– Именно, – прикусив нижнюю губу, подтвердила я. – Мне нужны деньги. О-о-очень много денег. Столько, сколько я за всю жизнь не заработаю. И эти деньги есть у тебя.
– Сколько тебе необходимо? – прищурившись, Дариан перевёл свой взгляд с листа в своих руках на меня.
– Триста штук, – чтобы не промахнуться, округлила недостающую сумму я.
– И зачем тебе, пьяной, триста штук? – помедлив несколько секунд, наконец решил уточнить мой собеседник.
– Я не пьяна, – мгновенно встала в стойку я. – И это секрет.
– Гхм… Секрет значит. Это слишком большие деньги, Таша.
– Думаешь, я об этом не знаю?
– Хочешь, чтобы я просто взял и перегнал триста тысяч долларов на неизвестный мне счёт? Рассказывай зачем.
– Нет, – уверенно отказала в удовлетворении требования собеседника я.
– Хорошо. Тогда говори, что предлагаешь мне взамен на триста тысяч. Предупреждаю, что меня не заинтересует ничего из того, что мы с тобой уже проходили.
Я замерла. Ничего больше я предложить ему не могла… Ничего больше его во мне не интересовало… Или… Или всё-таки у меня была соломинка, которую он согласился бы от меня принять? Соломинка, которая сломает мне хребет, отдай я её ему. Сломает…
– Я стану твоей… – вся похолодев, неожиданно обесцвеченным голосом произнесла я.
– И что это значит? – немного помедлив, продолжал внимательно всматриваться в меня Дариан.
– Я буду говорить тебе всё, что ты захочешь – что я по тебе скучаю или что я тебя люблю… Буду позволять тебе себя целовать или буду целовать тебя, если ты того захочешь.
– Хочешь сказать, что станешь податливой и не будешь идти против меня.
– Да… Да, именно…
– Таша, ты продаёшься мне за триста тысяч долларов? – в глазах Дариана блеснуло недоумение.
– Ты ведь миллиардер… К тому же единственный знакомый миллиардер, так что мне не из кого выбирать…
– То есть, если бы у тебя был выбор…
– Я бы выбрала кого угодно, но только не тебя.
– Так, это становится ещё более интересным. – Дариан едва не проявил ко мне жалость, но после последних моих слов сразу же перешёл в воинственное настроение. Как по мне, так уж лучше пусть ненавидит меня за правду, чем жалеет за что бы то ни было. – То есть ты продалась бы кому угодно за триста штук, кроме меня.
– Разочарован? – криво и даже с удовольствием ухмыльнулась я, жаль только, что язык слегка заплетался.
– Не думал, что ты настолько дешёвая, – уязвлённый моим признанием, сразу же ужалил меня в пятку Риордан.
– Оу, ты даже не представляешь, как мне дорого обходится эта сделка! – не без обиды воскликнула я. Не будь я подвыпившей, слова Дариана не так бы задели меня, но алкоголь в моей крови явно делал своё дело. – Да для меня это самая настоящая гильотина!.. Знаешь, почему я ушла с той дурацкой вечеринки, на которой праздновался раскрывшийся факт твоего миллиардерства, а не наступление Нового года? Потому что ты купил дурацкое шампанское по десять штук за бутылку! Ты просто взял, – я красноречиво щёлкнула пальцами, – и выбросил двести тысяч долларов на выпивку для тех, кому было бы глубоко наплевать на твоё существование, не будь ты так богат. Ты с лёгкостью сделал это вместо того, чтобы потратить те деньги на более достойное дело!.. Ты просто эгоистичный самодур!.. Да я уехала отсюда поклявшись, что ты больше и пальцем ко мне не прикоснёшься! – я врезалась указательным пальцем в вздымающуюся от злости грудь подошедшего ко мне впритык огромного мужчины.
– Не находишь, что подобные слова – не самый лучший способ демонстрировать товар? – прогремел нависший надо мной Риордан. – Зачем мне покупать порченное?
– Ты считаешь порченными тех, кто говорит тебе правду? Тогда знай, что я испорчена до основания! Я тебя никогда не полюблю, и знаешь почему?! Потому что я тебя презираю! – я со всех сил врезалась обеими руками в грудь своего противника, но он даже не пошевелился. – Я презираю тебя, Дариан Риордан! Презираю твои деньги и власть, которой они тебя наделили! Я презираю в тебе всё и всем сердцем!..
– Значит, презираешь? – нагнувшись ко мне, чтобы наши лица были на одном уровне, твёрдо произнёс Дариан, прервав мою яростную и безжалостную тираду. – Замечательно. А-то я подозревал, что ты вообще ко мне ничего не чувствуешь. А здесь такой подарок.
– Что?.. – я поморщилась.
– Солнышко, ты сейчас признаёшься в презрении ко мне, при этом предлагая мне себя купить, – сквозь зубы выдавил мой оппонент.
– Не нужны мне твои деньги, – я попыталась оттолкнуть от себя его, но он резко схватил меня за оба предплечья.
– Нет, уж, – властно встряхнув меня, прогремел Риордан. – Я покупаю.
– Покупаешь?!.. – округлила глаза я.
– Сегодня же ты получишь свои деньги, – Дариан вновь встряхнул меня, но на сей раз за плечи. – Говоришь, просить у меня денег для тебя гильотина?! Я собственноручно отсеку голову твоему высокомерию! – он снова встряхнул меня за плечи. – Говоришь, презираешь меня?! Ты будешь меня ненавидеть! – он вновь встряхнул меня. – Ты будешь испытывать столько эмоций по отношению ко мне, что взорвёшься от их переизбытка!
Сказав эти слова, Дариан резко приподнял меня и лёгким движением рук забросил моё тело на своё плечо, при этом едва не выбив из меня весь дух. Каждый его последующий шаг с болью выбивал из-под моих рёбер тяжёлые выдохи. Пару раз я, упираясь в спину противника, в попытках разогнуться, но у меня ничего не выходило. Я изо всех билась в его тисках даже во время подъёма по лестнице в спальню – по-видимому ви́ски отбило во мне всяческое чувство страха не только эмоционального, но и физического, благодаря чему я не боялась того, что Дариан случайно споткнётся и выпустит меня из своих рук, из-за чего я свалюсь вниз по лестнице и обязательно сверну себе шею. Я таранила его спину мощными, как, по-видимому, казалось только мне, ударами кулаков, и безжалостно брыкалась ногами. Я не сдавалась до последнего, но последнее, что я помню – это как Дариан изо всех своих устрашающих сил опрокидывает моё тело на кровать.
Дариан.
…Я налил себе виски и, уже почти отойдя от рабочего стола, хотел сделать первый глоток, когда увидел на экране картинку с камеры наблюдения. Я вывел на экран изображение с видеокамеры, установленной перед входом в дом, и включил звук. О том, что с Ташей что-то не так, я понял уже по тому, как она поднималась на крыльцо. Когда же она не нашла в карманах ключи и, запрокинув голову, отчётливо произнесла вслух одно-единственное, безжалостно укоряющее слово: “Дура!”, – я понял, что вечер будет интересным.
…Взвалив Ташу на свое плечо, я сам не знал, зачем тащил её в свою спальню. Мне безумно хотелось её взять и в то же время я понимал, что ни в коем случае не должен этого делать. Всё решилось само собой – я слишком сильно врезал её в кровать, отчего она неожиданно и мгновенно отключилась. Со злостью проверив её пульс и откинув её руку назад на кровать, я ещё с минуту стоял над обездвиженным телом оппонентки, рассматривая её порозовевшее лицо, красота которого только с ещё большей силой разжигала злость внутри моей грудной клетки. Наконец совладав с собой, я повторно прощупал пульс хамки и, ещё раз убедившись в том, что она дышит, подумал о том, что сейчас же мог бы оборвать её дыхание одним лишь своим уверенным нажатием на её слишком хрупкую сонную артерию.
