У Сони не было слов. От переполнявших эмоций дрожал голос. Лишь одно мучило. Покоя не давало.
— У отца большие проблемы. С Заруцким бодается, вместе с Похомовым. К сожалению, это все, что мне известно. Но, я очень сильно из-за этого переживаю. Так как безумно люблю отца. Ты, как никто другой, должен понять.
Гордеев долго смотрел на девушку. Долго и задумчиво. Наконец, просто кивнул. Напряжение немного спало. Алмазовой даже удалось вздохнуть полной грудью.
— Думаю, мне лучше уйти…но, если позволишь, я хотела бы дождаться Андрея, и поговорить с Лизой.
Девушка допила свое вино, и потянулась за пустым бокалом Алексея:
— Отнесу на кухню.
Стекло было выбито из рук Сони молниеносно. Даже опомниться не успела, как фужеры превратились в мелкие осколки у стены. Алмазова ошарашено уставилась на Гордеева. Ни слова не говорили. Только пожирали друг друга взглядом, дыша тяжелее с каждой секундой.
— Прости, — прохрипел мужчина. — Но я не смогу отпустить тебя!
Сердце пропустило несколько ударов, а потом началось безумие. Полная потеря контроля над собой. Дикие, лишающие разума поцелуи…Звук срываемой одежды.
— Не отпускай.
— Девочка…с ума схожу.
— Хочу тебя…
— А перенести до нашего отъезда никак не получится? — Раздался с лестницы ничуть не смущенный голос Похомова. — Если нет, то я удалюсь.
* * *
— Моя малышка, — ворковала над колыбелью женщина, нежно теребя розовые щечки дочери. — Моя красавица!
— Жизнь моя!
От неожиданности Марина вздрогнула. Схватилась за сердце. Немного погодя, лучезарно улыбнулась.
— Лиза, у твоего отца нет ни стыда, ни совести. Клянусь! Как ему не стыдно за нами подглядывать?
— Это не единственный мой грех. Запретный плод сладок.
— Па-па-пап, — бессвязно залепетала девочка.
— Уже узнает тебя, — обиженно надула губки женщина. — «Мама» еще ни разу не говорила!
Мужчина уверенным движением взял на руки дочь. Прижал к своей груди.
— Будь сильной доча! Никогда не сдавайся.
— У нее твои глаза.
— Нет. Мой взгляд. Глаза твои.
— Не правда.
— Тогда почему я в них тону, и не хочу выбираться? — Он осторожно вернул ребенка обратно в кроватку. — Ты не ответишь мне на этот вопрос, Марина?
Женщина тяжело задышала, еле сдерживая свою страсть внутри.
— Я скорее умру, чем дам тебе выплыть!
— Чертовка! — Прохрипел в ответ мужчина. — Иди ко мне.
С невероятной грацией, она двинулась навстречу мужу. Безропотно подчиняясь его воле.
— Подожди секунду. У меня кое-что есть для тебя.
Мужчина вышел из комнаты, а когда вернулся, держал в руках синюю бархатную коробку размером с книгу.
— Что это?
— Открой! — Усмехнулся муж.
Марина застыла с изумлением на лице.
— Ты с ума сошел? Оно стоит целое состояние. На эти деньги город купить можно!
— Не преувеличивай. Ты достойна лучшего.
— Что-то не так. Ты что-то не договариваешь…
— На обратной стороне гравировка. Это шифр, Марина. Если со мной что-то произойдет…
— Нет!
— Если со мной что-то произойдет, — С нажимом повторил он, повышая голос. — Воспользуйся им правильно.
— Что случилось?
— Ты, Марина. В моей жизни случилась ты!
— Мама! — Раздосадовано простонала Лизавета, распахивая опухшие от слез веки. Казалось, голова от боли вот-вот расколется на части. Вновь зажмурилась, прокручивая в памяти все события сегодняшнего дня. Как бы ни было страшно, и больно, она должна выстоять. Такой ее хотели видеть родители. Сильной. Прислушавшись к своим ощущениям, поняла, что кто-то крепко обнимает ее со спины.
— Как ты? Не притворяйся. Знаю, что не спишь.
— Сонечка, — резко развернулась и сжала ее в ответ. — Прости…
— Глупости какие, Рыжик! Это ты нас прости.
— Вы — моя семья. Я люблю вас. Не должна была так даже думать.
— Дай расцелую свою красавицу! — Алмазова, смеясь, поцеловала Лизавету в обе щеки. — Говорят, ты Решетникова сама приложила. Горжусь!
Со слезами на глазах, Карпова улыбнулась.
— Плохой опыт — тоже опыт.
— Узнаю рассудительную подругу.
— Лишь бы Дима глупостей не наделал…
— Кстати говоря, не зря его Борзым кличут! То как глыба ледяная, холоден. А то, как вулкан. Того и гляди, пар из ушей пойдет. Еле успокоился!
— Да. Он такой.
Девушка тяжело вздохнула.
— Мама снилась? Ты звала ее.
— Родители. Только это не сон. Мои детские воспоминания. Очень ранние. И я вижу их уже не впервые. Как бы мне хотелось…хоть разочек, хотя бы во сне…увидеть лицо отца. Но, я почему-то не вижу его.
— Милая! — Простонала Алмазова, прижимая подругу к себе. — Все хорошо.
Лиза кивнула, испытывая огромную благодарность, что она всегда рядом, в трудную минуту. Она и…
— А где Андрей?
— Они с Соколовским уехали искать доказательства его невиновности.
— Что? Не нужны мне ни какие доказательства. Я безгранично верю ему. И хочу извиниться.
— Ты — да. Похомов — нет. Это его условия.
— Тогда нам нужно с ним поговорить, — спокойно отозвалась Карпова, перекатываясь к краю кровати. — И прямо сейчас.
* * *
Тишина. Мнимый покой.
Похомов откинулся на одном из мягких кресел, выполненных в стиле Барокко. Да, Гордеев знал толк в мебели. Либо не поскупился на дизайнера. Мужчина сидел в гостиной в полном одиночестве и ждал. Отрешенно крутил в руке бокал со спиртным. Хозяин дома, не смотря на недавнюю стычку, любезно предложил ему выпивку. А после удалился в свой кабинет, ссылаясь на очень важные дела. Он был поразительно проницательным. Понял, что именно нужно сейчас Борзому. Одному побыть. Подумать. Все взвесить. В очередной раз, взглянув на содержимое бокала, поставил его на ближайший журнальный стол. Даже не пригубил. Трезвый разум сейчас нужен был. Прикрыл глаза. Позволил воспоминаниям просочиться сквозь жесткий занавес самоконтроля.
— Ты смог бы убить? — Спросил его однажды Егор.
Дмитрий опешил от такого вопроса.
