Князь на девушку строго посматривал:
— Что худо ешь? Меня забранит сестрица, скажет, совсем тебя в пути не берег.
— Сыта уже. Глаза сами закрываются. Перепутала день с ночью. Еще после теплой воды… совсем меня разморило.
Филин усмехнулся в седые усы:
— Знамо дело. Водица здесь целебная, тело врачует и успокаивает дух. Ложись-ка, поспи перед дальней дорогой.
Леда уютно устроилась на плаще прямо под мохнатыми еловыми лапами, быстро заснула и не заметила даже, как вскорести к ней присоединился и Князь. Поцеловал в теплую щеку, сбросил с плеча ладушки махонького паучишку на серебристой кудельке и тоже задремал.
В обратный путь тронулись ближе к полудню. Филин разбудил гостей, дал немного понежиться друг возле друга, а потом сам помог Леде обвязаться ремнем на спине Крылатого. И в этот раз девушка вдоволь насладилась полетом, смеялась даже от избытка восторженных чувств и пробовала напевать, только голос срывался. Молча любовалась тем, как сменяются пейзажи под крылом Змея, поглаживала шероховатый «малахит» шеи Чудовища.
Болота миновали быстро, а потом замелькали внизу леса, поля, поселения. Может, сама Лунная Дева удвоила силы Крылатого, и потому легко парил он в облаках, устали не зная. Или счастлив был, что летит домой, а с ним его Ненаглядная. Должно быть так.
Заночевать Годар решил на окраине Торжка. Не хотел добираться вечером до воеводы, а в человеческом обличье, держа Леду за руку, гостем простым зашел на постоялый двор. Только быстро признали Князя, едва не в ноги повалились, послали таки за воеводой и местной знатью. Хозяин двора славным ужином расстарался, шутка ли, Сам пожаловал, а с ним девица пригожая, даром, что в мужских портах. Как не уважить высокого гостя!
И здесь, в чистой маленькой комнате наверху, Леда уснула, только коснувшись головой подушки. А вот Князь, напротив, до самого рассвета, кажись, не сомкнул очей. С воеводой толковал о чем-то, выслушивал просьбы и жалобы торговых людей, отказывался от подарков, что норовили вручить купцы.
А едва показалось солнышко, Леду разбудила девочка-работница:
— Подниматься, изволь! Князь тебя за столом ожидает. Вот я и умыванье принесла. Пожелаешь, и косу тебе заплету мудрено. У меня пять сестренок, давно уже наловчилась.
Леда потягивалась, зевала, прогоняя остатки дремы, «еще бы часок поваляться на пуховой перинке…». Но с улыбкой спросила:
— Пять сестренок, это хорошо! Неужели, ни одного парня?
— Маменька брюхата опять, небось, на сей раз принесет и мужика. То-то тятька возрадуется. Он у нас по дереву мастер, все жалобится, что от девок ему никакой подмоги, а сынка бы выучил своему ремеслу.
— Пусть все так и будет!
Леда сошла вниз по скрипучей старенькой лестнице. Кое-где ступеньки были заменены на новые деревянные плашки, они были гораздо светлее прочих и пахли свежо. Уже запросто, по-домашнему совсем девушка приветствовала Князя. Да, видать, близко подошла. Годар Милую себе на колени усадил, повелел обнять за шею, сам поцеловал завитки волос надо лбом:
— Соскучился-то как по тебе. С трудом держался, чтобы не войти ночью.
— Знаю…
Леда глаза опускала, но улыбку довольную скрыть не смогла, потом наклонилась к уху:
— Смотрят хозяева, на стол не решаются нести, боятся тебя рассердить. Так и будем не кормлены в обнимку сидеть. А надо бы собираться домой.
— Твоя правда, ладушка.
Нехотя Змей перенес девушку на лавку рядом, повелительно глянул в сторону кухонных дверей и они тотчас отворились, будто по волшебству. Ох, и хороши были оладушки с пылу с жару, политые сладким сиропом. А сметанка к ним в отдельной плошке стояла — густая, да белая. А еще хлеб серый, ржаной с тмином. Тут же первые груздочки соленые и молоденькие опята в прозрачном рассоле с пряными травами. И суп с потрошками.
И пышная «глазунья».
И блюдо с варениками.
И рубец бычий, всякой всячиной начиненный.
И сладкий пирог.
И пряники печатные с отличительным знаком Торжка — ключ на запертых воротах.
— Это сколько же они ждут гостей? — удивилась Леда.
— Нас одних потчевать собираются, — усмехнулся Князь, подвигая девушке миску с дымящимся супом.
Пышно провожать себя горожанам Годар не позволил, только что подвезти в крытом возке до последних городских околиц. А там вдвоем с Ледой вернулись они на поле, где вчера завершили полет. И вот снова небеса. Немного осталось верст впереди, близка цель путешествия — родное Гнездовье. Уже после полудня Змей сел у леса, что отчего-то Леде сразу показался родным.
— Скоро, скоро уже будем дома, ладушка, вижу, что измаялась в дороге, налеталась вдоволь, и не запросишься более со мной.
— Как знать, — вздыхала Леда, — может, недолгое время пройдет, снова мечтать начну, чтобы ты меня покатал.
— Баловство одно, — ворчал Князь, пряча улыбку. Кажется, бесхитростные слова девушки ему поглянулись.
— Пойдем-ка, что тебе покажу… Нарочно здесь остановку сделал. Уж больно место чудное. Каждый раз, как сюда наведываюсь, долго у камня стою, два пути его уже испытал удачно, а вот третьего еще не доводилось. Не лежала душа по нему ступить. Теперь сам хочу то дело исправить. Пришла, знать, пора.
— Да, о чем же ты говоришь?
— За мной иди и сама все увидишь.
Леда послушно ухватилась за протяную ладонь, вслед за Князем прошла вдоль лесной окраины до неширокой равнины впереди. Места нежилые. Непаханная степь с чахлым разнотравьем раскинулась вокруг, но вдалеке уже виднелись новые леса. С высоты, пожалуй, эта прогалина лоскутком кажется, зажатым между сосновыми борами. Только ровно посредине пустоши какой-то непонятный выступ, словно каменный гриб из земли торчал. Путники подошли ближе.
Легкий ветерок шевелил подсыхающие веточки бессмертника и еще крепенькой пижмы с желтыми подушечками цветов. Густо разросся вокруг валуна и тысячелистник с душицей, а рядом ковыль расправлял свой невесомый султан. Ни дать ни взять, кто-то нарочно здесь добрые травы посадил, украсив древнее надгробие. Леда сразу заметила на щербатом от времени валуне какую-то надпись. Стерты были многие буквицы, зеленью обросли или сизым лишайником.
— Что-то я не разберу, Годар. Может, сам прочтешь…
Леда с опаской водила пальчиками по растрескавшимся рунам, и Князь свою руку поверх ее положил:
— Остереженье это я на память знаю, давно заучил. Вместе прочтем:
Как пряму ехати — живу не бывати
Налеву ехати — богату быти
Направу ехати — женату быти.
Леда даже не сдержала восторженного возгласа:
— Истинные чудеса! Да я же такое знаю, это во всех наших сказках встречается, а вот удалось и наяву повидать. Спасибо, Годар! Только… только страшно чуток, как же так — «живу не бывати»? Неужто, нарочно туда ходил?
