У Лизы в горле ком стоял. Она видела Ларису мельком, но девушка вызвала положительные эмоции. Оставалось лишь надеяться, что ничего ужасного с ней не приключилось. Пытаясь взять себя в руки, успокоиться, Карпова взяла из кипы лежащих на столе бумаг чистый лист, карандаш, и принялась рисовать. Даже до конца не осознавала, что именно. Просто водила карандашом туда, сюда…и краем уха слушала разговор мужчин.
— Ладно, успокойся, брат. Еще ж неясно ничего. Нужно людей подключить. Камеры с вокзалов проверить. Может, засветилась где.
Сокол нервно барабанил пальцами по крышке стола.
— Я уже это сделал…
— И?
— Вот, взгляни. — Сокол протянул Похомову распечатку с одной из камер. На ней была фото мужчины и девушки. Последняя выглядела испуганной. Потерянной. Мужчина же напротив. Слишком спокоен. Равнодушен. Словно робот.
— Не может этого быть! — Дмитрий вскочил на ноги, и заметался по кухне. — Он же, как пес ему предан! С*ка! Это не возможно.
— Ты и сам понимаешь, что тут вариантов не много, Дим. Ни у нас. Ни у нее…
— А кто это? — Любопытство взяло над Лизой верх, заставляя отвлечься от своего рисунка.
В комнате воцарилось молчание на несколько секунд. Нарушил его Похомов.
— Человек, в руках которого находятся жизни самых дорогих мне людей…
— А?
— Он начальник службы безопасности Аркадия Михайловича и Марии Петровны, Лиза. Родителей Дмитрия.
— Но…но как? Это же…значит.
— Либо он паск*дная крыса…либо действует по приказу отца, — Закончил за нее фразу Борзый. — И это нам предстоит выяснить сегодня вечером.
— Боже! — Выдохнула Лизавета, не веря своим ушам.
— И Лиза, — Дмитрий вырвал из ее рук карандаш. — Хватит чиркать уже. Раздражает!
— Полегче, Дим. — Осадил друга Сокол. — Заносит. Ее и так трясет.
— Извини, — Похомов склонившись, уткнулся лицом в ее рыжую шевелюру. — Нервы не к черту!
— Ничего. Я все понимаю.
— Что у тебя тут?
— Это колье…не знаю, почему нарисовала. Само собой вышло.
— Хочешь такое?
— Нет…это ожерелье мамы. Я видела во сне, когда спала у Гордеевых, как отец дарил ей его. Она возмутилась, сказала, что папа сошел с ума, ведь на эти деньги можно купить маленький городок. Но разве можно купить город? Это же в голове не укладывается.
— Если очень дорогое, то все возможно. Оно массивное. Камней много. Помнишь, какие камни?
— Зеленые. Под цвет ее глаз. Но не изумруды. Их я знаю.
— Хм…зеленые. Если это был зеленый бриллиант, то на него город купить было можно. Уж, поверь. Где оно сейчас?
— Я не знаю. Отец сказал, что на обратной стороне есть гравировка…или шифр. И мама должна была его использовать, если с ним что-то случится. Наверное, использовала…
Дмитрий отстранился.
— Такие вещи обычно регистрируют, — Заметил Сокол. — Их в основном под заказ делают.
— Кроха, знаешь, что это?
Лиза отрицательно замотала головой.
— Первая реальная зацепка о прошлом твоей семьи. Теперь я распутаю этот клубок. И все, что мне нужно — время.
Глава 16
Похоже, это надолго….
Алмазова раздраженно барабанила пальцами по рулю, отказываясь верить в тот факт, что всего в нескольких кварталах от особняка Гордеевых, умудрилась попасть в пробку. Отовсюду слышались гневные голоса водителей, спешащих, каждый по своим делам. То тут, то там, раздавались протяжные автомобильные гудки. Девушка решила не отличаться от массы. С силой, надавила на клаксон, выплескивая на бедолагу, все накопившееся напряжение. Вроде полегчало. Тем не менее, тревога отказывалась отпускать ее. С настойчивостью безнадежного психопата, притягивала в свои объятия. Алексей никогда не звонил ей с утра, и не назначал встречу к обеду. В это время мужчина, почти всегда был занят. Но, не сегодня…
Бегло взглянула на дисплей телефона. Почти половина первого. Если останется здесь, то точно не успеет. Соня взглянула на себя в зеркало. Выглядела она вполне естественно. Из макияжа только тушь на пушистых ресницах, да капелька «Gucci». В одежде предпочла удобство. Укороченные джинсы, легкий летний топ, свободного кроя, и как нельзя, кстати, босоножки без каблука. Окончательно решив идти пешком, она вывела автомобиль из общего потока, и припарковалась у обочины. Проворно схватив сумочку и телефон, выскочила наружу. И тут же, едва не влетела, под колеса внедорожника.
— Совсем рехнулась, что ли? Ненормальная!
— Сам козел! — Не сдерживаясь ни капли, рявкнула в ответ. — Смотреть надо, куда прешь!
Мужчина долго кричал ей вслед, и она даже была уверена, что приятных слов из его рта не вылетало, но на скандалы совершенно не было времени. Так быстро Алмазова еще не передвигалась, ее ноги едва касались земли. Вот так, незаметно для самой себя, девушка уже преодолела половину пути. Но, с каждым новым шагом, становилось все труднее. Дыхание сбилось, отдаваясь легкой болью в груди. Во рту пересохло. Теплый летний ветерок казался, теперь, обжигающе знойным. Не доверяя самой себе, Соня остановилась, пытаясь отдышаться.
— Деточка! Тебе плохо?
Она попыталась сфокусировать взгляд на окликнувшем ее человеке. Им оказалась женщина, преклонного возраста. Весьма бодрая, и хорошо выглядевшая, для своих почетных лет. Незнакомка приобняла за плечи:
— Ты бледная, как больничная простыня. Давай-ка, присядем, хорошо?
Девушка не сопротивлялась, когда та повела ее к ближайшей скамейке, скрытой от солнца в тени деревьев.
— Вот вы молодежь! Такая жара, а вы скачете, все, как одна, без головного убора!
— Спасибо! Я в порядке…У вас попить не найдется?
— А то, как же! В порядке она! — Женщина ворчала, доставая из, видавшей виды сумки, небольшой термос.
Открыв крышку, она наполнила ее жидкостью бледно-зеленого цвета, и протянула Соне.
— Пей до дна!
— Что это?
— Отвар. Душица, смородина, крапива. Лимончика кусочек. Все холодненькое. Из морозильника недавно. И вкусно, и полезно. Освежает получше всякой дряни вашей. С красителями, да пузырьками. Пей, не бойся.
— Я и не боюсь, — Алмазова сделала небольшой глоток, для начала. А потом осушила все залпом. — Мммм! И правда, вкусно. Спасибо!
— Ну, как ты?
— Гораздо лучше, благодаря вам…
— У тебя с сердечком проблемы, дитя?
— Нет. — Соня задумалась. — Вроде бы…
— Проверься. Я, в прошлом, мастер спорта по легкой атлетике. Не раз видела подобное. Если не сердце, может с кровью что-то. Гемоглобин проверь. Это же не нормально, в твои-то годы!
