Первые пять секунд Дариан словно пытался понять смысл моих слов, а потом его словно молния поразила. Всё произошло в одну секунду: он неожиданно быстро нагнулся и резко сорвал с моей голени пластырь. Прежде, чем я успела отстраниться и возмутиться, он бегло осмотрел место, на котором прежде была закреплена наклейка.
Разогнувшись, Дариан встретился с моим рассерженным взглядом, но его взгляд был не менее сердитым.
– Ты говорила, что заклеила царапину, но никакой царапины на твоей ноге нет, – Дариан протянул пластырь вперёд перед собой. – Таша, что это такое?
– Контрацептивный пластырь, – старалась не сильно рычать я.
– Ты носишь контрацептивный пластырь в тайне от меня? – Дариан начинал заводиться. – Зачем?
– За тем, чтобы обезопасить себя, – скрестила руки на груди я, занимая оборонительную позицию. – Я не собираюсь беременеть от тебя. Я не настолько глупа, чтобы заковывать себя в подобные кандалы.
– Дура! – резко схватил меня за плечи Риордан. – Ты и так в кандалах! Если я захочу, я сделаю тебе десяток детей! Ещё раз узнаю о том, что ты занимаешься подобным в тайне от меня, и через девять месяцев будешь рожать нашего первенца, поняла?! – он с силой встряхнул меня, но я осталась безэмоциональной.
Меня подобным больше не проймёшь. После вчерашнего у Дариана стало заметно меньше шансов навести на меня страх.
И всё же я видела, что Дариан был по-настоящему зол, хотя и не понимала, из-за чего конкретно. Выругавшись, он вышел из дома громко хлопнув за собой дверью, а я отправилась обратно в постель. До начала рабочего дня оставалась ещё пара часов, и я намеревалась провести это время с пользой.
…По-видимому, мне ещё долго предстоит отходить от вчерашней бури и ходить “слегка пришибленной” на эмоции.
Глава 59.
С регулярностью параноика, четыре утра подряд я садилась на унитаз с чёткой целью помочиться на тест, и с завидной регулярностью получала всегда один и тот же результат – отрицательный. Что, соответственно, в моём случае, считалось результатом положительным.
В конце концов здравый смысл возобладал. Наличие контрацептического пластыря на моём теле во время секса, выпитая уже спустя час противозачаточная таблетка и рассказ Нат о том, что у неё с Байроном трижды рвался презерватив, но не смотря на это она до сих пор ни разу не “залетела”, даже с учётом того, что однажды это произошло во время овуляции, а она, в отличие от меня, не носила на себе контрацептивного пластыря и не пила никаких таблеток, – всё это приводило меня в чувства. В четвёртый раз получив отрицательный результат теста, я мысленно выругалась на своё умопомешательство и пообещала себе больше никогда не позволять себе сходить с ума, если я точно уверена в том, что перестраховалась. А перестраховалась я железобетонно, с этим не поспоришь.
После четвёртого теста я убедила себя в том, что успокоилась, но спокойствие я обрела лишь спустя неделю, когда никакой токсикоз меня так и не настиг. Идиотка.
Только идиотка, вопреки здравому смыслу, способна вгонять себя в подобную панику. И этой идиоткой всю прошедшую неделю была я.
Отношения с Дарианом всё это время были в буквальном смысле “никакими”. Он уехал на пять дней по делам бизнеса в Манчестер, а когда вернулся, я вышла на выходные с радостной мыслью о том, что смогу отдохнуть от Ирмы, которая, со своим неконтролируемым пристрастием к шопингу и салонам красоты, загоняла меня словно скаковую лошадь.
В пятницу, перед возвращением, Дариан прислал мне сообщение – фотографию своего запястья, на котором уже сходили следы моего укуса, с подписью: “Хорошо постаралась, за неделю не сошло”. Подумав, я отфотографировала ему свои колени и отослала фото с подписью: “Плохо стараешься, прошло за пару дней”. Его ответ: “Завтра отработаю”. Мой ответ: “Выходные пообещала Хьюи и матери, так что отработать придётся на следующей недели”. Его ответ: “Тогда презервативы с тебя”. Мой ответ: “Не собираюсь разоряться. Хочешь секса – выворачивай карманы”. Его ответ: “Мы ведь уже проехали это”. Мой ответ: “Да, когда выяснили, что ты придурок”. Его ответ: “Готовь колени”. В ответ я отправила средний палец смайликом, на этом переписка закончилась.
Дариан уже знал о моей истории с матерью. Я рассказала ему перед тем, как он слинял в Манчестер, и до того, как он успел бы самостоятельно вмешаться в мою личную жизнь. Наверное поэтому сейчас он не был против того, что мои выходные могут пройти мимо него.
Неожиданная лояльность Дариана мне понравилась, и я даже задумалась о том, что мне стоило бы почаще ему рассказывать о своих мелких проблемах, чтобы иметь возможность на личное время или выходные вне его компании.
Хотя какими-какими, а вот мелкими проблемы с моей матерью точно не назовёшь. Их можно назвать громадными, объёмными, трехмерными, пространственными, но точно не мелкими.
Предоставив субботу с Хьюи Пандоре, Руперту, Пени и Айрис, я решила провести этот день в компании Амелии, отца и женщины, в реальное существование которой я всё ещё никак не могла поверить. Возвращение Изабеллы для меня было куда более реалистичным, чем воскрешение моей матери (да так было для всех, за исключением отца). И всё же, передо мной находилась именно мама.
Проведя всю субботу в четырёх стенах родительского дома, мы втроём (я, отец и Амелия) периодически пытались помочь Ей вспомнить хоть что-нибудь. Однако факт оставался фактом: Она не помнила абсолютно ничего, а мне было сложно называть Её мамой, ведь Она сама не осознавала себя матерью кого бы то ни было.
Ситуация была серьёзной. Перед моими глазами мелькала назойливая мысль о том, что с нами будет, если Она вообще никогда ни о чём и ни о ком не вспомнит. В конце концов ведь почти одиннадцать лет прошло. Однако я молчала об этой своей мысли, смиренно слушая воодушевленные речи отца о том, что Ей помогут стены родного дома, родные места, Родные Люди… В воображении отца вообще всё, чего когда-либо касалась волшебная рука его возлюбленной, было родным, и не важно для кого: для него, для Неё или кого бы то ни было.
Вообще отец, за какие-то десятки часов, очень сильно изменился. Накануне, совершая утреннюю пробежку, я увидела, как он неистово мучал турник, три десятилетия назад установленный им между нашим домом и домом Генри. Он словно вновь вспоминал себя. Будто помогая Стелле избавиться от амнезии, параллельно избавлялся от своей. Именно он настоял на Её встрече с Мишей и именно он сопровождал Её в лечебницу.
Отец говорит, что с Мишей всё в порядке, но я знаю, что либо он искусно врёт, либо этим занимается сама Миша. Судя же по обеспокоенному взгляду Стеллы после их возвращения из лечебницы, делает это именно он.
Лечение Миши уже подходило к завершающей стадии. Даже не представляю, какие муки сейчас должно испытывать её исстрадавшееся тело. Стелла сказала, что Миша даже толком отреагировать на Её возвращение не смогла, только крепко обнимала, так и не выпустив Её из своих объятий на протяжении всего получаса их встречи. Никаких потоков слёз, глубоких слов или многозначительных взглядов. Только объятия, за которыми последовало завершение встречи.
