— Заботливый какой! Обо всем-то подумал.
— Теперь к Ясеню отойди. Хоть и видала меня уже в другом обличье, но все же испугаться можешь, непривычно тебе.
— А кому же привычно? Ты Арлете показывался и… брату?
— Было дело. Еще по молодости.
— Ты и сейчас-то не больно стар.
Годар губы сурово сжал, но глаза улыбались, вспыхивая желтоватыми огоньками. Леда голову опустила, затомилось сердечко под внимательным взглядом Суженого. Отвернулась скорей и почти бегом поднялась на пригорок, а там девушка присела на толстый извилистый корень, что торчал над землей, прижалась спиной к стволу дерева. Неужели сейчас наяву все случится, и вместе с Годаром они поднимутся в небесную высь? Пролетела к лесу стайка уток, наверно, где-то озеро недалеко… Прошмыгнула в траве крупная мышь, Леда даже ноги подобрала, едва не вскричала от неожиданной встречи с шусьрым зверьком.
А рядом уже колыхалась земля под огромным телом, уже испуганно трещали сороки, покидая пустырь, птахи поменьше тотчас попрятались в неухоженный малинник и притихли, хотя кому до них было дело. Леда глянула сквозь растопыренные у лица пальцы и замерла от восторга и ужаса. Бывает ли так… А, наверно, бывает: «Божечки мои! Какой же он все- таки большой, я-то по сравнению с ним как цыпленок перед орлом. Ой, мама…»
А Змей, не торопясь, распахнул огромные кожистые крылья, пригнул шею, выжидательно глядя на девушку, не слишком ли дрожит на сей раз его ладушка, не придется ли опять в когти хватать, да тащить бесчувственную. Ох, как бы не хотелось…
Леда дыхание перевела и потихоньку с бугра спустилась, подошла к Великану, не сводя изумленных глаз:
— Годар, неужели это ты?
И в ответ Чудовище покорно склонило перед ней шипастую голову, словно высеченную из огромного куска отполированного малахита, теплым паром дохнуло из ноздрей. Леда подошла еще на пару шажочков ближе и несмело вытянула руку вперед, может, прикоснуться дозволит…
— Годар, это просто какое-то чудо! Это же невероятно!
Польщенный Змей приоткрыл клыкастую пасть и багровым языком лизнул ладонь девушки, да не очень-то рассчитал, Леда шатнулась в сторону, едва удержалась на ногах:
— О-ой! Ты не очень-то шали, я же маленькая перед тобой сейчас, разве не видишь.
В крайнем смущении Змей опустился на жесткое пластинчатое брюхо, виновато уронил морду на землю: «Прости, заюшка, хотел и таким тебя приласкать».
Леда, конечно, простила, совсем близко встала и погладила жеский панцирь под янтарным глазом:
— Ты красивый, Годар! Ты — самое прекрасное Чудовище на свете!
Девушка прижалась щекой к твердой теплой пластине, улыбалась довольно, в кои-то веки довелось Русского Дракона обнять, шутка ли. Рассказать кому — не поверят же, правда, здесь-то как раз и поверят, а вот там, в родном мире…
— Годар, надо лететь, да? Я готова. Я сейчас твою сумку закреплю и сама как-нибудь, ой, заберусь, только у меня опять ноги дрожат, ты меня не торопи.
Но Змей ведь даже и не думал спешить, напротив, душу охватывало смутное беспокойство, а если исчезнет Его Любимая в Лунной долине, если назад придется возвращаться одному. Нет, такое даже помыслить тяжко!
И вот котомки все закреплены, Змей опустил ниже крыло, приглашая девушку по нему взобраться себе на спину у самой шеи. Леда и себя ремнем привязала, как могла крепко, закуталась в шерстяной плащ и ухватилась за костяной шип поблизости. «Можно лететь!»
Змей помедлил еще немного, прошелся по лугу, запрокидывая морду назад и строго смотря на свою бесценную ношу. Леда пыталась улыбаться побелевшими в раз губами, кивнула, мол, все хорошо, не волнуйся. И тогда Он взлетел…
Головокружение и страх. Замерло дыхание, и сердце колоколом бухало в груди. Душа ушла в пятки. Леда впилась ногтями в грубые пластины на змеиной шее, старалась побороть тошноту. Глаза зажмурила, сил нет смотреть вокруг, а ведь раньше предвкушала полет, ждала и мечтала даже. Что же так подводит слабое тело, только и хочется, что снова под ногами твердую почву ощутить. Где же восторг и изумление, совершенно не манит любоваться сверху на красоты пейзажа. Неужели все придется пропустить, обидно до слез. И Леда расплакалась, щедро вымочив костяные жесткие покровы под руками:
— «Прости, Годар, не оценила всю твою мощь, все твое Царственное величие Крылатого Существа. Сжалась в комочек и едва жива от новых ощущений. Никакая я, видать, не летунья. Верно ты прежде сказал — душа моя заячья!»
Подумала так-то, поплакала всласть, себя да князя жалеючи, да вдруг и успокоилась. А, может, и Змей к той поре выровнял свой полет, держал тело ровно, только размеренно взмахивая огромными крыльями. Наконец, девушка приоткрыла глаза и быстро глянула вниз — вот же диво, даже не видно земли, одни белые облака…
Нет, там вдали виднеется лес, а вот и речушка меж золотых полей вьется. И правда, как все это иначе с высоты видится, словно игрушечное, не настоящее совсем. Наверное, те, кто умеют летать и на жизнь по-другому смотрят. Для них все заботы мирские сверху мелкими кажутся. По сравнению с чудом полета. Мудрее должны быть Крылатые и не в пример прочим добрее. Если сам ты Велик и грозен, так что стоит тебе защищать малых да слабых. На что тебе еще дана сила… О многом помыслить можно, цепко держась за кривой костяной шип, сидя на спине Русского Дракона, парящего в небесах.
И понемногу Леда обвыклась, осмотрелась. Уже бесстрашно взирала на меняющиеся внизу картины: пестрые лоскуты полей, крохотные домики деревенек, щетину сосновых боров и уже блекнувшую к осени зелень березняков. Хороша ты, родная земля и мила сердцу, вся как на ладони лежишь доверчиво, да хранят тебя Светлые Боги!
Долго длился полет, у Леды уже цепенело тело, озябли и затекли руки, перехватывало дыхание. Воздух казался разряженным и снова кружил голову до тошноты. Солнце стояло еще высоко во всей своей славе, слепило глаза, но время уже перевалило за полдень. Словно почуяв смятение девушки, Змей решил спуститься и себе самому также дать отдых. Раскалилась огнедышащая глотка, реку бы выпил, кажись… А вот и тихое озеро, а поблизости никаких поселений. Давно миновали маленькие городки и крохотные поселки, впереди леса и равнины, а еще дальше топи непроходимые и низовья Роси. До ночи должны долететь.
Пока Змей утолял жажду, Леда даже не стала распутывать свои ремни, только с трудом разминала онемевшие пальцы, чтобы достать баклажку с водой и тоже напиться. Отдых был недолгим и скоро Крылатый снова поднялся в небо. А его маленькая спутница закрыла глаза и опустила голову на плащ, покрывающий броню Чудовища. Леда уже не смотрела вниз и не замечала, как густые леса сменяются чахлыми осинниками и разреженными березовыми колками. Приближались непроходимые болота, на много верст расстилалась внизу безжизненная трясина с редкими островками суши. Права была Лесная бабушка, ни зверь, ни человек здесь не проберется, только птице дана свобода легко миновать опасные места. Лишь бы хватило сил…
