— Ты идёшь? — Ром скрестил руки на груди и нетерпеливо цокнул.
— Куда, зачем?.. — я бросила взгляд на кучерявого командира, сладко храпящего на кушетке у камина. — Тора сам буди, у меня рука не поднимется.
— Пусть спит, а ты поднимайся, — серьёзность в голосе Ромео убила последнюю надежду на сон и посеяла зерно волнения в моём сердце.
В кухне, где ещё совсем недавно синьора Марта ворковала над ужином, теперь красовался творческий беспорядок, явно сотворённый руками Рома. На столе не осталось свободного места — тетради с надорванными листами, колбы с разноцветными жидкостями, какие-то порошки в медных чашках и, конечно, прибор, через который лекарь обычно рассматривал мою кровь. Я уселась на стул и молча протянула руку. Скоро привыкну к частым кровопусканиям, ещё и сама просить буду.
— Нет, Амэно — в этом нет необходимости.
— О, святейшие печати, Ром, — я растерянно прижала спасённую конечность к груди. — Что-то случилось?
— Я нашёл причину твоего недуга, — синьор Ландольфи не выглядел, как человек, сделавший приятное открытие.
Мне захотелось срочно, без объяснения причин, покинуть кухню. Распахнуть окошко и нырнуть в блестящую гладь озера, чтобы отсидеться под водой до лучших времён.
— Амэно, дело в том… Твой дар и твоя магия… — в речь Ромео вернулись мучительные паузы. — Магия и способность чувствовать запах безумия — разные вещи.
— Хорошо, — я кивнула и застыла в ожидании плохих новостей.
— Ничего хорошего, — Ром нахмурился и опустил глаза. — Сила бездны покидает тебя, а без неё пользоваться даром очень опасно.
— Погоди, о чём ты? Как это покидает? — холодная дрожь пробежалась по телу.
— Вот, сама посмотри, — лекарь взял со стола тетрадь и сунул мне под нос. — Видишь?
— Объясни, — видела только непонятные знаки и цифры на странице.
— О, святейшие печати! — причитал синьор Ландольфи. — Заклинание на соединение душ запустило эту реакцию. Увы, твоя знакомая совершила непростительную ошибку, и теперь ты теряешь ведьмовскую силу. Становишься обычной девушкой. Амэ, без магии тебе не справиться с даром.
— Ты бредишь, Ром, — я подскочила на ноги и отчаянно замотала головой. — Этого просто не может быть! Я прирождённая ведьма и сила бездны не может просто так меня покинуть. Это невозможно!
— Не знаю как, но возможно, — синьор Ландольфи пробежался взглядом по записям в тетради и разочарованно поджал губы.
Я медленно опустилась на стул. Оснований не доверять словам Ромео нет. Он опытный лекарь и не станет сыпать необоснованными догадками, но это похоже на бред…Врождённый дар не исчезает вникуда, он передаётся по наследству, по женской линии — когда старшая колдунья готовится к смерти, переходит к младшей родственнице. У меня не осталось родни и я не чувствую приближение смерти. О, печати… да как такое может быть?!
— Сожалею, но ты больше не можешь искать безумных сестёр, — Ром попытался поставить точку.
— А вот это — нет. У нас есть настойка Ши. Всё будет хорошо.
— Амэно, настойка это… как обезболивание. Она не сохранит здоровье, лишь поможет не замечать недуг. Понимаешь? — в карих глазах синьора Ландольфи читалось удивление.
— Я могу умереть?
— Скорее есть шанс серьёзно заболеть, остаться немощной.
— Это отразится и на Сальваторе, — новая догадка не принесла облегчения.
— Не думаю… Могло бы, но… — Ромео снова тяжело вздохнул и принялся листать тетрадь. — Смею предположить, что ошибка в заклинании запустила процесс его разрушения, как только ты избавишься от последней капли бездны, ваши души разъединятся.
Глава 11
Почему в жизни мне ещё ни разу ничего не давалось просто? Я даже козу покупала, словно дом в столице великих земель Ханерды — долго, дорого и, в конце концов, обнаружила кучу изъянов. Что уж говорить о ведьмовском даре и прочих серьёзных вещах… Магия покинет кровь и тогда мой нос станет бесполезным для Ловцов безумия, а наши с Сальваторе души разъединятся. Последнему стоило бы обрадоваться, но вместо безудержного душевного торжества, я слышала бесконечное хныканье тоски. Привыкла, что Тор знает всё, о чём думаю, и начала понимать, как здорово, когда чувствуешь эмоции любимого мужчины. Кроме того, в делах Ловчих одна душа на двоих не столько смертный приговор, сколько драгоценное преимущество.
Всё летело к фавну под хвост. О, Сильван! Крах, падение в бездонную пропасть… и об этом нужно сообщить Тору. Синьор Ландольфи — тот ещё хитрец, не случайно решил поговорить со мной с глазу на глаз. Сбросив с плеч груз плохих новостей, он сослался на усталость и отправился спать. Долго настраивалась, репетировала перед зеркалом, а когда любимый проснулся, не смогла связать и пары фраз — разрыдалась. Торе отчаянно пытался развязать тугой узел моей истерики, чтобы разобраться, пусть не в словах — в мыслях, но ничего не вышло, пришлось будить Ромео. В конце концов, не я — Ром сделал открытие, о котором даже думать не хотелось, вот пусть сам и отдувается.
***
Внутренний дворик замка Мариам похож на уютную комнату под открытым небом. Синьора Марта расстаралась, украсив его горшечными растениями и деревянными фигурками животных. Ласковый ветер снимал с деревьев на холмах осенние наряды, сумерки касались прохладными ладонями тёплого света фонарей, а я, укутавшись в шерстяной плед, устроилась в плетёном кресле. Расслабиться под плеск воды и пение сверчков не получилось — скрежет мыслей заглушил вечернюю серенаду природы. Сделав глоток вина из горла пыльной бутылки, подняла глаза к первым звёздам. Слабые в темнеющем прозрачном небе, они словно искали защиты у тонких облаков: точно, как моя колдовская сила.
— Амароне, — Тор подошёл сзади и потянул у меня из рук бутылку, — двадцать лет выдержки…
Мой командир с растрёпанной кудрявой шевелюрой, в мятой белой рубашке на выпуск выглядел разбитым. Он проспал весь день, а проснувшись, получил «оплеуху». Нет ничего хуже, чем окатить беззащитного после сна человека ведром леденящих сердце новостей.
— …Знаешь, куколка, это вино как взрослый опытный любовник — немного горчит, но дико возбуждает молоденьких синьорин.
— А я думала — ты обыкновенный пьяница, — попытка пошутить вышла скверно.
— У меня в Сэнбари квартира, — Тор поставил рядом ещё одно плетёное кресло и отдал мне бутыль. — Пришлось снять погреб за городом и нанять человека, чтобы присматривал… Коллекция — две с лишним сотни бутылок и ни единой копии — все разные.
Предпочла бы получить пулю в лоб, сгореть на инквизиторском костре, сойти с ума, только бы не чувствовать, как в любимом умирает надежда. Тёплым голосом с хрипотцой усталости Торе рассказывал о вине, а в мыслях копал глубокую могилу Ловцам безумия.
— Милый, что бы ни говорил Ром, я справлюсь, — протянула ему раскрытую ладонь.
