Январь подходил к концу. Однако заметила я это только тридцатого числа, когда в час ночи на мой телефон позвонил отец. Робина не было дома из-за его задержки в футбольном клубе, но он должен был вернуться с минуты на минуту. Я испугалась, получив столь поздний звонок от родителя, с которым, до возвращения матери, слишком редко и коротко общалась, и-то только в светлое время суток. Поэтому, увидев входящий вызов от отца, моей первой мыслью стало: “Случилось что-то неладное”. Благо уже спустя считанные секунды я поняла, что всё в порядке, после чего моё сердце мгновенно вернулось к нормальному ритму. Просто этой ночью я в пятый раз в своей жизни становилась тётей. В эту самую секунду, находясь в центральном роддоме Лондона, Пени рожала своего третьего ребёнка.
Я стояла напротив окна, за которым лежал закутанный в пелёнки новорождённый младенец, и смотрела, как он вертится в прозрачном контейнере, заменяющем ему колыбель. Рядом со мной стоял отец, а мама и Руперт всё ещё находились возле отмучившейся, счастливой роженицы. Пока что я с ними не виделась, так как приехала лишь спустя пятнадцать минут после рождения ребёнка, однако от отца я узнала о том, что роды были очень лёгкими, младенец появился на свет очень быстро и был абсолютно здоров. Мальчик весом в три килограмма и четыреста пятьдесят семь грамм. Выходит, у определённого вида счастья может быть даже вес.
Пени забеременела практически одновременно со мной – я немногим позже. Если бы у меня не случился выкидыш, мой ребёнок мог бы появится на свет на пару недель позже сына Пени и Руперта…
Я оборвала себя на полумысли, чтобы не начать подсчитывать точный срок рождения ребёнка, которого у меня уже никогда не будет.
– Жасмин и Мия уехали вчера утром, – вдруг произнёс отец, прервав затянувшуюся тишину даже не осознавая, как сильно он мне в этот момент помогает. – У старшего брата Брэма большие связи, так что ни у него, ни у Миши не возникло проблем с тем, чтобы доказать суду своё право опеки над девочками.
– Знаю, мне Амелия говорила… Как она?
– Расстроена, но не подаёт вида. Говорит, что в девяносто четыре года ей остаётся надеяться лишь на то, что она ещё успеет подержать на своих руках праправнуков от Хьюи и тебя.
– Боюсь, от меня она может и не дождаться, – поджала губы я.
– Понимаю. Ваш с Робином брак ещё слишком молодой, чтобы решаться на заведение детей.
“Слышал бы твои слова Робин!” – бегущей строкой промелькнуло у меня в голове, но я, естественно, промолчала.
И всё же жаль, что этой ночью Робина не оказалось дома и он не сопроводил меня сюда. Возможно, увидев каково это – становиться родителем – он бы немного подрастерял самоуверенности в данном вопросе.
– Руперт присутствовал на родах? – решила перевести тему от себя на счастливых родителей я.
– Ты ведь его знаешь. Он на всех родах Пени присутствовал. Когда родилась Рэйчел, он вышел из родильного зала с трясущимися руками, но когда рождался Барни, он ведь чуть самостоятельно роды не принимал, помнишь?
Да, в этом был весь Руперт. Громадный бык с душой нежного котёнка. Странное сочетание брутальности и тонкости.
Услышав уверенные шаги, эхом разлетающиеся по коридору, я обернулась и увидела приближающегося к нам Руперта, голову которого покрывала синяя целлофановая шапочка, смутно напоминающая бахилы.
– Видели?! – до нас ему оставалось ещё шагов двадцать, но он не мог сдержаться и заговорил прежде, чем смог бы вступить с нами в контакт при меньшем расстоянии. – Мой малыш!.. Как тебе, Таша?! Твоя сестра просто невероятна! Пени просто умница! Она родила такого красавца! Теперь у тебя появился ещё один мегакрутой племянник! – Руперт со всей силы схватил меня за шею сзади и притянул к себе, чтобы потрепать меня по голове, что и он, и я допускали лишь в моменты эйфории, подобные этому. – Хотите подержать малыша?! – наконец выпустив меня из своей стальной хватки, смеясь спросил счастливый папаша.
– А можно? – настороженно поинтересовался отец прежде, чем я успела сообразить, о чём именно нас спрашивал Руперт.
– Конечно можно!
С этими словами Руперт свободно открыл белоснежную дверь и вошёл в комнату, в которой за стеклянной стеной лежал один-единственный младенец среди одиноко пустующих и ожидающих других младенцев прозрачных кроваток.
– То есть палата младенцев открыта? – сразу же удивилась я. – Заходи, бери и уноси?
– Палата младенцев? – усмехнулся Руперт, после чего его громадные ручищи с ювелирной ловкостью гениального скульптора вытащили из колыбели свёрток с ребёнком. – Здесь нет такого понятия, как “палата младенцев”, Таша. У тебя пятеро племянников, пора бы уже и знать, – вновь усмехнулся он, на сей раз посмотрев на меня своими огромными тёмно-синими глазами.
– А где Стелла? – вдруг поинтересовался у него отец, чем отвлёк его от моего вопроса.
– Она всё ещё с Пени. Подготавливает её ко сну… Нет, вы только посмотрите какой он сильный! Сжимает мой палец точь-в-точь как его папаша штангу…
– А какой он красивый, – усмехнулся отец.
– Ну, это у него уже в маму…
– Вы уже придумали, как его назовёте? – аккуратно взглянула на ребёнка я.
– Конечно, – уверенно заявил Руперт, бережно встряхнув ребёнка, который уже явно едва сдерживался от плача. – Если бы родилась девочка, мы бы назвали её Катарина Изабелла МакГрат. Мы с Пени решили, что первое имя дадим ребёнку по своим предпочтениям, а второе в честь дорогого человека.
Они назвали бы дочь в честь Изабеллы… Я сглотнула ком, внезапно подступивший к моему горлу.
– Вот как, – прокашлялась я. – Итак, у вас родился мальчик, и как же вы решили его назвать?
– Нам с Пени всегда нравилось имя Мартин, поэтому перед вами Мартин Джереми МакГрат.
– Вау… – я пыталась подобрать слова и одновременно не поперхнуться от щемящего чувства в грудной клетке. Пени назвала сына в честь нашего брата. Я бы так не смогла. Просто не вынесла бы ежедневно называть своего ребёнка именем, которое для меня значит гораздо больше, чем он может себе представить. А Пени смогла.
Руперт прав – моя сестра просто невероятна.
– Хочешь подержать? – вдруг обратился ко мне Руперт.
– Что?.. Я?.. Не.. – прежде, чем я успела отстраниться на достаточное от него расстояние, Руперт буквально всунул мне в руки свёрток с активно шевелящимся розовым младенцем.
– Правда он сильный? – сразу же поинтересовался отец малыша.
– Красавчик, – растерянно произнесла я, бегающим взглядом посмотрев на близстоящего дедушку ребёнка, который смотрел только на своего внука, совершенно не обращая внимания на мою панику. – Кажется он слишком сильно ёрзает…
– Ой, да не переживай, – усмехнулся в ответ Руперт, упершись руками в бока, – все дети ёрзают.
– Да, но он… Слишком сильно… – Мартин начал кряхтеть, предупреждая нас о том, что он уже готов расплакаться, отчего я вдруг начала подниматься на цыпочки и зачем-то имитировать лёгкие подпрыгивания. Не знаю, сколько бы это продолжалось, если бы в палату не вошла мама.
