У самки течка, рядом здоровый самец…
* * *
Опять этот маньяк… Но на этот раз его появление оказалось кстати. Таращилась на оборотня, вцепившись в крупные предплечья под рукавами кожаной куртки, наплевав на свою разодранную майку и отсутствие белья под ней. В чёрных глазах латиноса вспыхивали яркие золотые звёзды, гасли и зажигались снова. Магия? Думать о том, что со мной едва не произошло несколько минут назад, не хотелось. Я просто не могла об этом думать. Чёртовы блики на тёмной радужке неплохо отвлекали от страшных воспоминаний. Гипноз какой-то. В вагоне паровоза отец Лоу меня очень напугал, да и сейчас было страшно, но не страшнее, чем оказаться под шестью мужиками.
У этого оборотня на редкость злая рожа… Злая и привлекательная.
— Спаси… Спасибо, — кое-как выдавила из себя благодарность.
Надо было хоть что-то сказать. За что я благодарю?! Это он виноват в том, что едва не произошло!
— Малолетка? — низкий голос волка хрипел.
— Что? Нет, — замотала головой, не понимая к чему вопрос.
Объяснение получила сразу — прижал к себе, рыча, потёрся крепким членом о мой живот и по-звериному лизнул щёку. Потом ещё раз… Офигев, я округлила глаза и попыталась оттолкнуть от себя маньяка, внезапно ставшего сексуальным. Куда там! В его руках словно в тесной стальной клетке. Оборотень прошёлся языком по моей шее, шепча что-то невнятное, жадно вдыхал, рычал, лизал и не стеснялся. Его дикие ласки не вызвали у меня отвращения. Внутри скручивались горячие вихри, щекотали живот и заставляли выгибаться от прикосновений маньяка — вот что по-настоящему отвратительно!
— Течёшь, дикарка… — хрипел, вылизывая дорожку от моего плеча к груди.
Что? Я не расслышала, контужена похотью. В голове только отдалённое эхо мыслей — ещё один ублюдок, которому припекло меня трахнуть. Разум вопил — нет! А организм не сопротивлялся — между ног горячо и влажно. Всхлипнула, когда оборотень жадно рыча, вобрал в рот мой сосок. Подозреваю, ядерная реакция — ничто по сравнению с тем, что взорвалось во мне. Вцепившись в латиноса, дрожала от невероятного ощущения, которое уже испытывала как-то, лаская себя. Вот чёрт…
— Мистер Мих… Михей… — задыхаясь, тёрлась промежностью о его бедро, пытаясь поймать последние отголоски кайфа.
Господи, я точно сошла с ума! Сейчас должно отпустить. Сейчас…
Пугающий дикий зверь и я — это за гранью.
— Марк, с-сука… — прошипел он, отстраняясь.
— Что?.. — у меня в горле застрял стон, дыхание рвало грудную клетку.
— Надень, — стянул с себя кожаную куртку и вручил мне. — Мы не одни.
Он отвернулся и замер, вглядываясь в тёмную чащу. Я ничего не видела и не слышала, но куртку надела. Меня окутало теплом Михея, оставшимся в подкладке — даже жарко стало. И запах… От него по телу мурашки.
Господь бог, что это вообще?!
— Мих, так не делается! — из-за деревьев на поляну вышел Марк.
— Я сказал ждать меня в стае, — прорычал Михей.
— Чего ждать? Пока ты её тут… — от брата вожака мне достался кивок и говорящий взгляд.
Марк явно был взвинчен. Сжатые кулаки, напряжение на лице. Михей тоже недоволен происходящим — чувствовала это, несмотря на то, что стоял ко мне спиной. Между братьями только молнии не сверкали.
— Это не твоё дело, младший, — вожак сделал акцент на «младшем». — Позже поговорим.
— Хватит разговоров, — Марк зло оскалился и начал обращаться.
Я ойкнула и зашагала назад. Всё как сегодня у клетки, только одежду он не снял. Ткань трещала, рвалась, плоть человека превращалась в звериную, а Михей наблюдал за этим и ничего не делал. Если бы я умела лазить по деревьям, непременно бы оседлала ветку какой-нибудь сосны…
Чёртов Левенрос!
Чёртовы оборотни!
Чёртов другой мир!
— Я с тобой нянчиться не буду, — заявил Михей, глядя на оскалившегося пепельного волка. — Ты давно не ребёнок.
Слова вожака прозвучали жёстко, но в них была нота родительской нотации. До меня дошло — между ними большая разница в возрасте. Михей — зрелый мужчина, около сорока, а Марк, возможно, немного старше меня — лет двадцать. Горячая молодая кровь против холодного опыта.
Пепельный волк скалил белые острые зубы, грозя родному брату рыком. Марк пугал, но не решался напасть, и я его понимала. Моя мать — алкоголичка и стерва, иной раз жутко хотелось надавать ей по лицу, но рука не поднималась. Несколько раз я была близка к этому… Очень близка.
— Марк, пожалуйста, не надо, — ноги сами понесли меня вперёд, я встала перед вожаком.
Смешно… Пигалица закрыла собой амбала-латиноса, которому моя помощь не брякала, но она нужна была волку.
— Уйди с дороги, Роксана, — голос Марка прорычал у меня в голове.
— Не уйду, — отрезала. — Если сейчас сделаешь то, чего хочешь — будешь жалеть.
— Не дождётся, — в глазах лунного цвета мелькнула неподдельная ярость. — Решила стать подстилкой вожака? Он не оценит, поверь.
— Не стоит меня оскорблять, — гордо вздёрнула подбородок. — Мы не настолько хорошо знакомы, чтобы ты мог судить обо мне. Я ничего тебе не должна, — посмотрела в волчьи глаза. — Как и тебе, — повернулась к вожаку. — Меня тут вообще не должно быть.
— Но ты здесь, дикарка, — отозвался Михей, — и у меня к тебе предложение, от которого невозможно отказаться.
В чёрных глазах латиноса вместе с гипнотическими золотыми искрами мелькнуло что-то очень хищное. Он направился вперёд, прошёл мимо брата, и его не волновало, что и кто думает по поводу его… приказа.
Отказаться невозможно.
Глава 7
В машине меня прорвало — истерика была тихая, но конкретная. Смотрела на затылки оборотней и рыдала. Марк — мрачнее тучи — сидел на переднем пассажирском, Михей за рулём. Братья не разговаривали, а у меня внутри бушевало цунами. Волны осознания смыли надежду — в этом мире, кроме ублюдков, похоже, нет никого.
Зачем я вожаку оборотней?
Живот скрутило от страшной догадки — он хочет сделать меня игрушкой для койки. Не зря же накинулся в лесу, облизывал… Стало жутко. Выбора у меня не было. Джип нёсся по шоссе на приличной скорости, я потянулась к рычагу на двери, чтобы открыть её. Зажмурилась, тихонько пискнула и дёрнула — ничего не произошло. Блокировка.
— Ты отчаянная, — Михей бросил короткий взгляд в зеркало заднего вида. — Готова умереть?
— Нет, — мотнула головой, глотая слёзы.
Сама не знала, что на меня нашло. Наверное, и правда отчаянье.
— Выпей, — Марк протянул мне фляжку, я взяла. — Это поможет успокоиться.
— Решил напоить дикарку? — вожак хохотнул. — Правильно. Трезвая она тебе не даст.
