В этот день им никто не помешал.
Утром следующего дня, приблизительно в начале пятого часа, Стелла тихо выскользнула из тёплой постели. Надев рубашку Родерика, она долго искала свои брюки, пока не заметила их край, торчащий из-под кровати.
Спустившись на кухню, она нашла переносной домашний телефон. Этот телефон Родерик купил вскоре после двенадцатого дня рождения тройняшек. Она это помнила. Она вообще всё теперь помнила. В мельчайших деталях, в ярчайших красках…
Набрав номер телефона, записанный знакомым почерком в настенном блокноте, Стелла попросила её прийти тихо, предупредив, что будет её ждать.
Ждать, однако, долго не пришлось. Пандора выскользнула из дома Пени совершенно бесшумно и уже спустя десять минут подъехала к дому своей младшей дочери. Она загостилась у Пени, и хотя её присутствие никого не напрягало, и даже помогало в моменты, когда необходимо было присматривать за детьми, всё же Пандора никогда не была домоседкой. Весна пришла в город и Пандора хотела почувствовать её. Для этого она уже накопила достаточно денег, и всё же возраст брал своё. Будь ты в семьдесят четыре года самой сексуальной старушкой и выгляди лет на десять моложе своего возраста, всё равно свой организм ты не обманешь. Пандора осознавала, что ей пора уже на покой. Ещё этот внезапный тремор рук, возникший из ниоткуда в прошлом месяце… Доктор сказал ей, что виной алкоголь и изношенность почек, она же ответила, что лёгкий тремор – это ещё не приговор. Но даже если бы это и было приговором, она бы всё равно не отказалась от трёх вещей в своей жизни: первой была выпивка, которой угрожал тремор рук; второй были высокие каблуки, которым угрожал варикоз первой степени; третьей же была косметика, на которую, в связи с успешной операцией Мии, денег вновь стало хватать. Уж лучше она будет страдать из-за изжоги, но точно не из-за неокрашенных корней волос, отсутствия маникюра или свежего макияжа! Сколько ей ещё осталось прожить, прежде чем старость её прикончит? Ещё лет пять или может быть всё-таки десять? Это в лучшем случае.
В любом случае, даже если судьба решит поступить с ней жестоко и позволит ей дожить до ста лет, Пандора всё равно не позволит ей отнять у себя достоинство. Даже если в конце жизни её жизнедеятельность будет невозможной без посторонней помощи, всё равно она будет пахнуть Шанель №5 и улыбаться своими белоснежными зубами, а не портить воздух туалетной водой купленной по скидке и клацать дешёвкой в виде керамической вставки вместо собственной челюсти.
До рассвета оставалась пара минут. Две самодостаточные женщины, мать и дочь, сидели на кухне. Мать, скрестив руки и ноги, выкуривала сигарету, смотря в центр стола, дочь, смотря в тот же центр, сплела пальцы рук и положила их перед собой.
Пандора “стрельнула” сигарету накануне у Таши, даже не подозревая о том, что она ей так скоро понадобится. Она только что осознала, что Стелла, её младшая дочь, вспомнила всё. А это значит, что она помнит даже больше, чем Пандоре хотелось бы.
– Я знаю, что у тебя дрогнуло сердце, когда ты узнала, что жива я, а не Белла, – наконец заключила Стелла.
Белла – любимица Пандоры с успешной карьерой…
Пандора впервые почувствовала неладное в день, когда её нашедшаяся дочь впервые пришла навестить Хьюи. Она присутствовала при их встрече. Парень так настаивал на том, что перед ним его мать, а не тётка, что Пандора не могла не обратить на это внимания. Она знала, что её сватья, Амелия Грэхэм, в девичестве Волкова, переняла по линии своего русского отца некоторые “данные”, если это можно было таковым назвать. Пандора не могла не заметить того, что дети её младшей дочери, внуки Амелии и потомки ветви Волковых, переняли эти данные. Речь шла о тройняшках. Они были особенными… Видели больше, чем мог распознать человек с самым острым зрением на планете…
Услышав, как Хьюи называет её дочь матерью, Пандора подсознательно начала заранее готовиться к сюрпризу. Не разрешись её сомнения относительно личности её дочери во время того ужина, через пару суток она бы сама подвела свою дочь к верному ответу: она – Стелла, и она – жива. Это самое главное. И важно только это.
– Провальная глупость, – выпустив длинную струю дыма вверх к потолку, уверенно произнесла Пандора, и этим резким заявлением заметно удивила свою младшую дочь. – Я – мать. Я люблю вас одинаково, – сделав очередную затяжку, Пандора подтянула к себе пепельницу и стряхнула с сигареты излишки пепла. Стелла заметила, что она говорит о них с Беллой, как об одном, живом человеке. – Ты, моя младшая дочь, нужнее своей большой и слабой без тебя семье, чем твоя сестра.
Эти слова матери тонкой стрелой пронзили сердце Стеллы.
– Но ведь у Беллы есть Джек, – взволнованно дрогнул её голос.
– Сын твоей сестры сильный. Он обязательно будет счастлив. Ведь он познал настоящую любовь с этой девушкой, Евой.
– Да, он познал настоящую любовь, но это лишь повышает вероятность того, что он может познать неисчерпаемую боль.
– Лучше хотя бы один раз познать настоящую любовь, даже если она грозит неисчерпаемой болью, нежели не узнать об этом чувстве никогда. Для того, чтобы убедиться в этом, ты можешь спросить об этом у своего мужа и его брата Генри. У познавшего всё и не познавшего ничего. Как думаешь, Родерик бы отказался от того чувства и его последствий, что выпало вам, и разве Генри не согласился бы на подобное? – задав вопрос с очевидным ответом, Пандора замолчала. Она и так сказала слишком много. Достаточно того, что теперь Стелла знает, что Пандора думает, будто Стелла нужна здесь и сейчас больше, чем Изабелла. Они обе слишком мудры, чтобы понимать, что это ложь. Каждая из них была незаменимой ни для своей матери, ни для своих семей, и каждая из них нужна здесь и сейчас не больше и не меньше другой. Но здесь и сейчас была только Стелла. Таков был выбор её старшей сестры, и она должна, и будет его уважать. Ещё многим людям придётся смириться с её возвращением и окончательным уходом Изабеллы, но первой с этим должна была смириться именно она. И она смирилась. Этим утром, за этим столом, с этой женщиной, произведшей их с сестрой на свет с десятиминутной разницей, и с первым рассветным лучом, Стелла приняла факт своей жизни.
Этим днём о возвращении памяти Стеллы узнали все. В городе уже давно прошёл слух о чудесном воскрешении Стеллы Грэхэм, но лишь сегодня сама Стелла могла в него не только поверить, но и объяснить, как именно это произошло.
Около семи часов вечера в доме у Пени был организован семейный ужин. Многие плакали, многие пили и абсолютно все не до конца осознавали произошедшее. Общее состояние их семьи можно было назвать шоковым, и этот шок едва ли не граничил с истерикой. По крайней мере Айрис, явно перебравшая с вином, перенесла настоящий припадок, когда Стелла подтвердила, что помнит её мать Майю, после чего девушка начала смеяться и плакать одновременно. На этом вечер и подошёл к концу.
В завершении ужина, когда все отвлеклись на Айрис и расшумевшихся детей, Стелла смогла выловить момент, чтобы впервые с момента её возвращения уединиться с Ташей. Её дочь встала из-за стола и, накинув строгий пепельный плащ, вышла на улицу. Стелла быстрым шагом направилась вслед за ней, боясь, что не успеет её нагнать прежде, чем она скроется из поля её зрения, но Таша не собиралась уходить домой. Когда Стелла вылетела на улицу, Таша стояла на крыльце справа от входа с зажатой между пальцев дымящейся сигаретой. Стелла сначала даже растерялась, словно её застали врасплох во время слежки, что мгновенно обнулило её шансы на этот вечер стать профессиональным шпионом.
