— Фамилию его не скажешь?
— Нет, — качаю я головой, — зачем?
— Ладно, — просто отвечает Эрик.
И, даже не запахнув куртку, выходит наружу. Я тянусь к ручке, дергаю за нее. Эрик, тем временем, обходит машину и открывает мне дверь, как джентельмен.
— Спасибо, — я вылезаю из машины, чувствуя всеми своими ляжками, как мороз на улице становится крепче. На Новый год обещали минус тридцать. Кажется, этот минус пришел немного раньше.
— Давай скорее, — он заставляет взять себя под руку, и, пикнув сигнализацией, ведет к входу в здание, — коленки заморозишь иначе.
— Мне нормально, не беспокойся.
— Коленки морозить нормально? — он немного удивленно смотрит на меня, — ты всю зиму так ходишь?
— Ну, не совсем, но… — я заминаюсь. Мне становится стыдно, а в голове бьется одна мысль «Боже, ну нафига ему это знать? Зачем он это спрашивает? Чтобы убедиться, что я не его полета птица? Ну видно же по коленкам, будь они неладны!».
— Лен, я просто спросил. Ты есть не хочешь? Я уже да.
— Немного.
— Можем тут перекусить, а потом съездить куда-нибудь вместе. Хоть поговорим, — двери перед нами открываются. Возле пропускного пункта с турникетами стоят скучающие охранники в смешных новогодних шапках с рогами оленя. Стоит только им нас заметить — как мужчины выпрямляются, и начинают дружно улыбаться.
— Вечер добрый. С наступающим вас! — приветствует один из них.
— И вас, ребят, — отвечает Эрик.
Мы проходим через турникеты, заходим в лифт, и едем куда-то наверх. Я скептически осматриваю нас в зеркале. Шикарный мужчина, как с обложки журнала и Лена. Просто Лена. Я расстегиваю пуховик, чтобы хоть немного приличнее выглядеть, но что так, что этак… вижу в отражении, как Эрик внезапно поднимает уголки губ в улыбке.
— Что такое? — спрашиваю я.
— Красивая ты, Лен. Только переживаешь много. Прекращай.
— Я не…
Двери разъезжаются, и мои глаза округляются. Куча народу, играет новогодняя музыка, везде новогодние гирлянды и снежинки из бумаги – первое, что выхватывает мой взгляд. Большой современный опен-спейс, в белых и бежевых тонах. Знаю, что муж тут работает, но даже не знала, что внутри так красиво и уютно.
Из-за стойки ресепшена на нас смотрит брюнетка в шикарном красном платье и хищно улыбается во все тридцать два белейших, как унитаз, зуба.
— Здра-авствуйте, — тянет она, взглядом раздевая Эрика. Точнее, пытаясь сжечь на нем всю одежду, — а вы с сестрой? У нас тут фруктовые канапешки. Не хотите попробовать?
С сестрой?! Я хмыкаю. Эрик приподнимает бровь в ответ.
— Елена мне не сестра, — несколько холодно отвечает он, и я поражаюсь его интонациям. Внезапная перемена настроения из доброго Эрика в какую-то злую жопу, — Алексей здесь?
— Да-а, — продолжает мурлыкать эта огромная кошка, но взгляды в мою сторону становятся напряженными и оценивающими. С ног до головы. Щелк, щелк, щелк, и будто составила фоторобот.
— Хорошо, — произносит Эрик, — угости Лену чем-нибудь и покажи, где раздеться. Лен, я сейчас вернусь, — он притягивает меня за плечи и демонстративно целует в макушку. Я на секунду чувствую, как щетина цепляет волосы и его теплое дыхание, как Эрик отпускает меня, тихо добавив, — прости, в туалет.
— А-а, — тяну я, — хорошо.
И сияюще улыбаюсь девушки с ресепшена. Она смотрит на меня, как на глупое насекомое, которое внезапно решило заговорить с ней, и грохает тарелку с фруктовыми канапе на стойку.
— Угощайтесь.
«Застрелитесь» — расшифровываю я.
— Спасибо, я не голодна. Где я могу раздеться?
— Там вешалки, — она тычет пальцем вглубь офиса, — заверните налево и сразу увидите. За пальмой в кадке.
Я киваю, и решительно иду в указанную сторону. Люди ходят туда-сюда, мимо меня, изредка провожая заинтересованными взглядами, здороваются, забирают верхнюю одежду и уходят.
— С Наступающим, — улыбается мне какая-то пухленькая, темноволосая девушка, завязывая перед зеркалом шарф.
— Вас тоже, — улыбаюсь я в ответ, стягивая с себя пуховик.
И только тянусь, чтобы его повесить, как слышу возмущенный мужской голос позади.
— Лена?! Какого хрена?!
О, нет. Я замираю, смяв в руках капюшон. Дорогой муженек, все-таки, тут.
Эпизод 11. Лена
Я поворачиваюсь.
Муж как-то возмущенно смотрит на меня. Рукава незнакомой мне рубашки закатаны, брюки я тоже в первый раз вижу. Гардеробчик обновил на мои деньги? Или любовница одевает?
Самое грустное, что сейчас он выглядит прекрасно. Когда хочешь развестись, хорошо если ты на коне, а твой супруг под конем. Так проще. Но Антон стоит передо мной, ухоженный, светящийся, гладко выбритый, а я — без макияжа, потому что Эрик вытащил меня вот так, в старых джинсах и кроссовках, и в обычной толстовке.
— Ты в чем пришла?! — шипит супруг, хватая меня за плечо, — ты меня опозорить хочешь?! Оденься и быстро домой! Что за видок? Я тебе разрешал сюда приходить?это моя работа, Лена!
Он больно сжимает пальцы, разворачивая меня и срывает пуховик, пытаясь накинуть его мне на плечи. Лицо супруга перекошено при этом от злости.
Опозорить?! Я задыхаюсь от возмущения, и все слова вылетают из головы, а слезы неприятно начинают щипать глаза. Мало того, что изменил, так я его еще и позорю?!
Я резко дергаю руку в сторону, но он держит крепко.
— Отпустил! Я вообще с тобой развожусь, Антон!
— Чего?! — он сжимает челюсти, и на секунду мне кажется, что вот-вот ударит меня, — ты головой двинулась? Дома поговорим. Собирайся и к лифту! Нефиг слезы лить, какого хрена ты рыдаешь?
Он воровато оглядывается по сторонам, и я замечаю, как к нам спешит рыжая девушка в черных брючках, в туфлях на шпильке, и в атласном топе. Муж машет ей нервно рукой, мол, не подходи. Она обиженно поджимает губы, но не думает остановиться.
— Антон! — капризно восклицает она, и я нервно выдыхаю. А вот и любовница. Лицо не видела, но голос узнаю. Супер! Превосходно!
— Я сейчас подойду! — рычит муж, — иди займись чем-нибудь!
— Вот из-за этого, —'я тычу пальцем в девушку, — я с тобой и развожусь, Антон. Я видела видео, как ты сегодня работал! Неплохо работал, судя по ее ахам и охам!
Выкручиваюсь из его захвата и выдираю рывком пуховик. Все. Точку я поставила, скандал дальше развивать не буду, чтобы не позорить Эрика. Уйду сейчас, поменяю замки, подам документы на развод и проведу Новый год с бокалом вина. Заведу котенка, и буду возиться с ним, отвлекаясь от поганых мыслей. Он скрасит мое одиночество, а я – его.
