Но в календарь мне заглядывать было не за чем. Ко второй половине дня низ моего живота начал ныть и гореть с такой силой, что уже я не сомневалась в том, что в ближайшие три дня не смогу вылезти из постели из-за ужасающей менструальной боли. Я настояла, чтобы в этот раз Робин не сидел у моих ног, надавив на то, что он и так потратил на мой день рождения целые сутки, и ещё три вычеркнутых из его графика дня никак не приблизят нас к возвращению на Сейшелы. Роб хотя и неохотно, но в итоге всё-таки согласился оставить в этот раз меня без своего присмотра, однако пообещал возвращаться в эти дни пораньше. На этом мы и сошлись.
Вечером моего дня рождения, когда мы возвращались домой, мы заметили машину Полины у подъезда. Она уже ждала нас в квартире с комплектом лучших испанских вин и французских сыров.
– Мы думали, что ты в Париже, – призналась я, когда выпив пятый бокал вина Робин отлучился в уборную.
– Не могла же я пропустить твой первый день рождения в нашей семье, – Полина поднесла бокал к своим алым губам, которые сильно выделялись на фоне её белоснежной кожи, а я продолжила наслаждаться её идеальными острыми скулами. – Тем более я хотела убедиться в том, что у вас с Робином всё действительно утряслось, как он и говорил мне по телефону.
– У нас и вправду всё снова наладилось, – постаралась улыбнуться я.
– Я его отругала, – вдруг коротко отчеканила Полина.
– Что?.. – растерянно посмотрела на собеседницу я.
– Я отругала его впервые за последние несколько лет. Из-за тебя.
– Оу… Прости… – я не нашлась что ответить, поэтому решила сразу же извиниться.
– Ты не должна извиняться. Робин вёл себя эгоистично. Он заслужил от меня выговор.
– Он всё тебе рассказал?
– Абсолютно.
– И что ты по этому поводу думаешь? Он хочет детей…
– Но ты не можешь их иметь. Значит никаких детей в вашем браке не будет.
– Но это несправедливо по отношению к Робину. Детей не могу иметь только я – не он.
– Он твой муж, выходит, что он тоже не может иметь детей. – Я прикусила нижнюю губу в явном сомнении, если не несогласии с данным заявлением. – В отличие от Робина, – скрестив руки на груди, холодно продолжила Полина, – я узнала о бесплодии Душана после того, как вышла за него замуж, Робин же о твоём знал до того, как предложил тебе свою руку и сердце.
– Да, я знаю, ты отказалась иметь детей, но… Робин, он не должен отказываться от своих желаний ради меня.
– Именно этим он и должен заниматься, раз уж решил стать твоей половиной. То же касается и тебя. Либо ваша связь сильнее ваших желаний, либо вашей связи грош цена.
Я молчала. Полина, как и я, всегда тщательно подбирала слова. Она назвала то, что происходит между мной и Робином именно “связью”, не другим словом.
– Сегодня я звонила своему брату и сестре, чтобы поздравить их с днём нашего рождения. Мы тройняшки, ты ведь знаешь, – Полина, всё ещё не расцепляя скрещённых на груди рук, внимательно меня слушала. – Хьюи съехался с Эсми и её дочерью, Миша вышла замуж за Брэма и теперь они живут вместе с Жасмин и Мией дружной счастливой семьёй в большом двухэтажном доме… То, что между Хьюи и Эсми, Мишей и Брэмом, можно назвать любовью, – аккуратно заключила я.
– Что ж, не все пары связаны любовью и не все те пары, которые ей связаны, бывают по-настоящему счастливы. В итоге важно лишь счастье, а не способ его получения. Верно? – острые соколиные глаза пронзили меня так, словно смотрели в собственное отражение.
– Верно, – заключила я, сделав глубокий глоток из своего бокала.
Эта женщина читает мою душу. Меня это привлекало, как экстремала привлекает прыжок с отвесной скалы или как тореадора влечёт за собой одна только мысль о диком быке, на спине которого он почувствует себя на волосок от гибели. Если одна душа и может существовать одновременно в двух телах, тогда одна из частей моей души могла бы оказаться заточённой в теле этой женщины. Иначе как объяснить тот факт, что я – это в какой-то степени она, а она – это в какой-то степени я, и мы обе об этом знаем. Различие же между нами заключается даже не в степени нашей потрёпанности жизнью, а в банальном возрасте. Каждый год, разделяющий нас, с учётом тяжести наших жизненных путей, можно смело считать за два – между нами разрыв в двадцать лет…
– Как можно быть такими старыми? – прищурилась я, перейдя на полушёпот. – Ведь мы ещё так молоды.
– Это ничего… Не страшно быть молодым стариком – страшно быть молодым мертвецом. Но ты ведь об этом прекрасно знаешь.
Прежде чем ответить, я немного подумала над услышанным.
– С ним я живу… – я окинула взглядом элегантный чёрный костюм Полины. – Я вернулась с “той” стороны. “Здесь” лучше.
– Что ж… – Полина взяла в руки свой бокал и, прежде чем пригубить его, добавила. – Как ты заметила, я всё ещё не добралась до “той” стороны. Поэтому мне остаётся только поверить тебе на слово. И я верю тебе, Таша Палмер.
Палмер…
Неужели я не вернулась?!.. Полина видит меня с “той” стороны?!.. Но как это возможно, если мы находимся по разные стороны?!. Это невозможно… Я ведь не вижу её “здесь”, значит и она не может видеть меня “там”!.. Эти стороны закрыты для взора друг друга! Поэтому она не может видеть меня, а я не вижу её!.. Если только… Я не стою на одной стороне с Полиной, повернувшись к ней спиной…
О, нет…
Я всё еще “там”?!
Вцепившись друг в друга взглядами, мы замерли, словно окаменевшие статуи из белоснежного мрамора.
– Я не хочу оборачиваться, – мучительно выдавила сквозь зубы я.
– Тебе и не нужно. Ты впереди, и я тебя вижу. Я присмотрю за тобой, а ты иди до тех пор, пока не переберёшься на “ту” сторону. У тебя все шансы на победу.
– А что же с тобой?
– Чтобы был победитель, кто-то ведь должен остаться аутсайдером.
– Ты ведь знаешь, что в этом случае не обязательно.
– Всё в порядке, Таша. Ты ведь знаешь, что “здесь” никто никому не может помочь, даже если пожертвует ради этого собственной жизнью. Человек – как кирпич: обжигаясь твердеет. Мы с тобой твёрже любого кирпича, девочка.
Мне вновь пришлось помолчать, прежде чем продолжить этот сложный диалог.
– Мы грёбаные алмазы*, испачканные в саже и копоти настолько, что не нужны даже самим себе, – в итоге криво усмехнулась я (*Алмаз – прозрачный драгоценный камень, блеском и твёрдостью превосходящий все другие минералы).
– И всё же, кому-то мы всё-таки можем казаться пригодными, – с этими словами Полина повернула голову в сторону двери, шаги за которой вдруг стихли, после чего ручка дёрнулась и в комнату вошёл наивно улыбающийся Робин.
– Как насчёт того, чтобы открыть ещё одну бутылку? – поинтересовался он, после чего жонглирующим движением подбросил вверх бутылку с вином, чтобы подхватить её, как часто это делал, чтобы повеселить меня, но вдруг впервые не словил цель и она с треском раскололась о напольную плитку.
