Когда я открыла глаза, я поняла, что отпустила не его…
Я отпустила себя.
Глава 19.
Родерик.
Свою лучшую скрипку я делал два года. Таша об этом не знает, но она досталась именно ей. Они обе – и скрипка, и Таша – выжили в том столкновении. Два моих лучших творения…
А я не выжил.
Я похож на Амелию. Естественно я всегда хотел быть похожим на отца, но вместо этого я был едва ли не точной копией своей бабушки, а Генри с Майей скопировали внешность матери. На отца никто из нас не был похож.
Позже я понял, что мне повезло быть похожим на обожающую меня и обожаемую мной Амелию. Я всегда был стройным на фигуру, в отличие от Генри и Майи, которые, не смотря на свою склонность к полноте, всегда умели поддерживать своё тело в тонусе, хотя живот Генри после сорока лет стал виден невооружённым взглядом. Помимо стройности мне же досталась от Амелии и её “вечная” молодость. Даже сейчас, пережив столько потерь и горя, я выглядел немногим младше Генри. Он много нервов испепелил в своём браке, после чего остатки растратил на вторую фурию, которая умудрилась залезть на его шею вместе со своей беременной дочерью, отчего после пятидесяти мой брат выглядел не менее уставшим, чем я.
Ширли не могла иметь детей, из-за чего Генри так и остался бездетным. Оттого он любил моих детей не меньшей любовью, чем я, и овеивал их той неистовой любовью, которая бывает только у счастливых дедушек. Дочки Миши прекрасно понимают, что он им не отец, но обожают его гораздо сильнее, чем могли бы обожать своих биологических родителей. Генри был для них всем, а они были всем для него. Даже я не стал так близок со своими внуками и, тем более, детьми, как стал им близок Генри. И я их понимаю. Будь я на их месте, я бы тоже выбрал Генри…
В отличие от своего младшего брата, я всегда был более собранным, был тем самым парнем, на котором держалось если не всё, тогда основное большинство важнейших дел. Когда полиграфический бизнес отца перешёл в наши с Генри руки, именно я занялся основной бумажной волокитой и решением важных вопросов. Мы процветали…
Я отстранился от бизнеса сразу после трагедии, в момент, когда наша фирма держалась на волоске и как никогда нуждалась в моём участии. Мы разорились…
Если бы я знал, что меня ожидает, я бы всё равно выбрал бы жизнь, в которой была Она. Потому что моя жизнь без Нее – бессмысленная жизнь.
Я познакомился со Стеллой Палмер молодым студентом. Мне тогда был всего двадцать один год, ей же было двадцать три. Даже после свадьбы я не мог поверить в своё счастье. Не мог поверить в то, что столь красивая и недосягаемая девушка обратила своё внимание именно на меня. Да, я был одним из лучших спортсменов университета, был красив и во многом хорош, но я не сомневался в том, что был недостаточно хорош именно для этой девушки. И хотя она всю отмеренную нам совместную жизнь твердила мне о том, что я лучший, я не прекращал совершенствоваться, чтобы быть достойным хотя бы её мимолётного нежного взгляда, от которого ежедневно сходил с ума.
Мы познакомились в парке возле общежития. Из-за спорта я тогда отставал по некоторым основным предметам, из-за чего той поздней весной набирал в библиотеке стопки книг и бóльшую часть выходных проводил на одной из лавочек парка. Выбрав лавочку, я зачастую покидал её лишь с закатом, так как экзамены были не за горами, а в базовых знаниях у меня имелись серьёзные пробелы, которые я усердно рвался заполнить даже не смотря на то, что это давалось мне со значительным трудом.
В тот день я приглядел для себя отличную лавочку в тени раскидистых ветвей клёна, но когда до неё оставалось всего несколько шагов, я увидел идущую мне навстречу девушку и замер. Не замечая меня, она читала тонкую книгу огромных размеров, на обложке которой золотистыми буквами было выгравировано два простых слова “Искусство мира”.
Она шла прямо на меня…
Её красота мгновенно сделала из меня немого истукана, который, округлив глаза, так и не сдвинулся с места, пока зачитавшаяся девушка буквально не врезалась ему в грудь. И даже тогда я не отстранился. Широко распахнув глаза, я стоял на месте с приоткрытым ртом и не понимал, что происходит с ритмом моего сердца. Оказалось, что тогда я в первый раз и навсегда влюбился. Но самым странным тогда было не это – в Стеллу не сложно было влюбиться любому прохожему – самым странным было то, что она тоже влюбилась в меня. Позже, во время нашей первой беременности, мы случайно выяснили, что у нас произошла любовь с первого взгляда. Любовь, в существование которой многие люди даже не верят.
Благодаря Стелле я тогда сдал все экзамены на отлично. Она оказалась одной из лучших студенток университета и быстро поднатаскала меня по пропущенному мной материалу. Все парни и даже некоторые преподаватели тогда считали меня едва ли не супергероем, и не из-за резко возросшей успеваемости, а из-за того, что я стал встречаться с девушкой, за которой уплетались и о внимании которой мечтали все холостяки в округе. Многие понимали, почему Стелла обратила своё внимание именно на меня, но она всегда говорила, что влюбилась с первого взгляда не в мою внешность, а в мои широко распахнутые глаза, в которых она рассмотрела мою чистую душу. Она просто меня полюбила и ничего не могла с этим поделать. Стелла всегда ссылалась на то, что сердцу не прикажешь, а я всегда думал, что она преувеличивает, хотя и сам влюбился в неё по той же причине: её глаза меня пленили навсегда…
Мне тогда оставался ещё год до окончания университета, Стелле же оставался год до окончания магистратуры. Спустя этот год, выжив от разрывов фейерверков в грудной клетке, мы поженились и продолжили каждый день переживать эти слепящие взрывы, но теперь не деля их напополам. Просто мы наконец стали абсолютно единым существом.
Абсолютно единым…
Почти спустя год после свадьбы у нас появился Энтони. Именно появился – другого слова не подберёшь. Мы в то время уже жили с моим отцом и Амелией. С моей матерью и прадедом Стелла не успела познакомиться.
До сих пор помню, как знакомил свою молодую жену с отцом и бабушкой. Мы скромно, безо всяких церемоний, расписались в Лондонском ЗАГСе и спустя неделю, которую мы провели не вылезая из постели роскошной съёмной квартиры, на съём которой я копил целых три месяца, я повёз Стеллу знакомиться с самыми дорогими мне людьми. В итоге мы больше так и не покинули дом моего детства, и детства моего отца. Амелия приготовила для нас спальню и сделала своей добротой, чуткостью и заботой всё возможное, чтобы мы отказались от затеи снимать жильё в Лондоне, вместо того, чтобы жить с ней и моим отцом под одной крышей такого большого и пустующего дома. Стелла не смогла устоять перед очарованием Амелии. Никто не мог. Особенно я, с детства поддавшийся чарам своей бабушки.
Амелия и отец были без ума от своей невестки и первое время всерьёз боялись того, что я, молодой и неопытный, упущу такую жар-птицу, как часто любила называть её по-русски бабушка. Но уже тогда я осознавал, что мне будет проще умереть, чем отпустить её. И я оказался прав.
