилось. — Скажи, что все это для меня! Я, в этот конкретный момент, даже соврать тебе разрешаю.
— Ммм…я могла бы придумать, что слишком поздно вспомнила о нашей маленькой договоренности, но не хочу. Все, спланировано. Самым нечестным образом. Спланировано, для тебя!
— Ты хоть понимаешь, девочка, что сейчас без ножа меня режешь?
— Почему?
Ответ знала, но как же хотелось от него услышать.
— Потому что, скучаю. Потому что, от желания прикоснуться к тебе, сводит пальцы!
Она зажмурилась, смакуя каждое слово. Запоминая тембр и интонацию. Вполне вероятно, что ТАК с ней Алексей разговаривает в последний раз.
— Знал бы ты, как я скучаю…
Грустно улыбнулась.
— Еще работаешь? — Поспешила сменить тему. Какой смысл накручивать себя еще сильнее?
— Сейчас перерыв. Мой рабочий график, теперь, довольно жесткий. Чтобы закончить все дела раньше установленных сроков, приходится чем-то жертвовать.
Соня театрально надула губки:
— Вот видишь, надо было послушать меня, и брать с собой. Я бы очень пригодилась. Следила бы за питанием. Рубашки гладила. Даже массаж бы делала, поздними вечерами.
Алексей окатил ее таким голодным взглядом, что стало трудно дышать. Колени задрожали, а грудь потяжелела. Когда еще и соски сжались в тугие комочки, Соня официально окрестила себя помешанной на этом мужике извращенкой!
— Так, ты и сделаешь.
Сказал, как отрезал. С некой долей…мягкой агрессии в голосе.
— Ага. Через полгода.
— Сейчас!
— Что ты…
— Сейчас, девочка! — С нажимом. Властно. — Поднимайся, Соня. Нечего прятать от меня свои прелести. Это тело, давно уже, принадлежит мне.
Не агрессия! Девушка разгадала, наконец, эту эмоцию. Гордеев возбужден! До предела.
— Хочу тебя видеть…
Что ж, до ханжи ей, как до Китая, пешком. Облизала пересохшие губы, а затем, удерживая полыхающий вожделением взгляд, нарочито медленно поднялась на ноги.
— Не смею противиться…
— Хорошая девочка, — Хрипел Алексей, расстегивая собственную ширинку. Соня отчетливо слышала звук разъезжающейся молнии.— Покружись, моя малышка. Тебе есть, что показать!
На автомате, почти ничего не понимая, выполнила его просьбу. В ушах стоял шум. Сердце гулко билось в груди. Она гарцевала перед ним, как молодая, необъезженная кобылка. Завораживая. Соблазняя. Правильно уловив суть игры, сжала ладоням собственную грудь. Потеребила жесткие горошины. Ощущения были странными, но приятными. Послышалось мучительное шипение, по ту сторону экрана.
— Как бы я хотела, — медленно провела рукой вниз, — Чтобы ты был сейчас рядом. Хотела бы, чувствовать на себе твои губы. Твои руки…
— Соня! Детка…
Алмазова понимала, хоть и не видела, что мужчина в этот самый момент ласкает себя. И эта мысль доводила до исступления. Низ живота скрутило спиралью. Сладкой истомой. Она чувствовала, как становится влажной.
— Повернись ко мне спиной! — Услышала горячий шепот. — Ноги, как можно шире. Вот так! Умничка! Вот так, моя девочка. А теперь, наклонись вниз. Сильнее.
Всхлипнув, девушка выполнила все, в точности. От накатившего возбуждения саму колотило. А от осознания того факта, что выставила на его обозрение свои влажные складочки, срывало крышу.
— Бл*дь! — Зарычал в голос, Алексей. — Ты с ума меня сводишь! С ума!
— Лешик…
Ее сладкий стон отразился от мраморных стен. Гордееву же, было мало.
— Руки на попу, Соня! Разведи ягодицы в стороны. Покажи мне, мои сладкие дырочки.
— Гордеев, — Она уже хныкала, раздвигая себя для него. — Я, ведь, сейчас кончу от твоих слов…
Послышался сдавленный рев:
— Дьявол, Соня! Ты прекрасна! Совершенная девочка…прикоснись к себе.
Хотела встать удобнее, но он пресек ее попытку.
— В этой позе. Я должен видеть все. Трогай себя, как я тебя трогаю.
— Мхфм…
Алмазова, бесстыдно скользя по самому чувствительному местечку, собственными пальцами, начала издавать примитивные, невнятные звуки. Она потерялась в ощущениях. Пребывала на краю пропасти. Лишь голос любимого мужчины был ориентиром. Якорем. Он приказывал. Она подчинялась. И плыла, плыла, плыла…
