Мы с Миланкой ещё немного потоптались перед почтенной публикой и стали пятиться назад. Но тут из-за занавесок выскочил ещё один человек, желающий нашей смерти, причём в сильнейших муках.
— Вы! — тыкал в нас пальцем Семёныч. — Вы! Вы мне кухню разгромили! Что вы себе позволяете?!
— Ревность, — как-то пространно изрекла Артемьева, подкидывая мне очередную бредовую идею.
— Приступ ревности, — уже более внятно объяснила я.
— Какая ревность?! — возмутился управляющий.
Я уже приготовилась пояснить происходящее, но тут вмешался Димка со своим издевательским замечанием:
— Интересно знать, кто кого приревновал.
По его глазам поняла, что он откровенно так издевается над нами. Ах так, ну тогда получайте, Дмитрий Александрович.
— Как это кто кого?! — деланно удивилась я и обняла Миланку за плечи, из-за чего та сразу напряглась. — Конечно, же Милашечку к вам. Мы — активные лесбиянки, знаете ли, народ агрессивный.
И для пущего эффекта ещё и Артемьеву за одну грудь схватила. Та лишь недовольно фыркнула и попыталась сбросить мою руку, но я была намерена играть до последнего свою роль.
— Сладенькая, ну хватит уже скрываться, пришло время миру узнать о нашей горячей любви.
— Илюшина, ты больная на голову, — закатила глаза Миланка.
— Это всё исключительно от переизбытка чувств!
Она ещё раз попыталась избавиться от моей руки, из-за чего мы сделали пару неаккуратных шагов назад, после чего за нашей спиной послышался звон бьющегося стекла. Как оказалось, мы снесли чистую посуду с тумбы, которая стояла у самого входа.
Из-за занавесок показались охранники, но мы с Миланкой хором завопили:
— Мы сами!
И синхронно присев на корточки, стали собирать осколки, при этом тихо переругиваясь.
— Это всё ты, — ткнула она в меня пальцем.
— Ага, точно. Это я в себя первая супом кинула!
— Просто ты одна одним своим видом умеешь так сильно бесить.
— Что поделаешь!?
Мы очень рьяно разбирали осколки посуды, полностью игнорируя всех остальных присутствующих. Охранники вернулись обратно, Семёныч тоже куда-то делся. Хотя, я бы с превеликим удовольствием оставила их, и избавилась бы от кого-нибудь другого.
В какой-то момент мы с Миланой схватились за один и тот же осколок, который каждая стала тянуть на себя.
— Ой, — одновременно запищали мы, порезавшись. У меня на пальце вылезла первая капля алой крови, тоже самое случилось и с Артемьевой. Мы посмотрели на нашу кровь, сливающуюся воедино друг с другом на белом осколки тарелки, и хором воскликнули:
— Посмотри, что ты наделала!
В этот момент лопнуло терпение самого Дмитрия Александровича, который очень прытко подскочил к нам, и «дёрнув за шкиру», одним движением поднял нас на ноги и железным тоном приказал:
— Сели, обе, немедленно!
Первый раз видела Диму таким злым. Появилось в нём что-то такое бешенное, отчего внутри всё перевернулось. Довели.
Мы очень оперативно уселись на стул, причём вдвоём на один, пришлось даже обняться, чтобы не упасть. И пока Дима вызывал других официантов, мы активно боролись за пространство на стуле.
На всех остальных, кто сидел за нашими спинами я старалась не смотреть, мне хватало их взглядов, которые прожигали дыры в моей спине.
— Хватит ёрзать! — цыкнула я на Милану.
— Я что виновата, что у тебя жопа толстая! — парировала она.
— Надеюсь, что ты сделала прививку от бешенства, а то мы с тобой только что кровью обменялось. Не хотелось бы заразиться!
— Не переживай, к моему счастью твоя тупость мне уже не передастся.
Я нахмурилась. Вся ситуация меня нервировала. Если б мы просто с ней ругались, так тут же зрители были, что убивало во мне остатки благоразумия напрочь. Все же помнят, что Лиза в моменты волнения делает, что попало? Так вот. Сейчас наступил именно тот момент.
— Дима! — заверещала я на весь кабинет, из-за чего Бодлер даже подпрыгнул и судорожно повернулся ко мне. — Я передумала. Почему ты меня только замуж зовёшь, а в любовницы — нет?! Тут некоторые заявляют, что у них мозгов больше. Так вот, хочу к тебе в любовницы!
Дима к своей чести очень спокойно отнёсся к моим словам, лишь немного охренел и удивлённо вскинул бровь. Зато все остальные оказались не такими стойкими.
Первое, что я услышала, оказалось звуком бьющегося стекла, за которым послышался испуганный крик Дашки. Как оказалось позже, это Ванька настолько сильно сдавил стакан в своей руке, что тот просто разлетелся на мелкие кусочки, оставляя на его коже глубокие порезы. Собственно это и напугало Дашку. Хотела метнуться к Чемезову, но в этот момент разъярённая Артемьева схватила вилку со стола и попыталась всадить её в меня, благо я вовремя слетала со стула.
Стало как-то не до Вани, так как тут надо было выживать самой. Миланка кинулась за мной с вилкой, я заскакала от неё по свободному пространству вокруг стола, при этом бурно комментируя происходящее:
— И кто тут из нас сумасшедшая?!
Мы проделали так с ней пару кругов, пока Бодлеру это не надоело.
— Милану уведи! — велел он Никите, который откуда-то появился в нашей дружной и тесной компании.
Я по инерции пролетела ещё пару метров, пока Димка уже сам не перехватил меня за талию и не перекинул себе через плечо.
— Всё, хватит, доигралась! — зарычал он на меня.
— Эйййй, пусти! — взвилась я. — Мне еще десерты разносить.
— Нет, — тряхнул он меня хорошенько и повернулся к двери. И очень вовремя! Я как раз оказалась лицом к Чемезову, который уже подскочил со стула, и судя по его взгляду, лишь с одной целью — отбивать меня.
Я лихорадочно закрутила головой и страшно выпучила на него глаза, всем своим говоря: «Не смееееей».
Ваня растерялся, а я для надёжности ему ещё и пальцем в сторону стула указала. Сиди!
Тут уже к нему подскочили Влад и Глеб, а меня, повёрнутую кверху задом, торжественно вынесли из вип-ложи и пронесли через весь зал, чем немало так шокировали всех остальных посетителей ресторана.
Да что ж это за день-то за такой?!
Глава 35
Может я неправильно жил,
Отдавая всего себя,
И вершины, что я любил были больше чем ты и я…
Были больше чем ты и я…
(с) Кукрыниксы
Уже у самого выхода очень серьёзным голосом попросила у Димы, чтобы он меня отпустил. Без истерик, без воплей, даже без лишних телодвижений, просто попросила. Хотя если честно, настроение было вполне себе истеричное, но сейчас нельзя было поддаваться эмоциям, Бодлер, он же охотник по натуре, чем больше ты ему сопротивляешься, тем больше это его раззадоривает. Моё спокойствие сработало, и он сдался, аккуратно поставив меня на ноги перед собой.
