Сегодня, ещё издалека увидев его среди аэропортной толпы, я узнала его с полувзгляда, и он узнал меня тоже. Он был копией своего отца, и всё же его глаза безраздельно принадлежали его матери. Странное сочетание жесткости и красоты, особенно когда последняя побеждает первое. За три года он определённо стал выше, превзойдя мой рост минимум на полголовы. Сейчас он стоял в компании миниатюрной и очень миловидной голубоглазой блондиночки, которая, словно боясь аэропортной толпы, одной рукой крепко держалась за его локоть, а второй сжимала его пальцы в своей ладони.
Я явилась в аэропорт с Пандорой и Айрис. Слишком маленькая компания, как для семьи, которая провела в муках ожидания и надежды целое десятилетие. Генри, узнав о нахождении Беллы, едва с ума не сошёл от счастья, однако мощи его желания увидеться с ней “немедленно” не хватило, чтобы он смог хотя бы на сутки отлучиться от Мии. Все понимали, что это невозможно.
Однако обиднее, чем Генри, было Пени. Руперт, Рэйчел и Барни дружно заболели ветрянкой, и из-за их высокой температуры и отсутствия в городе родителей Руперта их просто невозможно было оставить одних. Пени, вместе с нами всеми, переболела ветряной оспой ещё в детстве, так что она была единственной, кто теперь мог присмотреть за ослабленным иммунитетом своей семьи, которая, превозмогая повышенную температуру, всё ещё находилась на пике болезни.
Амелия, в силу своего возраста, не могла ни приехать в аэропорт, ни обеспечить полноценный присмотр за семейством МакГрат, так что ей оставалось лишь смиренно ждать встречи с “находкой”. Отец же напротив, долго искал повод не приезжать сегодня на встречу, даже предлагал Пени посидеть с её больными, однако все прекрасно понимали, что он не справиться с болезненным состоянием малышей. В итоге он, посмотрев мне в глаза, сжал кулаки и произнёс короткое, резкое “нет”. Я ничего от него не требовала, поэтому сначала была удивлена, что это “нет” он сказал именно мне, но позже поняла. Это было для него невыносимо. И теперь речь шла не о моей внешней схожести с матерью. Речь шла о том, что Белла, точная копия любви всей его жизни, внезапно воскресла и теперь возвращалась домой, и осознание того, что сестра Изабеллы, его всепоглощающая любовь, его Стелла никогда к нему не вернётся и никакое чудо тому не поможет, сейчас разрывало отцу сердце. Я его понимала так, как не понимал никто, однако от этого мне становилось только ещё больнее. И за него, и за Беллу, и за себя… Я как никто другой осознавала, каково это – быть чьей-то копией. Копией сестры, убивающей себя наркотиками, или копией матери, преждевременно и безвозвратно вычеркнутой из жизней родных тебе людей, и твоей. Во мне всю жизнь кто-то видел Мишу, кто-то видел Стеллу, и из-за их отражений во мне никто не мог рассмотреть меня… Белла не сможет вернуться в нашу семью. Никогда. И виной не её сходство со Стеллой. Виной невозможность отца смириться с тем, что он всё это время, словно безумный, верил в то, что Стелла, не смотря на надгробный камень на её могиле, жива, а живой в итоге оказалась Белла. Он скорее умрёт, чем поверит в то, что ошибся. Отец год за годом твердил мне о том, что слышит “пульс жизни” Стеллы, в то время, как мы вместе, хотя и врозь, приносили цветы на её могилу. И вот теперь появляется живое доказательство того, что отец должен смириться с тем, что Стеллы-больше-нет. А её точная копия есть…
Это боль. И не только для отца. Я сама до сих пор не представляю, как смогу пережить встречу с оболочкой моей матери, в которой теплится душа другого человека. Даже я, не смотря на всю глубину своего понимания боли сестры-близняшки, в которой видят кого угодно, кроме её самой, страшусь тех эмоций, которые могут возникнуть в моей грудной клетке, когда я увижу Её. Поэтому я всё утро напоминала себе о том, что “это не мама – это не мама – это не мама – не мама – не мама…”. Надеюсь, что эта мантра сработала. Иначе мне будет туго.
Когда мы подошли к Джеку и его невесте, из нас троих только Айрис пребывала в приподнятом настроении, у нас же с Пандорой так сильно дрожали колени, что мне даже казалось, будто я слышу клацанье наших коленных чашечек.
– Таша! – Джек первым делом обнял меня. – Ты ничуть не изменилась.
– Лучше бы ты сделал этот комплимент мне, молодой человек, – заметила Пандора.
– Бабушка, – поцеловал в щёку Пандору Джек. – Айрис, – пожал её руку он. – Познакомьтесь, это моя невеста.
– Очень приятно, – буквально промяукала девушка, что заставило меня мысленно ухмыльнуться.
Джек с детства обращал внимание исключительно на спокойных девочек, не удивительно, что в итоге он выбрал на роль своей жены столь яркую представительницу тихонь. Интересно, она хоть будет способна повысить тон, если Джек вдруг забудет о дате их свадьбы или не отнесёт свой пиджак в химчистку? Едва ли. Девушки с такими огромными и бездонными голубыми глазами, такими миловидными личиками и такими нежными голосками обычно любят своих мужчин так, как не способны любить своих мужчин бунтарки вроде меня.
Я ещё раз посмотрела на общую картину: Джек аккуратно обнимал девушку за её хрупкое плечо. Хммм… Эти двое определенно имеют все шансы стать одной из немногих по-настоящему счастливых пар.
– Меня зовут Ева, – представилась девушка и сразу же прикусила нижнюю губу.
– Очень приятно, деточка, – ухмыльнулась Пандора. – Какая же ты… – Пандора запнулась, но я знала, что она хотела озвучить мои мысли и сказать слово “маленькая”, но она благоразумно воздержалась, решив отшутиться. – Тебе хоть есть восемнадцать?
– Мне уже двадцать два, – смущённо заулыбалась Ева, и её миленькие щёчки залились розовым цветом. Я не выдержала этой милоты и отвела взгляд в сторону, чтобы не заполучить диатез от созерцания столь марципанового человечка. И как Джек мог обратить внимание на такого ребёнка? Хотя, судя по размеру её груди и округлым бёдрам, его в ней привлекли не только красивые глазки и покладистый характер.
– А где Говард? – обратилась к Джеку я.
– Ему не хватило билета на самолёт, так что он прилетит только сегодня вечером, – пожал плечами Джек, и только после этих его слов я обратила внимание на один большой чёрный и один миниатюрный розовый чемоданы, стоящие за спиной Евы.
Выходит они только что прилетели из Дублина и ещё не успели заселиться в отель.
Когда же Пандора услышала о том, что её внук собирается отдать предпочтение отелю, она, как и всегда, слишком громко воскликнула, заставив всех окружающих её людей, кроме меня – я уже привыкла к подобным выпадам – подумать, будто у неё случился сердечный приступ. Естественно уже спустя минуту Джек поклялся, что всё время своего пребывания в Лондоне он проживёт у Пандоры, однако он заранее предупредил, что это не продлиться долго. Уже через пару дней он планировал отвести свою мать в пригород Лондона, в котором пару лет назад его отец приобрёл роскошный дом.
Что-то мне подсказывало, что идея застрять с потерявшей память Беллой в загородном доме принадлежала не Джеку, а его отцу. Говард наверняка видел в амнезии своей бывшей и до сих пор любимой женщины возможность для возобновления отношений с ней, но я решила промолчать о своих домыслах, как и Пандора, встретившаяся со мной красноречивым взглядом. Может быть это и к лучшему, если Белла и Говард вновь смогут стать одной семьёй. Не мне судить о подобном. В конце концов, прошло больше десяти лет с момента их последней встречи, за это время с ними наверняка произошло достаточно, чтобы они могли начать всё заново. Ну, или время окончательно уничтожило для них все имеющиеся между ними прежде мосты.
