С каждым движением, Лизавета дышала все чаще и громче. Впивалась ногтями в обивку дивана, оставляя на нем следы. Внезапно накатившая волна удовольствия, заставила Карпову громко закричать. Колени тряслись, не слушались. Дмитрий лишь сильнее сжал женские запястья, ожидая, когда закончатся конвульсии. Порочно улыбнувшись, он лизнул один из пальцев, что извлек совсем недавно из влагалища девушки.
— И, правда, сладкая. — Блаженно промурлыкал, наклоняясь к пухлым женским губам. Вторгаясь языком в глубины рта. Перекрывая дыхание.
— Ты оголяешь нервы, Лиза! — Прохрипел он, резким движением вгоняя в нее свой ствол. Целиком. До упора. — Ты сводишь с ума!
От удовольствия его глаза закатились. На лбу выступила испарина. Она оказалась такой влажной…Такой горячей… И такой узкой! Словно в тисках сжимала его плоть, даря тем самым немыслимые ощущения. Бл*дь! Она же приняла его полностью! От головки, до основания. Кайф! Взглянув на девушку, напрягся. Она сильно зажмурилась, до крови прикусив губу. Ногтями впилась в собственные ладони.
— Потерпи, мышонок. — Через силу старался не двигаться. Дать ей приспособиться к его размеру, — Знаю, что большой. Через некоторое время, привыкнешь.
Карпова распахнула веки, испуганно глядя на мужчину.
— Все хорошо?
В ответ тишина. Лишь моргает часто-часто.
— Лиза!
— Да, — встрепенулась девушка, медленно разжимая ладони.
Вздохнув с облегчением, Дмитрий осторожно вышел, и вновь протолкнулся в ее глубины. Уже легче пошло. Он медленно, неторопливо наращивал темп. Тяжело дыша. Обливаясь потом. Вскоре, Лизавета расслабилась. Начала сладко постанывать в такт его движениям, тем самым, подзадоривая еще сильнее. И Борзый сорвался. Не железный все же! Стал брать девушку столь жестко, что слышал, как ударяются друг о друга ее зубы. Он одичал. Озверел. Обезумел от наслаждения. Не в силах сдерживаться, Лиза кричала в голос, не заботясь, что их могут услышать. Каким-то чудом, Карпова вырвала запястья из стального захвата мужских рук, и полоснула его ногтями по спине, оставляя на коже красные борозды.
Похомов зарычал он удовольствия, и принялся вдалбливаться в ее тугую пещерку с утроенной силой. Лиза извивалась под ним, и кричала, как сумасшедшая, получая свою порцию удовольствия. Ее голос стал тоже хриплым. Бедра двигались ему навстречу, облегчая проникновение.
— Пожалуйста! — Голова девушки металась из стороны в сторону, как в сильнейшей агонии. — О, Боже…Да…Да…Да!
Чувствуя приближение оргазма, он вновь принялся теребить ее нежный бугорок, стараясь не сбавлять темп.
— А-А-А! — Не своим голосом, протяжно закричала Лизавета, выгибаясь дугой от сильнейшей судороги. Почувствовав, как она сжимает член стенками влагалища, кончил и Дмитрий, с ревом изливаясь в ее пульсирующее лоно. Обессилено рухнул рядом, притягивая ошарашенную девушку к своей груди.
— Не ожидала, что старички так умеют, да мышонок? — Усмехнулся мужчина, целуя ее в висок.
У Лизаветы все еще плясали в глазах озорные чертики, с большими членами, и слегка подрагивали конечности. Словом, приходила она в себя долго.
— Нет, не ожидала. — Только и смогла прошептать Карпова, заворожено слушая бешеное биение его сердца.
— Значение фразы «моя» уяснила?
— Более, чем.
— Еще раз подобное повториться — накажу!
— Я поняла.
— Здесь имеется душевая кабина. — Принялся играть с ее волосами, наматывая их на палец. — Но, она очень маленькая. На одного человека. Вместе вымыться не получиться…Пойдешь первая?
Сердце Лизаветы болезненно сжалось. Все удобства! Скольких же женщин он приводил сюда, до нее? Скольких ублажал на этом диване?
— О чем ты сейчас думаешь? — Похомов с интересом вглядывался в ее лицо. — Твой взгляд стал жестким. Яростным.
— Ерунда. — Карпова нежно улыбнулась в ответ. — Пойду первая.
Не говоря больше ни слова, девушка скрылась за соседней дверью. Дмитрий же, открыл окно, и закурил. Никотин обжигал легкие, и успокаивал нервы. Да уж, давно у него подобной эмоциональной встряски не было. Чуть рассудком не тронулся. Вспоминая их воссоединение, расплылся в довольной улыбке. Теперь Борзый знал наверняка, что не безразличен Лизе. Ее ревность — явное тому подтверждение. Да и он подсел на нее, как на иглу. Уже не слезть! Задумавшись, мужчина не заметил, как уронил пепел на подоконник. Ругнувшись, сквозь зубы, принялся стряхивать его на улицу. Именно в этот момент и заметил кровяные разводы на своем достоинстве. Опешил сначала. Замер. Все детали пазла сложились в цельную картину. Неужели?
Дверь распахнулась, пропуская внутрь девушку. Она закуталась в полотенце, но казалось, делает все на автомате. Машинально. Потерянная. Дезориентированная.
— Почему не сказала?
— О чем?
— О том, что девственницей была! — Повысил голос Похомов.
— А ты спрашивал? — Лизавета обхватила себя руками. — Я не слышала…
— Твою мать, Лиза! Я ведь так жестко брал тебя…Не сдерживался, ни капли. И это в твой первый раз! А ты…Ты даже не пикнула. Не заикнулась!
— Все нормально.
— После такого, женщина может фригидной стать!
— Я не стану…
— Почему так в этом уверенна? Завтра же, в больницу пойдем!
— Почему уверенна? Мне понравилось! Вот, почему. — Лизавета провела рукой по его мощному торсу. — Боль была мимолетной. А потом…просто нет слов, чтобы описать мои ощущения.
— Ты хоть понимаешь, что теперь моя навеки? До мозга костей!
— Ну да, ну да! — Тихо отозвалась девушка, стараясь не принимать всерьез его слова. — Уже поздно. Отвезешь домой?
— Зачем? — Сурово взглянул на Лизу сверху вниз. — Здесь переночуем. Диван раскладывается, и образует достаточно большое спальное место. В шкафу есть новое постельное белье.
— Нет! — Чуть ли не выкрикнула Карпова, — Я здесь не останусь…
— Почему?
— Не останусь, и все!
— Хватит моросить! Внятно объясни.
— Откуда мне знать, сколько женщин проводили ночь на этом диване? — На одном дыхании выпалила Лизавета то, что занимало сейчас все ее мысли.
Похомов же, рассмеялся.
— Нет, ты все таки, дуреха. — Мужчина достал из небольшого шкафа постельное белье, и положил его на стол. — Стели, давай, я в душ.
— Дима!
— Никто на нем, кроме меня, не спал. Даже, Пашка.
Глава 11
Поздняя ночь. Прохлада. Гробовая тишина, нарушаемая лишь тиканьем маятника на рабочем столе…
Лизавета мирно сопела на его груди. Да только самому Дмитрию уснуть так и не удалось. Хоть башкой об стену бейся, один черт, сна ни в одном глазу! И, главное, причин для беспокойства не видел. Просто нервы. Или уже, старость? А может, паранойя?
