Глава 52.
Я ходила за Моной по пятам ещё несколько дней, не оставляя её наедине с детьми дольше чем на время своего пребывания в уборной. Откровенно говоря, эта женщина располагала к себе, но моё “материнское” подсознание отказывалось довериться постороннему человеку, каким бы простодушным он мне не казался или не старался казаться. Голубоглазая, светловолосая, высокая, с необычным, но оттого привлекательным телосложением, эта женщина внушала доверие уверенностью своих движений и действий. Я долго наблюдала за ней и не могла придраться ни к единому её решению: перевернуть Тена на животик или покормить шустрого Джоуи первее его брата – всё делалось абсолютно безукоризненно. И всё же я настойчиво продолжала своё пристальное наблюдение, пока оно же меня и не подвело.
Однажды перед обедом, лежа на диване в гостиной и из-за страниц журнала наблюдая за тем, как Мона в столовой кормит моего ребёнка, я так сильно присматривалась к каждому её движению, что в итоге упустила нить их последовательности… В общем, я заснула, а когда проснулась, обнаружила журнал у себя на лице, а стрелки часов отчего-то переведёнными на семь часов вперёд. Оказалось, что я проспала весь день, и проснулась за полчаса до возвращения Роба. Изменения, которые я обнаружила сразу после пробуждения, меня приятно удивили. Вся посуда на кухне была вымыта, высушена и расставлена по местам, детские игрушки больше не валялись на столах и стульях, мусор был выброшен, пыль уничтожена, детская одежда и пелёнки выстираны, детское питание рассортировано, а на кухонном столе стояло десять ароматных капкейков, сделанных Моной специально для меня с Робом. Она только пол не пропылесосила, чтобы, как она выразилась, не побеспокоить мой сон. Я сразу же попыталась ей объяснить, что мы платим ей только за присмотр за детьми, но она не хотела слушать мои доводы на этот счёт, поэтому после того, как она ушла, я задумалась над тем, что, скорее всего, нам с Робом в итоге придётся пересмотреть её заработную плату. А потом я сходила в душ, переоделась в красивую шёлковую и немного откровенную ночную рубашку, в которой и встретила Робина с работы.
Это был наш первый секс за апрель, и он мог бы продлиться дольше, если бы спустя полчаса дети не заплакали и Роб не поторопился скорее закончить начатое. Но даже не смотря на отдохнувшее состояние и прекрасный вечер, я чувствовала беспокойство из-за того, что на долгое время оставила детей наедине с Моной. Робин попытался успокоить меня словами о том, что в этом и заключается суть работы няни, за это, по сути, мы ей и платим, но успокоилась я лишь после того, как он напомнил мне о том, что для своего спокойствия я в любой момент могу проверить записи со скрытых видеокамер. Естественно я сразу же это сделала. И не нашла на них ничего даже мимолётно дурного. Пока я спала, Мона отработала свою роль даже лучше, чем я отыгрывала свою. Она была идеальной няней, в то время как я никак не справлялась с тем, чтобы стать идеальной мамой или хотя бы её сносной заменой, неправдоподобным, но удовлетворительным дубликатом…
Мне оставалось лишь кусать ногти и надеяться, что под моим влиянием эти дети вырастут не совсем уж безнадёжными личностями и не переймут от меня то чувство отстранённости, с которым я провожу бóльшую часть своего времени с ними.
Мона приходила каждый будний день к девяти утра и уходила в семь часов вечера, поэтому будних дней, как бы стыдно мне в этом не было признаваться, я ожидала даже больше, чем до появления детей в своей жизни ожидала выходных. Хотя некоторые выходные и были для нас с Робом в каком-то смысле разгрузочными, но только в случаях, когда к нам заглядывала Полина, чтобы благородно предоставить нам пару свободных часов на прогулку по городу, романтический ужин в ресторане или поход в театр. И в эту пару часов я чувствовала себя так, как до появления Тена и Джоуи в нашей с Робином жизни – легко и счастливо. Хотя, конечно, нельзя утверждать, что счастливо я себя не чувствовала в компании двойняшек. Мне нравилось, когда Робин смешил мальчишек и те смеялись, одновременно размазывая по лицу остатки ужина, мне нравилось, когда Робин передавал мне Тена, чтобы забрать у меня Джоуи, мне нравилось, когда Робин пел свои “шепчущие” колыбельные, и когда он обнимал всех нас троих одновременно… Возможно, мне просто нравилось видеть его счастье, но я не задумывалась об этом. Если источником его счастья были дети, а моим источником был он сам, значит мы вошли в идеальную зацикленность.
На второй неделе после появления Моны я решила возобновить свои занятия в тренажёрном зале. Каждый будний день с одиннадцати до двенадцати часов я проводила на тренажёрах, после чего садилась в машину и направлялась в какую-нибудь новую для себя кафешку или ресторанчик. Вкусно пообедав, я отправлялась в ближайший парк, где строчила на своём ноутбуке по три-пять статей наперёд, тем самым удовлетворяя своё желание всегда иметь страховку на тот случай, если вдруг у меня не будет возможности вовремя сделать свою работу. В итоге уже к концу апреля у меня было написано тридцать две статьи, и я могла бы ничего не писать до середины июня, но не могла себя заставить перестать ходить после обеда по паркам и “делать дело”, потому что если мне не нужно было “делать дело”, значит мне необходимо было возвращаться домой, а мне откровенно этого не хотелось. В итоге я продолжала строчить статьи с названиями: “Почему не стоит ни в чём себе отказывать”, “Знаете ли вы, на что на самом деле способны?”; “Татуировки: делать или не делать. Все “за” и “против”; “Откуда же всё-таки берутся дети?”; “Как предотвратить меланхолию”; “Топ-5 новинок в мире моды на ближайший сезон”… Если верить мистеру Томпсону, согласно статистике мои статьи были самыми популярными в женском разделе и занимали пятую позицию среди статей из остальных разделов журнала, уступая разделам о Лондонских событиях, происшествиях, вакансиях и курсе валют. Весьма неплохой результат, как для человека, пишущего о том, чем мужское мышление отличается от женского.
Уже к концу апреля я осознавала тот факт, что большинство своего времени дети проводят в компании Моны, но Робина это ни капли не смущало. Наоборот, он был рад тому, что я вдруг стала вести едва ли не более активный образ жизни, чем до появления детей. На самом же деле, как бы ужасно это не звучало, но я просто не хотела проводить много времени с нашими детьми, поэтому по максимуму заполняла всё своё свободное время. Ежедневно я приводила себя в порядок – красилась, укладывала причёску и красиво одевалась – и уже была готова выйти из дома за полчаса до появления на пороге нашей квартиры Моны, а возвращалась только за полчаса до возвращения Робина, если только он не приходил из футбольного клуба пораньше, тогда именно он встречал меня на пороге. Меня можно было бы назвать лентяйкой в материнском мире или даже уклоняющейся от своих обязанностей, но современное общество придумало гораздо более приемлемую для такого типа женщин формулировку. Я ежедневно следила за своим макияжем и образом в целом, посещала тренажёрный зал, обедала в кафешках и ресторанчиках, писала успешные статьи, не выпадая из рабочего процесса ни на день, гуляла по паркам, а иногда даже могла себе позволить посетить какую-нибудь выставку. Я вела активный образ жизни. Итак, я была активной мамой. Бинго!
