Убедившись, что никто из чешуйных богатырей это безобразие не видел, я сплюнула и пошла вправлять мозги вяло шевелившейся бабке.
— Что, гены покоя не дают? На семейный спорт потянуло? — поинтересовалась я, дождавшись, пока она утвердится в сравнительно вертикальном положении. — Как успехи? Покаталась, повалялась?
— Язвишь? — скривилась Ядвига.
— Ну что ты, — отзеркалила ее гримасу я. — Совершенно искренне беспокоюсь. А то мало ли какая еще наследственность предков в тебе дремлет. Вон в нашем мире вообще говорили, что люди от обезьян произошли. А ну как на дерево полезешь? А возраст уже преклонный, косточки хрупкие.
— Что это? Неужели забота о бабушке? — ухмыльнулась старуха. — Не ожидала.
— И правильно делала. Это забота обо мне любимой. Мы еще обучение не закончили. А про пышные похороны одной любопытной бабки вообще речи не шло.
— А ты больше времени учебе уделяй, — огрызнулась Ядвига. — А то я при всем желании слова сдержать не смогу — помру от старости, прежде чем ты хоть чему-то научишься.
— Тогда не теряй времени даром. — Я кивнула на стол под яблоней.
Бабка, покряхтывая и держась за поясницу, поплелась туда.
Остаток дня я металась между столом под яблоней и огородом. Урожай созрел и плавно перебрался в мой безразмерный погреб, богатыри снова вскопали грядки, и надо было срочно засаживать освободившуюся площадь, пока гусе-лебединое удобрение еще действовало. Вот только Ильи у меня больше не было, и я вдруг выяснила, что посадка огорода — тот еще квест.
О совместимости растений я имела весьма смутное понятие. Зато где-то на задворках памяти бултыхалась неизвестно когда подцепленная информация, что одно и то же растение на одном и том же месте два раза подряд не выращивают. Тупо полюбовавшись на кучу семян, большинство из которых даже опознать не могла, я махнула на агротехнику рукой: «И так сойдет!»
В результате огород был разделен на несколько неравных частей. Самую большую я отвела под картошку: чешуйные витязи лопали ее крайне охотно. А остальное приказала засадить квадратно-гнездовым способом: все, что хотя бы отдаленно напоминало тыквенные семечки, — направо, мелочь, которую и рассмотреть-то можно было только через лупу, — налево. А все, что осталось, — рядками по краям.
Ядвига неудовольствия по поводу моих постоянных отлучек не выказывала, но поглядывала насмешливо. Впрочем, я сомневалась, что она смыслит в огородном деле больше меня, а потому относилась к этим взглядам философски.
Обедали мы под той же яблоней. Но к ужину бабка и ее намеки на мою излишнюю любовь к богатырям, котам и прочим дуракам настолько мне опротивели, что я, прихватив тарелку, убралась в избушку. Ну а кому не надоело бы, что, рассказывая о волшебных лекарственных травах, Ядвига с гадкой улыбочкой не уставала упоминать, как при помощи того же сена отправить на вечное поселение в будочку у частокола, а то и в мир иной слишком назойливых гостей и прожорливых витязей. Причем красочному описанию последствий она уделяла самое пристальное внимание. Впрочем, излишняя брезгливость не была главной причиной этого маневра. Куда больше меня беспокоила необходимость покинуть поляну и оставить «любимую учительницу» без присмотра.
Сегодняшнее громовое фиаско Ядвиги и ее поездка в корыте через весь двор показали мне, она не успокоилась и будет дальше пытаться добраться до яблока. А может, и еще до чего другого вроде книг Яги. И позволить ей это мне очень не хотелось. Дожевывая многоярусный бутерброд, я наскоро просмотрела толстый том о травах и убедилась, что ведьма и половины не знала об их свойствах и возможностях. Именно не знала, а не скрыла от меня, потому что кое-какие из этих «свойств» она бы точно не отказалась посмаковать, чтобы потрепать мне нервы.
— Васька! — вполголоса позвала я. — Вылезай, дело есть.
— Вспомнила обо мне, сиротинушке, — проворчал кот, свесив толстую морду с балки. — И, как всегда, «дело есть», «дело есть»… Вот есть — это дело, а твое «дело есть» — не дело.
— Поговори мне еще, — проворчала я, заметив белесые разводы у него на одном ухе. — Опять в сметану лазил?
— А что прикажешь делать, когда ты обо мне и не вспоминаешь, не то чтобы покормить, — огрызнулся Васька.
— Ты и сам неплохо справляешься.
— Вот и ты справляйся, — буркнул кот, снова скрываясь на балке. — Иди вон с Ядвигой о делах побеседуй. У вас с ней великая любовь приключилась, как я погляжу.
— Еще приревнуй меня, — усмехнулась я. — Слезай давай. Думу думать будем. И как раз про Ядвигу. Надо за ней как-то присмотреть, пока меня не будет.
— А ты куда собралась?! — забеспокоился Васька.
— Ростислав звал. На взморье надо сходить, посмотреть, что они там настроили, пока у нас не стало на парочку едоков меньше.
О том, что после этого собираюсь заняться Ильей, я упоминать не стала. Воспоминания о той свинье, которую я случайно подложила невезучему богатырю, неизменно вызывали хоть и короткие, но от этого не менее неприятные укусы совести. В конце концов, ничего плохого парень мне не сделал. Ну, разве что слишком уж помочь хотел, но за это не проклинают.
— А я тебе сразу говорил, не нужна им это полоска с ямами, — ворчливо сообщил кот, соблаговолив спрыгнуть на лавку. — Тыщу лет без нее жили и ворога били, и дальше бы обошлись.
— А я тебе сразу сказала, эта полоса нужна, чтобы они союзников не били за неимением «ворогов».
— Да помню я, помню… Что там с Ядвигой? Имей в виду, я за ней приглядеть не смогу. То есть смогу, но сделать ничего не сделаю. Мои силы ей на один зуб.
— Так я тебя и не воевать с ней посылаю. Надо, чтобы мне сообщили, если она вдруг опять куда-нибудь полезет без спроса.
— Так это баннику поклониться надо, — хмыкнул Васька. — Она же у тебя в баньке сейчас живет.
— Так… Кто еще у меня в бане живет?
— Банник, бестолковая! В избушке — домовой, а баньке — банник.
— А у нас и домовой есть? — опешила я.
— Есть, как не быть, — лениво отозвался Васька. — Кто, по-твоему, тут порядок наводит да чистоту поддерживает?
— И тебе сметану достает! — догадалась я наконец и рассмеялась. — А я-то все думаю, как тебе удалось подпол вычистить… Ну и где наш домовой? Зови.
— А меня звать не надо, — раздался у меня над плечом надтреснутый дребезжащий голосок. — Я завсегда тут, матушка.
Я с трудом усидела на месте и заставила себя развернуться медленно и уверенно.
— Так вот ты какой. Приятно познакомиться.
— Так знакомы уж, матушка, — склонил голову миниатюрный старичок размером с суповую тарелку. — Почитай уже седьмой день я сон твой стерегу да утренние лучи в окно зову, чтобы будили тебя с утречка ласково.
— С-спасибо, — выдавила из себя я, вспомнив, как, несмотря на все усилия в виде задернутых шторок и закрытых ставен, просыпалась от удара солнечным зайчиком в глаз. Ну если, конечно, раньше меня не успевал разбудить очередной вопль: «Хозяйка!»
