«Абонент временно недоступен. Вы можете оставить сообщение после звукового сигнала»
— Лиза, я не знаю, куда тебя увез этот Бармалей,( Не иначе, как в лес, раз связи нет), но ты мне очень нужна! Перезвони, как только сможешь!
Немного подумав, Алмазова набрала еще один номер. Через пару секунд в трубке послышался сонный голос друга:
— Алло?
— Где тебя черти носят, «Алло»?!
— Ну, зачем же так орать? Совсем с головой не дружишь, Белоснежка?
— Видимо, так и есть. — Голос Сони все же дрогнул.
— Что с тобой?
— Дрю, помоги…Не знаю, что делать!
В трубке послышался тяжелый вздох:
— Леха?
— Угу…
— Минут через пятнадцать буду. Главное, не лезь сейчас к нему. Дай остыть!
Гордеев давно отключился, а Соня все еще прижимала трубку к уху, словно это могло решить ее проблемы. Не лезть, так не лезть. Куда уж проще? Нужно всего лишь подождать пятнадцать минут. Все бы ничего, но эта ее мучительная жажда…Она в последнее время очень сильно хотела пить, и совершенно не могла терпеть. Осторожно, практически на цыпочках, девушка вышла из комнаты, и спустилась на кухню. Ледяная вода дарила ни с чем несравнимое удовольствие. Незаметно для самой себя, осушила почти половину графина.
— Ты еще здесь? — раздался суровый голос Алексея за спиной.
Осторожно поставив графин на стол, Соня медленно развернулась.
— А где я, по-твоему, должна быть?
— В лучшем случае, у себя дома!
— Но, — от досады Алмазова прикусила щеку изнутри, — Лешик, перестань! Я не собираюсь сориться из-за такой мелочи.
— Мелочи? — Его бровь удивленно поползла вверх, — Да ты, мать твою, шутишь?! Строишь наши отношения на лжи, да еще и оправдываешь это!
— Значит так, Гордеев, — Соня уперла руки в бока, — Оправдываться больше я не намерена. Хочешь правды, будет тебе правда! Я сегодня же расскажу маме о нас. Но знай, после этого, никаких «нас» уже не будет. А теперь, задай вопрос себе, нужна ли истина такой ценой?
— Разумеется, нужна. Я за ценой не постою!
Эта фраза, сказанная сгоряча, причиняла боль. Соне будто пощечину влепили. Она даже слегка пошатнулась.
— Неужели…Неужели, я ничего не значу для тебя?
Гордеев молчал. Лишь смотрел на нее полным боли и разочарования взглядом.
Из глаз готовы были хлынуть слезы, но, вопреки всему, Алмазова улыбнулась. Пусть горько. Пусть безнадежно. Но, улыбнулась.
— Забавно. А почему за наши отношения только я цепляюсь? Ведь, в конце концов, ты меня тра*аешь, а не наоборот!
Алексей прокашлялся явно удивленный ее грубостью.
— Соня, девочка, — начал он на удивление спокойным голосом, — Раз уж на то пошло, особых возражений с твоей стороны я не услышал.
— Не смей называть меня так! Я больше не твоя девочка, — закричала Алмазова, со всех сил стараясь не разреветься, — И да, я не возражала. Наоборот, настаивала. А все потому, что люблю тебя! Не смотря ни на что. Но, не переживай…Больше не потревожу.
В отчаянье, девушка смахнула графин с водой со стола. Тот, с жутким грохотом, разбился вдребезги. Пользуясь минутным замешательством Гордеева, она выбежала из кухни. Из-за стоящих в глазах слез, ничего перед собой уже не видела. Входную дверь по памяти искала.
— Соня, остановись! — Алексей следовал за ней.
В панике, она принялась дергать за ручку. Черт! Заперто.
Гордеев подошел вплотную, и резко развернул к себе лицом. Он тяжело дышал. Глаза полыхали безумием.
— Ключ у меня.
— Так открой уже эту паршивую дверь!
— Чтобы ты ушла?
Отчего-то столь суровые нотки в его голосе, отозвались в ее теле неописуемым трепетом.
— Не понимаю, — только и смогла выдохнуть девушка.
— Отвечаю на твой вопрос — ты очень много для меня значишь. Даже слишком много, Соня. И единственное, о чем прошу — никогда не лги мне, девочка. Никогда!
Сердце похолодело от ужаса. Есть ведь еще кое-что…О чем Алексей не знает.
— Никогда, — вторила она ему, отгоняя от себя плохие мысли. До ужаса мечтая о поцелуе, — Никогда больше.
— Иди ко мне, — прохрипел мужчина, расстегивая ширинку на ее брюках.
Сердце девушки готово было выпрыгнуть из груди, когда пальцы Алексея проникли под трусики, и принялись откровенно ласкать ее и без того пульсирующую плоть. Слишком откровенно. Слишком умело, и развратно. Соня застонала, рефлекторно раздвигая бедра шире, чтобы ему было удобнее. Его губы были столь горячи, а поцелуи страстны, и требовательны, что перед глазами все поплыло. От брюк она избавилась сама, стоило Гордееву прерваться ненадолго. Не мешкая, Алексей расстегнул собственную ширинку, выпуская на свободу до предела возбужденный член. При одном взгляде на него, Соню бросило в дрожь.
— Лешик…
— Соня?
— Возьми меня. И как можно, скорее!
— Скорее?
— Ага, — выдохнула она, предвкушая дальнейшие события, — Не пропадать же добру. Ох…
Мужчина подхватил ее под бедра, и прижал к стене, вклиниваясь прямо между ног.
— Когда ты уже прекратишь болтать, и начнешь издавать более примитивные звуки?
— Сразу, как только ты…
Отодвинув в сторону кружевные трусики, Алексей погрузился в нее на всю длину. Одним толчком. До упора.
— Да!
Мужчина вышел из нее, но тут же вернулся. Только гораздо быстрее и жестче. Острые коготки тут же впились в его плечи.
— Да! — Соня сдерживать стоны уже не могла, — Еще!
— О, черт! — Раздался опешивший голос Андрея, — Вы совсем уже охр*нели? В спальне этими делами заниматься не судьба?
Гордеев, стиснув зубы, поставил девушку на ноги, и загородил собой. Соня же, от стыда, даже пикнуть была не в состоянии. Спрятала пылающее лицо на груди Алексея.
Мужчина через плечо взглянул на брата. Тот, прикрыв лицо руками, двигался в сторону лестницы.
— Глаза бы мои вас не видели, извращенцы! Мне с этими воспоминаниями всю оставшуюся жизнь психиатра посещать.
— Не переживай, — прохрипел Алексей сбившимся голосом, — Я оплачу твои сеансы.
— Лучше яхту мне оплати, — буркнул молодой человек, — На врача сам заработаю.
Дождавшись, когда Андрей скроется в своей комнате, Гордеев отстранился от девушки. Соня была на грани обморока. Испуганная. Потерянная. Пристыженная.
— Твою-то мать, Соня! — Прошептал он, целуя ее в макушку, — Я с тобой обо всем на свете забываю.
