327 Протантропос – это Логос, за которым души следуют «с визгом», подобно летучим мышам, летящим за Гермесом в nekyia. Он ведет их к Океану и – согласно бессмертным стихам Гомера – «мимо ворот Гелиосовых, мимо пределов, где боги сна обитают». «Это Океан, источник богов и людей, то подступающий, то отступающий». Людей порождает отлив, богов – прилив. «Об этом, говорят они, и написано: “Я сказал: вы – боги и все вы – сыны Всевышнего”»
[608]. Здесь родство или тождество Бога и человека выражено эксплицитно, в Священном Писании, равно как и в учении нaaceнов.
6
328 Наасены, как сообщает Ипполит
[609], выводили все из триады, состоящей, во‐первых, из «благословенной природы благословенного высшего Человека, Адамаса», во‐вторых, из смертной природы низшего человека и, в третьих, из «бесцарской расы, порожденной свыше», к которой принадлежат «желанная Мариам, и великий мудрец Иофор
[610], и провидица Сепфора
[611], и Моисей, потомство которого было не в Египте»
[612]. Все четыре образуют брачный quaternio
[613] классического типа:
329 Моисей соответствует мужу, Сепфора – жене; Мариам (Мириам) – сестра Моисея; Иофор (Иефрон) представляет собой архетип мудрого старца и соответствует отцовскому анимусу, если quaternio относится к женщине. Однако тот факт, что Иофор назван «великим мудрецом», предполагает, что quaternio принадлежит мужчине. В случае женщины акцент был бы сделан не на мудреце, как здесь, а на Мариам, которая тогда приобрела бы значение Великой Матери. В любом случае в нашем quaternio отсутствуют инцестуальные взаимоотношения между братом и сестрой, обычно весьма распространенные. Вместо этого Мириам отчасти обладает значением матери для Моисея (см. Исх., 2:4 и далее). Как пророчица (Исх., 15:20) она – «магическая» личность. Когда Моисей взял в жены мавританку – «Ефиоплянку», – Мириам так разгневалась, что «покрылась проказою, как снегом» (Числ., 12:10). Таким образом, Мириам вполне может играть роль анимы. Наиболее известная фигура анимы в Ветхом Завете, Суламифь, говорит: «Не смотрите на меня, что я смугла» (Песн., 1:5). В «Химической Свадьбе» Христиана Розенкрейца королевская невеста оказывается наложницей мавританского короля. Негры, особенно эфиопы, играют важную роль в алхимии как синонимы caput corvi и nigredo
[614]. В «Страстях cвятой Перпетуи»
[615] они выступают представителями грешного языческого мира.
330 Триада характеризуется различными именами, некоторые из которых могут быть ономатопоэтическими: Каулакау, Сауласау, Зеесар
[616]. Каулакау означает высшего Адама, Сауласау – низшего, смертного человека, а Зеесаром именуется «текущий вверх Иордан». Иордан заставил течь вспять Иисус; он есть прибывающая вода и, как уже говорилось, источник богов. «Это, говорят они, человеческий гермафродит во всех тварях, коего несведующие зовут “Герионом трехтелым” [т. е.
, «истекающий из земли»]; однако греки именуют его небесным рогом луны». Текст толкует упомянутую выше кватерность, идентичную текущему вспять Иордану, гермафродиту, Гериону трехтелому и рогу луны, как космогонический Логос (Ин. 1:1 и далее), а жизнь, «которая была в Нем» (Ин. 1:4), как «поколение совершенных людей» (
)
[617].
331 Этот Логос, или кватерность, есть «чаша, из которой пьет господин мой» и извлекает божественные знамения
[618], или кубок Анакреонта. От чаши Ипполит переходит к чуду с вином в Кане, которое, по его словам, «провозгласило Царство Небесное», ибо Царствие Небесное находится в нас, подобно вину в чаше. Дальнейшими параллелями чаши являются итифаллические боги Самофракии и Килленийский Гермес, обозначающие Первочеловека, а также заново родившегося духовного человека. Последний «во всех отношениях единосущен» Первочеловеку, символизируемому Гермесом. Посему, утверждает Ипполит, Христос предписал вкушать от плоти его и пить от крови его, ибо он сознавал индивидуальную природу каждого из своих учеников, а также потребность каждого «прийти к свойственной ему особой природе»
[619].
332 Еще один синоним – Корибант, снизошедший из макушки и несформировавшегося (
) мозга, как Евфрат из Эдема, и пронизывающий все сущее. Его образ в нераспознанном виде существует «в земной форме». Он – бог, обитающий в потоке. Нет необходимости описывать этот символ здесь, поскольку я достаточно подробно рассмотрел его в одной из моих других работ, посвященных Парацельсу
[620]. Что касается Корибанта, параллелизм между ним и Протантропосом объясняется древним представлением, согласно которому корибанты были перволюдьми
[621]. Имя «Корибант» указывает не на конкретную личность, а скорее на анонимного члена некой общности, такой как куреты, кабиры, дактилы и т. д. Этимологически его связывали с
(макушка головы), хотя это сомнительно
[622]. Корибант в нашем тексте представлен в качестве имени конкретного лица – Килленийского Гермеса, который видится здесь синонимом Самофракийских кабиров. Касательно этого Гермеса текст сообщает: «Его фракийцы… называют Корибантом»
[623]. В более ранней публикации
[624] я предположил, что эта необычная единичная личность может быть следствием контаминации с Корибом из легенды о Дионисе, поскольку он также был, видимо, неким фаллическим существом, как мы узнаем из схолии к «De dea Syria» Лукиана
[625].
