— Отлично, — улыбнулся Гордеев младший, — Тогда мы уходим.
— Я с вами, — слабо улыбнулась Соня, пытаясь освободиться от захвата. Тщетно.
— Езжайте, — Алексей грозно посмотрел на девушку, — Она остается.
* * *
Алексей, рыча от удовольствия, кончил Соне прямо на живот, и обессилено рухнул рядом. Оба тяжело дышали, утомленные любовными играми. Потные. Липкие. Удовлетворенные. И как никогда, счастливые.
Алмазова медленно, крайне медленно приходила в себя, после этого марафона. Стоило Лизе и Андрею скрыться за дверью, Гордеев набросился на нее с такой страстью, с таким голодом, что девушка едва успевала отвечать ему. Он тут же схватил ее на руки, и отнес в свою спальню, располагающуюся на втором этаже. Именно в этой комнате и развернулись основные события. Сегодня Соня узнала, что значит, оказаться в «логове» доминирующего по всем пунктам мужчины. Их секс координально отличался от первого раза, в офисе. Алексей словно обезумел. Лишил права голоса. Если он сказал, облокотиться на подоконник — это значит облокотиться только на подоконник. И не волновал его даже тот факт, что с ее ростом это крайне неудобно. Да и брал он столь жестко, что Соня от криков срывала голос. Очевидно, Алексей превратил ее в дикую и ненасытную особу. Соня не могла сказать себе стоп ни в третий, ни в четвертый, и даже не в пятый раз. И плевать, что внутри уже все болело и саднило с непривычки. Куда важнее было, сколько удовольствия мог доставить этот мужчина, находясь в ней. Заполняя полностью своей плотью. Девушка прикусила губу, отрезвляя себя. Отгоняя подобные мысли. Не могла Алмазова понять, почему тело, пережившее некоторое время назад, бесчисленное количество оргазмов, вновь возбуждается. Почему она опять становиться влажной, при мысли о члене лежащего рядом мужчины. Задумчиво разглядывая хрустальную люстру на потолке, Соня провела рукой по животу, втирая в кожу обжигающе горячую сперму. На душе стало пусто. Алексей больше не кончал в нее. Раз она отказалась принимать таблетки, он все решил таким образом. Координально. Вроде как, радоваться должна, но отнюдь. С каждой секундой становилось все хуже и хуже, как только начала вспоминать. Первый раз на спину. Затем на попу. На живот. На грудь. Снова на живот. И ни разу в нее! Словно, сама мысль о том, что Соня может забеременеть была ему противна.
Нет, детей Алмазова естественно не хотела… Но, противоречия разрывали на части, и она не знала, как быть дальше? Как себя с ним вести?
— Соня, — загадочно улыбаясь, Алексей перекатился на бок, и развернул девушку лицом к себе, — Ты — просто…нечто!
Соня довольно хмыкнула, уткнувшись в его плечо:
— Спасибо, конечно, но я ничего не делала…
— Именно это меня из колеи и выбивает, — свободной рукой он убрал с ее лба прилипшие волосы, — Девочка, ты ничего не делаешь, но при этом доставляешь мне такое удовольствие, что я готов на стену лезть!
— Правда? — с надеждой в голосе спросила Алмазова. Глупо. По-детски. Но для нее сейчас был важен его ответ.
— Только не говори, что не заметила, — усмехнулся Алексей, — До сих пор не понимаю, чем же я так Фортуну задобрил? Может самая прекрасная девушка на свете ответит на этот вопрос? А?
Соня завизжала, извиваясь в его руках, так как сильно, до ужаса, боялась щекотки. Гордеев же, смеясь, играл своими пальцами с ее кожей.
— Пере…стань! Лешик! Умоля…Умоляю!
— Соня, — от его взгляда у девушки перехватило дыхание.
— Ммм?
— На самом деле, мне плевать, по какой именно причине ты здесь. Со мной. Куда важнее то, что я тебя теперь из своей постели не выпущу. И из жизни тоже.
Девушка напряглась. Хоть и старалась она, всеми силами, не выдать своего состояния, тревогу в ее взгляде Алексей все же заметил.
— Позднее раскаяние? — внешне мужчина казался совершенно спокойным, но его слова были насквозь пропитаны сарказмом, — Уже убежать хочешь?
— Нет.
— Вижу, как нет.
— Ты все не так понял, — Соня провела ладошками по его груди, ощущая пальцами гулко бьющееся сердце. — Разве я столько времени добивалась твоего внимания, чтобы сбежать при любом удобном случае?
— Это было бы крайне глупо, — немного расслабился Гордеев, — А ты, достаточно умная девушка.
— Просто я все еще немного сержусь на тебя, за те слова, что прозвучали в мой адрес в кабинете — не моргнув глазом, солгала Алмазова, — Но, если поможешь мне принять душ, прощу даже с процентами.
— Шантажистка!
Соня рассмеялась.
— Кстати, — она хитро прищурилась, — А откуда ты узнал, что я сильно зла на тебя?
— Похомов рассказал, — поджал губы Алексей, — Настоятельно рекомендовал извиниться, так как, цитирую «Из-за ее кислой мордашки, Лиза ходит сама не своя».
Алмазова, обиженно фыркнув, попыталась завернуться в простыни. Гордеев тут же пресек эту попытку.
— Перестань, — одернул ее мужчина, — Я решил извиниться гораздо раньше. После разговора с Андреем. Дмитрий же позвонил только вчера вечером.
— Хорошо, — Соня села в кровати, — Только мне за Лизку все тревожнее и тревожнее становиться.
— Не лезь в их отношения, — сухо, практически по слогам проговорил Алексей. — Впервые вижу, чтобы Борзого на ком-то так клинило, а мы давно знакомы, поверь. Он словно одержимый стал.
— Нельзя позволить ему, Лизе мозги запудрить!
— Нельзя ему дорогу переходить! — грубо рявкнул мужчина, — Ты хоть немного осознаешь, с кем дело имеешь?
— Откуда мне знать? — так же повысила голос девушка, — Только общеизвестные сплетни. И они явно не в его пользу.
— Тебя убедит фраза «Я рискну портить отношения с Похомовым, только находясь на смертном одре»?
— Серьезно? — Соня уставилась на Гордеева неверящим взглядом.
— Не представляешь, на сколько! Я уважаю Диму. Бл*дь, я уважаю его даже больше, чем самого себя. Но, и побаиваюсь. Не без этого. За своих он голыми руками растерзает, и это не просто слова. Любому гопнику на улице его имя скажи, и он убежит так быстро, словно за ним стая ротвейлеров гонится. Борзый беспощаден. Груб. Жесток. Порой заносчив. Но, я знал его и другим. До смерти Егора. До того, как его сломали.
Соня, тяжело вздохнув, вновь прильнула к мужчине, расположив голову на его груди: — Знаю. Лиза рассказала мне эту историю. Жаль парня.
— Них*ра себе! — удивился Алексей, — Это до какой же степени он Лизе доверяет, раз рассказал такое? Нет. Для него она гораздо больше, чем просто увлечение. Здесь что-то другое.
— Любовь? — с издевкой произнесла Алмазова.
— Я бы не исключал такой возможности. И нос бы не совал туда, куда не следует, — Гордеев поднялся на ноги, увлекая за собой девушку, — Ну что, водные процедуры?
* * *
Еще одно утро. Душное. Жаркое. И пасмурное.
