Долго всматриваюсь в силуэт мужчины у окна. Но вижу лишь спину и широкие плечи, короткие шорты облегают мускулистые бедра. Он высунул голову наружу, значит, вымокнуть не боится. А чего вообще может бояться Джелло? Потерять свою шайссу... Сейчас вечер или раннее утро?
Осторожно вспоминаю события той жуткой ночи и вдруг чувствую, что не могу зацепиться за какую-то особенно яркую эмоцию. Злость, обида, отчаяние, ужас… боль. Да, особенно когда он отбросил Пойто к стене – за него тоже было больно и страшно. Бешеный! Он был безумно ненавистен в тот миг.
Но сейчас злости нет, ничего нет. Пустота. Зато могу шевелиться – уже хорошо. Пробую повернуться на бок. Тело вялое, тряпичное, словно соткано из мокрой паутины. Джелло безмолвной тенью переместился в изножье кровати. Кончики мокрых пальцев задели оголившееся плечо.
— Хочешь воды?
— Да, наверно. И в туалет.
— Вот, выпей, это тебя поддержит. Потом принесу все, что нужно для остального.
— Нет-нет! Я дойду сама.
Опираясь на его руку, смогла сесть и перевести дыхание. Из одежды на мне только трусы, волосы распущены и заплетены в растрепаную косу.
— Сейчас я с силами соберусь.
— Я могу тебя отнести и помочь, мы все сделаем вместе.
— Сколько времени я так лежу?
— Третий день.
— О-ох! Вот дела.
А он похудел. Глаза кажутся еще больше, морщинки возле них углубились, скулы четко выделяются на потемневшем лице, а губы сжаты в твердую линию. Хочу еще что-то спросить, но не могу сосредоточиться. Он обнимает меня, переносит себе на колени и коротко целует в лоб. Потом зарывается лицом в мои волосы и стискивает жесткими пальцами плечо. Что-то сбивчиво шепчет на своем языке, как будто молитву.
Пытаюсь говорить, но получается тихо-тихо:
— Как вы тут?
— Плохо. Я почти не спал. И они тоже. Главное, ты справилась.
— Думаешь, это хорошо?
— Я виноват. Обещал тебя беречь, а чуть не лишил жизни.
Медленно складывала слова в предложения, мысли прыгали с одного на другое.
— Ты ведь этого не хотел, да? Может, я тебя довела. Плохо помню, как все получилось. Ты рассердился. Вот только за что…
— А-ари! Я не должен был трогать тебя тогда. Нужно было сразу уйти к себе наверх и сперва успокоиться.
— Теперь будешь умнее, - почти усмехнулась.
Ерунда... Подумаешь, чуть не отравил своим укусом, может, оно бы и к лучшему. Мир немного бы потерял. А ведь я оказалась сильнее, чем они думали обо мне - меня не так-то просто сломать, теперь даже воспоминания той острой боли кажутся смазанно-далекими.
Джелло запустил пальцы в спутанную массу моих волос и теперь строго смотрел прямо в глаза.
— Ты говоришь подозрительно спокойно. Но я готов принять от тебя любые обвинения и упреки. Скажи все, что сочтешь нужным. Я это заслужил.
— Не хочу.
Я едва понимала, о чем он просит, чего от меня ждет. Слабость и равнодушие, но Джелло не собирался с этим мириться, продолжая постигать меня новую.
— Тебе надо восстановить силы. Страшное уже позади. Надеюсь, для нас всех. Шайсса, я больше не обижу тебя. Ты веришь мне? Для меня это важно, Ари. Чтобы ты верила и не боялась. Ответь мне. Два дня я сидел возле твоей кровати и боялся отойти надолго, казалось, ты исчезнешь, оставишь меня.
— Ты бы очень грустил, да? - опять не могла удержаться от горькой иронии.
Лицо его перекосилось - гнев или отчаяние, трудно определить и что-то еще, незнакомое и пугающее.
— Ты можешь плюнуть в меня и обозвать чудовищем, как угодно обозвать, расцарапать лицо... Я готов сам себе нанести рану. Но я не желаю видеть тебя такой равнодушной, Ари! Это нестерпимо, слышишь?!
Вместо ответа я обвила его руками за шею и тихо попросила:
— Отнеси в ванну. Потом поможешь принять душ. Я переоденусь и пойду на кухню. Пойто там? Ты и его чуть не убил в ту ночь. Ты был словно пьяный от крови этих бродяг.
Он водил сухими губами по моему виску и глухо шептал:
— Что мне сделать, чтобы ты стала прежней – снова улыбалась и шутила со мной, отзывалась на мои ласки. Ари, я хочу все вернуть. Что мне сделать?
— Я не знаю. Правда, не знаю. Мне кажется, я только что родилась заново. Голая и глупая. Я ничего в себе не пойму. Подожди.
Видела, как дернулся кадык на его крепкой шее и что-то надрывно заклокотало в горле. Умеют ли яссы плакать… Я разгладила тонкую складочку возле его верхней губы, обвела кончиком пальца правый глаз, всегда поражалась отсутствию бровей, а теперь не вижу в этом ничего особенного. Джелло – ясс. Такой уж он уродился. И его откровенность воспринимаю как должное.
— Я люблю тебя, Аарин. Ты - часть меня. Давай начнем все сначала. Иначе. Как сочтешь правильным. Как будет лучше для тебя.
— Надо подумать.
Дружески целую его сомкнутые губы, потом тонкий шрамик на подбородке, легонько трусь носом о его нос и чувствую, что вот-вот заплачу. Я хочу быть его частью, хочу отзываться на его ласки, но в любой момент он может убить меня ядом своей любви. Мы обречены. Разве можно что-то изменить? Наверно, для этого надо самим измениться. К тому же я сейчас и впрямь будто родилась заново, чудесная возможность начать сначала. Нам некуда спешить или то лишь иллюзия...
— Не будешь торопить?
— Нет, если не заставишь ждать слишком долго. И позволишь спать рядом с тобой.
"Позволишь... разве прежде он спрашивал мое позволение?" Ответила невпопад, чтобы немного выиграть время.
— А как я ходила в туалет эти дни?
— Пару раз намочила постель. Я ухаживал за тобой, я заменил матрас.
— Он же был у нас не последним?
— В подвале еще много, - убежденно заверил он.
— Нам повезло, - глубокомысленно прошептала я.
Джелло отнес меня в ванную и включил воду, самой бы мне так ловко не управиться, я его совсем не стыдилась. Потом он помог одеться и немного прибрать волосы. Я хотела выйти в коридор, но скоро бессильно повисла на руке ясса, помню, подобная слабость у меня была после гриппа. Еще там, на Земле.
Все обитатели базы собрались в кухне, будто собираясь меня приветствовать. Шакко поглядывал испытующе, тянул губы в улыбке. Чугго уперся ладонями в бока и важно заявил:
— Я же знал, что она встанет! Ей достались жалкие капли - весь удар твоей злости я принял на себя во время последней схватки.
Чугго самодовольно потряс перед нами ручищей, показательно напряг мускулы. Так и есть, на коже почти не заметно недавнее повреждение. Зажило как на... змее. Вот только, помнится, прежде Чугго не верил в мое исцеление. Кажется, первым готов был со мной проститься. Неважно, кто там что думал. Определенно, я поживу еще.
