— Как она? — подбежал к другу. Прочитал все по расстроенному лицу. — Рассказал?
— Да, — раздраженно потер переносицу.
— И как восприняла? Сильно орала? — чуть улыбнулся Никита. Он явно надеялся на хороший исход, увы, Владимиру нечем было его порадовать. — Простила?
— Нет. Не орала, не простила и восприняла плохо. Выгнала и не хочет видеть. Так что у тебя, — хлопнул его по плечу, — все шансы. Позвони мне вечером, если несложно. Скажи, как она.
— Хорошо. Она успокоится, Вальдемар. Ей просто нужно время, — парень упорно продолжал называть его привычным именем.
— Не думаю, что это так. Спасибо, Ник. За все.
Он медленно шел прочь по узкому коридору больницы, раздраженно почесывая бороду. Все. Пришло время вернуться в свой мир. В мир гладко-выбритого миллионера Владимира Сергеевича Лозовского.
* * *
Неделя перед отъездом из Петербурга прошла в какой-то безумной агонии. Он прощался с новыми друзьями, давал кучу интервью по поводу взрыва, общался со следователями и не забывал регулярно звонить Никите. Алиса до сих пор не простила, отказывалась пускать его в палату и не отвечала на телефонные звонки.
Вечером перед отъездом домой Вальдемар зашел в больницу. Никита, разумеется, как верный рыцарь, был уже там.
— Скажи ей, что я уезжаю. Раз так хочет, то больше меня не увидит, — достал из кармана конверт. — Передай ей и не дай выбросить сразу.
— Заставлю прочитать, не переживай, — добродушно улыбнулся Никита. — Значит, всё?
— Что-то вроде. Кстати, для тебя тоже есть конверт, — подмигнул парню и достал вторую припасенную заранее бумагу.
— Мне? — он с сомнением щупал свой конверт. — Можно сейчас открыть?
— Да, открывай, — кивнул Лозовский и улыбнулся, наслаждаясь реакцией.
— Это что? — не понял парень, глядя на официальные бумаги с подписью и печатью Lozovsky comp.
— Ты отличный парень, Ник. Голова у тебя варит, ты быстро соображаешь и знаешь все о «Кофе&Любовь». Посмотри бумаги внимательно и хорошенько подумай над моим предложением. Ты можешь вернуться в институт и учиться за счет компании, стажироваться среди моих менеджеров и потом, если хорошо себя зарекомендуешь, я предложу тебе должность руководителя этого направления. Никто лучше тебя с этим все равно не справится. Стажировка, само собой, будет оплачиваться. Может, на первых порах не так щедро, как три работы в Питере, но постараюсь не оставить тебя голодать.
Никита перебирал бумаги, медленно разглядывая каждую. Он не верил своим глазам и был явно растерян.
— Не спеши с ответом, подумай. Если откажешься, это ничего не изменит. Ты по-прежнему мой друг и отличный парень, — пожал ему руку напоследок. — Мне правда будет вас не хватать, всех вас. Передавай привет Рексу и остальной компании.
— Хорошо и...спасибо за всё.
— Тебе спасибо. Если бы не ты, я бы потерялся в этих гранитных джунглях и, — закашлялся, — никогда бы не встретил её. Удачи!
* * *
Поздно ночью, когда все больные давным-давно спали, Алиса не выдержала и достала из тумбочки сто раз смятый конверт. Она хотела его выбросить, но Никита не дал. Отобрал и спрятал в карман, а перед уходом тихо засунул в тумбочку.
Аккуратно надорвала плотную бумагу. На покрывало, блеснув в неярком свете ночника выпала подвеска — золотой скрипичный ключ на тонкой цепочке. Алиса думала, что потеряла её в том взрыве, но это треклятое украшение всерьез решило остаться с ней.
Заметила в конверте небольшой листок бумаги.
«Привет, Лисичка!
Знаю, ты не хочешь меня видеть и не можешь простить. Но уехать и не попытаться еще раз я не могу. Хочу, чтобы ты знала. Я обманул тебя только в одном — скрыл свое настоящее имя. Все остальное было искренне.
Прости за то, что я Владимир Лозовский.
Прости за то, что люблю тебя.
Прощай, лисичка.
Вальдемар Ниточки, он же раскаявшийся Владимир Лозовский.
P.S. Кулон мне передали врачи. Ты сжимала его в руках так крепко, что смогли отобрать только после того, как начал действовать наркоз. Носи его и вспоминай обо мне, хотя бы иногда. Надеюсь, это буду приятные воспоминания. У меня остались только они.»
Глава 38. Когда все получают по заслугам еще разок
Аркадий летящей походкой вышел из коридора и вошел в приемную лучшего друга.
— Светочка, скажи мне, как там наш затворник года? — улыбнулся во все тридцать два зуба. — Хочу сообщить ему шикарную новость, что папа взял урода, который взорвал кофейню.
— Это прекрасно, а затворник ужасно — выдохнула талантливая секретарша. — Жует мороженое из Бургер кинга, свирепствует и пытается не поубивать всех подрядчиков «Кофе&Любовь». Кстати, ты не знаешь, за что он Скотову дал пинка? Еще, говорят, поувольнял половину директоров сети по статье.
— Там есть за что, — прозвучал приятный голос за спиной Нилова. Тот обернулся и увидел старого знакомого. Он сменил драные джинсы и стоптанные кеды на добротный костюм, выглядел теперь как юный стартапер у первого клиента, но какие его годы. Еще успеет навести лоск. Зато ямочки на щеках остались неизменными, как и открытый взгляд.
— О, Ник, привет, — с радостью пожал ему руку. Последние полгода парень активно стажировался в компании и успел завоевать сердца многих, если не всех своих коллег. Особенно дело касалось женской половины. — Вау, а это кому? — только сейчас заметил маленький симпатичный букетик в его руках.
— Явно не Вальдемару, — хохотнул Никита и положил цветы Светочке на стол, — а самой очаровательной девушке в этой компании.
Самая очаровательная девушка зарделась, как маков цвет, Нилов красноречиво присвистнул.
— Вау, вот это подкат. Ник, ты силен. Так вот почему в новой книге Никт… — чуть не выдал пикантный секрет Светочки «мистер тактичность». Но железный степлер, которым в него красноречиво замахнулись, заставил прикусить язычок. — Молчу, молчу. Ты на совещание с управляющими прилетел?
— Да, Лозовский сказал, что надо присутствовать в обязательном порядке. Только сначала сюда заглянуть, а я рад стараться, — еще одна обаятельная улыбка в сторону цветущей вместе с букетом девушки.
