Я и не сомневалась в том, что жизнь вне моей оболочки продолжается, но узнавать об этом из уст Нат было действительно приятно. Всё равно, что слушать рассказ о смутно знакомом морском бризе, но не чувствовать его прикосновений к своей коже. Странно, грустно, но приятно…
Глава 60.
Я покинула праздник в честь первого дня рождения Мартина Джереми пораньше, заранее отпросившись у Пени, чтобы она не переживала на мой счёт или, чего хуже, чтобы не расстроилась. Руперт подал мне моё пальто, и я вынырнула из битком набитого тёплого дома в промозглые сумерки.
Через два дня мне должно исполниться двадцать шесть лет, а я чувствовала себя не младше семидесяти. Достаточно пережившая, чтобы устать от жизни, достаточно уставшая, чтобы задумываться о преждевременном отдыхе…
Не доехав ста метров до дома Коко, который когда-то снимала напополам с Нат, я потушила мотор и вышла из своей машины. Весь день на улице стояла пелена из мороси, а к вечеру от земли начала подниматься прозрачная туманная дымка. Идеальные условия, чтобы увидеть на нашей улице Белую Даму, когда-то задушенную здесь своим ревнивым мужем. Но я пришла сюда не за этим…
Закурив сигарету, я остановилась на тротуаре возле родительского дома и посмотрела на стоящий рядом дом Генри. На втором этаже в детской комнате горел свет. Грета родила первого августа. Мою кузину, как и хотели изначально, назвали Камелией. Я их до сих пор не поздравила. Думала, что они сегодня придут на день рождения Мартина, но у Камелии начали резаться зубы, как это обычно бывает у младенцев её возраста, отчего у неё даже поднялась температура, так что прийти они не смогли..
Изначально я пришла на эту улицу специально чтобы повидаться с любимым дядей и убедиться в том, что он и вправду счастлив так, как это описывала мне Пандора, но простояв на тротуаре без единого движения пять минут, докурив до конца сигарету и понаблюдав за светящимся окном детской спальни, я вдруг поняла, что не сегодня…
Развернувшись, я уже хотела сделать шаг в сторону своей машины, но дёрнулась от того, что увидела стоящего на тротуаре, всего в каких-то десяти шагах от меня, отца.
– Снова начала курить? – глухо поинтересовался он. Вместо ответа, я вытащила изо рта уже докуренную до фильтра сигарету. – Это я виноват, что не предотвратил ваши с Мишей вредные привычки. Она связалась с наркотиками, ты стала сильной… Прогуляемся?
Ничего не добавив, отец развернулся и зашагал в сторону своей мастерской слишком медленным шагом, так что я смогла нагнать его всего за пару десятков своих шагов.
За последние четыре месяца я виделась со своими родителями лишь трижды, предпочитая созваниваться с ними один раз в неделю, чтобы подышать в телефон, пока они рассказывают мне о своих жизнях. Они не обижались на то, что я избегала встреч с ними, и уже только за это я была им благодарна.
– Знаешь, почему на самом деле Генри с Гретой не пришли сегодня на день рождения Мартина? – внезапно оборвал мои хмурые мысли отец. Не дожидаясь моего ответа, он продолжил. – Спустя три месяца после рождения Камелии у Греты начала развиваться серьёзная депрессия. Первые два месяца после родов она чувствовала себя замечательно, но затем, не смотря на все свои усилия в тренажёрном зале Руперта, она вновь начала набирать в весе, после чего у неё вдруг случилась менопауза, которую она сочла первым признаком приближающегося климакса, да ещё и начала хандрить на фоне пасмурной осени… В общем, вплоть до вчерашнего дня всё было очень печально.
– И что же вчера произошло? – попыталась разыграть любопытство я, хотя и знала, что моего отца в подобных вещах не проведёшь.
– Вчера твоя мать уговорила Грету сходить к доктору. Оказалось, что Грета находится на четвёртом месяце беременности. У неё с Генри снова будет девочка.
Я резко остановилась, словно меня вбили в каменную тротуарную плитку. В свои пятьдесят три года Генри собирался во второй раз становится отцом. Грета была на десять лет младше него, если я только ничего не путала… То есть, Генри будет семьдесят три, когда их старшей дочери исполнится двадцать. Не каждый человек доживает до семидесяти трёх, и далеко не каждый доживший может похвастаться завидным здоровьем. И о чём он только думает?..
Кажется, я всё же догадывалась, о чём думает Генри. О том, что его мечта стать отцом свершилась лишь во второй половине его жизни. Не нужно ходить к гадалке или к самому Генри, чтобы знать наверняка, что Генри сейчас с ума сходит от радости. Да он, должно быть, оглушён своим счастьем. Он ведь, как рассказывала сегодня Пандора, души в Камелии не чает, а здесь должна родиться вторая дочь…
– Значит, Грета забеременела спустя два месяца после рождения первого ребёнка… – задумчиво констатировала я.
– Вот почему они на самом деле не пришли – у Греты токсикоз.
Не сходя со своего места, я продолжила смотреть в тротуарную плитку под своими ногами. В который раз в пик моего крушения вокруг меня происходил бэби-бум. Сначала Пени с Рупертом и Генри с Гретой, теперь Нат с Байроном и снова Генри с Гретой. Что ж, хорошо, что хоть кто-то рядом со мной был показателем стабильного счастья. Хотя, скорее, я сама была для окружающих показателем чего-то прямо пропорционально противоположного.
– Я тебя понимаю, – вдруг произнёс отец, но я не оторвала своего взгляда от тротуара. – Ты решила свести общение с родными на минимум из-за их жалости к тебе. Я поступил точно так же, когда твоя мама от нас ушла. Как видишь, ничего хорошего из этого не вышло. Но тебе повезло, – неожиданно заключил мой собеседник, и на сей раз я подняла свой взгляд на него. – Стелла – мой кислород. Ты видела, без неё мне не жить. Тебе повезло, – нарочно повторился он. – Робин для тебя был не тем, чем является для меня твоя мать.
– Я потеряла сердечного друга… Я любила его душу… Она была лучше моей, за то и любила.
– Платоническая любовь, она как что? – задал неожиданный вопрос отец и сам же решил на него ответить. – Думаю, она как очень яркий огонёк, который счастливый обладатель обязательно скрывает под колпаком, чтобы другие люди не засматривались на него, не позавидовали и однажды не испортили его своим вожделением его заполучить. Вот только под колпаком нет достаточного количества кислорода, поэтому этот яркий огонёк навсегда обречён не изменять своих размеров, не превышающих размеров его личного колпака… – отец приглушённо выдохнул. – Не забывай, что в этом мире человеческая душа неразрывно связана с телом. Гармония достигается лишь посредством взаимодействия функциональности обеих.
– У нас с Робином не было гармонии? – я знала ответ. У нас была только душа. Сочетать душу и тело смогли мои родители, но не мы с Робом. – И всё равно, от этого не легче…
– Никто и не обещал, что будет легче. Будет тяжело. До тех пор, пока ты не создашь свою гармонию.
– Её способны создать лишь единицы, не находишь? Большинство проживает свои жизни без неё. Вы с матерью – единицы. Я, ваша дочь – большинство.
– Не нужно ставить на себе крест. Твоя жизнь ещё не окончена. Она только начинается.
