— Сними где-нибудь квартиру и хотя бы месяц не ходи в институт, — подруга лезет в сумочку и достает наличку, а потом протягивает мне несколько пятитысячных купюр, — вот, держи. Меня тоже остановили и спросили про тебя. Они даже не знают, что мы друзья. Я сказала, что ты тут училась, но уже несколько дней как уехала куда-то, забрав документы.
— Врушка, — хмыкаю я, забирая деньги. Запихиваю их в карман, натыкаясь на сложенную вчетверо бумажку, вспоминаю, что там уже лежит фото пистолета, достаю его и прячу его в бюстгалтер. Чтобы точно не потерять. Окси пожимает плечами.
— Я надеялась, что они уйдут. Ты не сильно популярная девушка, поэтому тебя мало кто помнит по внешности. У тебя есть время, пока им кто-нибудь добрый не сказал, что ты ходишь в институт. Беги через запасной выход. Там парковка и калитка на другую сторону улицы.
— Спасибо, Оксан. Деньги я тебе верну через какое-то время. Не могу только сказать, когда.
— Ой, — она морщится, — не спеши. Я не обеднею. Давай, Ди, позвони, как переедешь, мы к тебе в гости придем!
Я обнимаю подругу, вдохнув сладковатый, фруктовый запах ее духов. И быстро выхожу из туалета, проговаривая про себя каждый мой шаг. Так легче контролировать недомогание. Кажется, что если я буду держать ритм, то живот пройдет.
Я спускаюсь по лестнице на первый этаж, вздрагивая каждый раз, когда кто-то по ней идет навстречу. Кажется, что сейчас какой-нибудь гад покажет на меня пальцем и крикнет — «вот она! Та, которую ищут!». Наверное, я в этот момент получу инфаркт.
Слава богу, спускаюсь я без происшествий и, оглядываясь, бегу по узкому, темному коридору к аварийному выходу. Главное, чтобы его не заперли на замок. Тогда попытаюсь вылезти через окно.
Нос улавливает мерзкий запах тяжелых сигарет. Я радуюсь ему. Впервые мне не хочется плеваться, потому что это значит, что студенты опять курят возле запасного выхода, и он, все-таки, открыт. Я радостно делаю рывок вперед, позабыв о боли в животе, и в этот момент из закутка появляется тень.
Я налетаю на человека. Он перехватывает меня поперек груди, и прижимает к себе спиной, пока я растерянно барахтаюсь, пинаясь и пытаясь вырваться. От человека пахнет теми самыми тяжелыми сигаретами. Этот запах просто забивается мне в ноздри и горло, и его начинает першить.
— Попалась, птичка, — смеется на ухо хриплый, прокуренный голос. Жуткий голос. Он пугает меня. До трясучки. Перед глазами появляется рука с фото: пальцы в мелкой, белой паутинке шрамов показывают мне фотографию со скрытых камер, где я стою в клубе у барной стойки, задрав голову и глупо пялясь в потолок с открытым ртом. Не помню, что я там увидела, но мое лицо выглядит удивленным.
— Пустите. Вы меня с кем-то путаете! — вырывается у меня, но рука мужчины еще сильнее сжимает меня в стальных тисках. Боже, он весь словно из стали. Твердый, как скала.
— Серьезно? А мне кажется, нет, — произносит голос мне прямо на ухо вкрадчиво, — помню тебя, птичка. Симпатичная ты. Разберемся с твоей проблемой, и я попрошу Садаева отдать тебя мне. Люблю молоденьких студенточек.
— И сколько вам лет? — хмыкаю я.
— Тридцать семь, птичка. Давай двигай ножками потихоньку, без своих тупых вопросов. Потом познакомимся.
— Тридцать семь — слишком много. Мне не нравятся старые, — произношу я, сопротивляясь и упираясь ногами, чтобы взбесить этого человека и он сделал какую-нибудь ошибку, а я получила шанс сбежать, — я люблю молодых парней, которым не нужна Виагра для того, чтобы заниматься сексом с девушкой.
Он резко разворачивает меня и толкает в стену, в которую я с грохотом врезаюсь, на секунду зажмурившись. Рука стальной хваткой сжимается на горле. Теперь я вижу лицо своего похитителя. Выглядит он, как маньяк. От его внешности меня начинает трясти с большей силой. Ему действительно тридцать семь на вид — ни больше, ни меньше. Темные волосы смотрятся растрепанными и неаккуратными, а оскал мужчины напоминает оскал какого-нибудь хищного зверя, который любит нападать исподтишка.
— Я тебя сейчас тут трахну без Виагры, — произносит он, — Садаев не отдавал приказ тебя доставить в целости и сохранности. Поэтому лучше заткнись, маленькое трепло. Не зли никого.
Плохая была идея его злить, но попробовать стоило. Это лучше, чем просто сдаться и сложить лапки. Он хватает меня за шкирку и толкает дверь на улицу. Мы выходим на парковку, где я вижу неподалеку черную, дорогую машину с «блатными» номерами, с тремя шестерками. На такой может кататься только сам дьявол, нормальный человек обычно более суеверен. И этот дьявол, похоже, ведет меня прямо в логово другого жуткого человека.
Он открывает дверь и швыряет меня лицом вперед на заднее сиденье. Садится следом сам, машина стартует с места, а я подбираюсь на сиденье, и забиваюсь к противоположной от моего похитителя двери.
Черт. Как же легко я попалась.
Этот маньяк улыбается мне. Может быть, улыбке другого человека я и обрадовалась бы, понадеявшись, что смогу наладить контакт или договориться о чем-нибудь… но этот улыбается, как людоед.
— Не трогай меня, ладно? — произношу я на всякий случай, — про Виагру была шутка. Я хотела тебя разозлить.
— Я сидел за убийство и изнасилование, птичка. Не стоит меня злить. Но тебе, все же, удалось, — медленно произносит этот маньяк, а волосы на моем затылке встают дыбом.
Эпизод 9
Я сижу, вжимаясь спиной в дверь, и выдыхая из легких неожиданно ставший горячим воздух. Думаю о том, что если у Садаева работают такие люди, самые настоящие маньяки, то сам он, наверное, полный отморозок. Ест людей на завтрак, ужин и обед, и набивает из них чучела.
А конкретно этот человек — действительно маньяк, тут даже никакого физиогономиста не надо, чтобы это определить. Видимо, умение хладнокровно прервать жизнь подобного себе, и причинять с наслаждением боль, накладывает отпечаток на внешность.
Мерзость. Теперь я понимаю, что с Садаевым договориться не удастся вообще никогда. Если до этого еще была призрачная надежда на то, что он может оказаться хотя бы нормальным человеком, то теперь она испарилась, как туман в летнее утро. Мне остается только одна задача — спасти свою жизнь и жизнь набора клеток во мне.
Все пятнадцать минут, которые занимает наша поездка, я покрываюсь холодным потом, пока этот маньяк препарирует меня взглядом. Видимо, он прекрасно знает, как действует на меня, и, кажется, ему приносит наслаждение так нагло пялиться. Не думала, что черный цвет глаз может быть настолько жутким. Они как болото. Мерзкая топь, затягивающая тебя в костлявые лапы смерти. Страшно-то как мне.
