– Эсми?.. – Хьюи сразу её узнал, что было странно, ведь она нехило так изменилась.
Я отметила, что его голос неожиданно осип.
Эми Крофтон, в девичестве Далтон, оторвала от меня напряжённо-испуганный взгляд и, наконец, повернула голову к Хьюи. По-видимому она некоторое время (если не весь день) дожидалась, когда его гости уйдут, и не ожидала того, что я всё ещё буду здесь.
– Пожалуй, я прогуляюсь, – наконец найдя подходящие слова, произнесла я, после чего поднялась со своего места.
Пройдя мимо нежданной гостьи, я вдруг уловила аромат давно забытых мной духов. Хьюи, возвращаясь домой после первых в своей жизни свиданий, всегда приносил с собой этот аромат. Это был ландыш.
Эсми вышла от Хьюи спустя полчаса. За это время я трижды попыталась вытрясти из автомата горячих напитков деньги, ранее брошенные в него Рупертом и всё ещё значащиеся на его табло необнулёнными. Хотя, скорее всего, со стороны мои попытки и попытками-то не выглядели. Два настойчивых удара кулаком и один ногой по корпусу старой рухляди едва ли можно было обозвать серьёзными попытками.
Всё оставшееся время я простояла прислонившись спиной к стене, наблюдая за работой лифта, находящегося на противоположном конце коридора. За всё время на этаж приехали три молодые медсестры, уехало два доктора, одна дама в ярко-розовом пальто и подросток, который регулярно наведывался в палату, в которой лежала дряхлая старушка. Кроме него к старушке приходила ещё не слишком старая женщина, но она всегда являлась и уходила с неизменно кислой миной. Сегодня я её не видела…
В момент, когда Эсми вышла из палаты Хьюи, я резко повернула голову и мы сразу же встретились взглядами. Аккуратно, словно боясь нарушить покой человека, к которому она приходила, Эсми прикрыла за собой дверь, после чего, прижимая к животу свой лёгкий плащ, она, опустив глаза, преодолела десятиметровое расстояние между нами. О том, что она остановится рядом, я заранее узнала, прочтя её плавную походку.
Взявшись правой рукой за длинный ремень висящей на плече сумочки, Эсми, наконец, вновь подняла на меня взгляд.
– Я давно узнала… Ещё в начале марта. Прочла в газете… – Эсми замялась и замолчала, явно ожидая от меня вопроса, почему же она тогда не пришла раньше. Но я не собиралась её спрашивать об этом. Приняв моё решение, Эсми, начав жевать губы и сразу же остановившись, словно напомнив себе о запрете на дурную привычку, вновь заглянула мне в глаза. – Я долго сомневалась, стоит ли мне приходить… Всё так изменилось.
– Всё в порядке, – отстранившись от стены, но всё ещё не выпуская рук из карманов джинс, решила поддержать собеседницу я.
– Хьюи тоже так сказал, – помедлив несколько секунд, произнесла она с едва уловимым облегчением в тоне.
Неужели она боялась осуждения с моей стороны? Мне не за что было её судить.
– Главное, что ты пришла, а не где ты ходила, – приподняла бровь я.
Эсми вновь молчала, обдумывая мои слова.
– Он знает? – наконец поинтересовалась она, вновь прекратив кусать свои губы.
– О тебе? Многое. Но уверена, что не всё.
– Об Оскаре? Бонни?
Я едва уловимо повела бровями, удивившись тому, что они не поговорили об этом. О чём же тогда они общались эти полчаса?..
– Он знает всё, что знаю я. А это, как я могу полагать, слишком мало.
Помешкав ещё немного, Эсми повторно поправила шлейку сумки на плече, после чего сделала полшага в сторону лифта.
– Я ещё приду, – вместо прощания произнесла она.
В ответ я лишь одобрительно кивнула головой.
Наблюдая за походкой Эсми, постепенно удаляющейся в сторону лифта, я видела в ней нерастраченное тепло, долю неуверенности и небольшой процент сомнений. Но сомневалась она не в том, что придёт сюда снова. Она придёт обязательно… Эсми сомневалась в том, что её тепло может здесь понадобиться. Она была в этом не уверена, но я, связанная со своим братом-близнецом невидимой нитью, знала, что её сомнения пусты. Её присутствие нам очень сильно понадобится.
Мы с Хьюи всё-таки вышли на коридор на костылях. Впервые.
В палате Хьюи только и делал, что восклицал: “Она пришла! Она пришла!”, – но очутившись на коридоре сразу же затараторил, пересказывая мне их диалог. Ничего примечательного, но каждая мелочь из его уст звучала как нечто безусловно весомое.
– Что? – словив мой недоумённый взгляд, поинтересовался Хьюи.
– Я знала, что ты был в неё влюблен… Но не знала, что настолько.
– Хах! Никто не знает, но мы с Эсми потеряли девственность друг с другом.
– Что?!
– Да… Хоть в чём-то я тебя опередил, – криво усмехнулся Хьюи, продолжая старательно кряхтеть на своих костылях, пока я придерживала его спину. Это его “хоть в чём-то” незаметно полоснуло меня по сердцу. – Это произошло за неделю до аварии. В спальне Эсми, пока её мама ушла на ночную смену… Джереми в тот день выиграл волейбольный матч с “Синими Гризли”. Помнишь?
Конечно я помню! В тот день на матче присутствовала вся семья, кроме Энтони, который не явился из-за пересдачи экзамена, и Хьюи, который подговорил Джереми уговорить родителей разрешить ему пропустить столь важный для нашей семьи матч. Мы тогда ещё до одиннадцати часов вечера в кафе просидели – Генри всех угощал – и вернулись домой около полуночи. Что за чудная была ночь! Одна из последних чудесных ночей…
Так вот почему Эсми так долго не могла прекратить сюда ходить. Они с Хьюи сделали “это” за неделю до трагедии и, в итоге, она потеряла его в тот самый момент, когда чувствовала к нему любовь больше всего. Это просто ужасно…
Мои мысли прервал жестяной стук, эхом пронесшийся по коридорам. Оторвав взгляд от пола, я увидела, как в повороте на лифт мужчина в синем комбинезоне мудрит над автоматом с горячими напитками. Лишь преодолев ещё пару шагов с рукой Хьюи на плече, я поняла, что мужчина поддел под аппарат железный двузубец. Он хотел его укатить. К собственному удивлению, я внезапно решила проявить коммуникабельность, которой уже лет одиннадцать не пользовалась.
– Сломался? – вот так вот просто поинтересовалась я.
Одно слово, а я уже считаю себя коммуникабельной. Даже смешно.
Мужчина, лет пятидесяти пяти – шестидесяти, с мелкими морщинками вокруг светлых глаз и коротко стриженными седыми волосами, торчащими из-под застиранной, по-видимому когда-то имевший красный цвет кепки, мимолётом посмотрел на меня.
– Сломался, – участливо выдохнул он. – Простоял десять лет, а тут вдруг взял и… – он замолчал на полуслове.
– И что же, ничего нельзя сделать? – я прислонила Хьюи, не меньше меня заинтересованного в происходящем, к стене, и вновь посмотрела на собеседника.
– Можно, – поджал губы мужчина. – Заменить. У автоматов ведь как у людей – молодые приходят на места стариков, ушедших на покой. А годы жизни у них исчисляются как у собак – один год за десять. Повезёт, если удастся отпраздновать столетие. Этот, – он похлопал ладонью по моему автомату, – ветеран. Опытный воин, но старость забирает лучших… Знаете, я чувствую себя таким же автоматом, – обойдя свой “эвакуатор”, мужчина начал поднимать на него автомат. – Тридцать лет проработал банкиром, двадцать восемь лет прожил с одной женщиной, а в итоге меня решили заменить новым автоматом. Хорошо, что сын у меня толковым парнем вырос. Умеет зарабатывать умом, а не силой, – мужчина с силой ударил по автомату и из него выпало две монетки – те самые, которые мы с Рупертом закинули в него несколькими часами ранее. – Хорошо ещё, что квартира осталась при мне, да работу в мои-то пятьдесят семь помог найти чистый случай. Не хочу сидеть на шее успешного сына, – мужчина нагнулся, чтобы вытащить из разинутого чёрного рта автомата монетки. – Не знаете чьи? – показал мне деньги он.
