— А вы вовсе не наивная птичка, — Пелле виновато улыбнулся. — Амэно, причин моей страсти к вам две.
О, Сильван! Аж две причины! Исповедь Пеллегрино грозила затянуться до вечера, а синьор Ландольфи появится здесь гораздо раньше. Оставалось только нервно ерзать попой по старой лавке, молясь, чтобы лекарь задержался ещё на часок-другой. С тоской глядя на ворота парка, что могли бы выпустить меня на широкую улицу старого города, я кусала губы. Святые печати…
— Я должна идти. Простите, — решилась на ещё одну попытку улизнуть.
— Что же, — Пелле встал с лавочки, — не смею задерживать, — он коснулся поцелуем моей руки и поднял глаза. — Я хочу посмотреть на вас в деле, синьорина Амэно, и это первая причина моей страсти. До встречи на карнавале.
Синьор Охотник склонился в галантном поклоне, развернулся и зашагал прочь по каменной дорожке. Великий Брат, помоги… Конечно! Пеллегрино — Охотник, и он будет участвовать в карнавале, точнее, в изнанке карнавала — в той его части, где не веселятся, а убивают.
Из парка я бежала бегом не оглядываясь и запретив себе даже вспоминать о бывшем любовнике. Отныне имя Пеллегрино Карузо для меня — самое скверное ругательство, а я не выражаюсь. Что там вбил себе в голову вожак стаи Охотников, мне не интересно. Я, фавн побери, Ловчая! Выпорхнув из ворот Старого парка, едва ли не перелетела через мощёную дорожку и остановилась у вывески с надписью «Арсенал Илиси». Очень по-мужски назвать маленький оружейный магазинчик — арсеналом… Через пыльное стекло входной двери рассмотрела знакомый силуэт. Локоны, собранные в низкий хвост, шляпа-цилиндр и строгое пальто цвета спелой сливы — Ром. Выдохнув с облегчением, потянула дверную ручку.
Лекарь вертел в руках миниатюрный пистолет, о чём-то увлечённо беседуя с продавцом. Шаркнув подошвой сапог по коврику, я слепила приветственно-нервную улыбку и прошла в зал магазинчика.
— Взгляни, Гвидиче, — Ромео протянул мне небольшой пистолет, — он дамский.
— Новейшая модель, единственный экземпляр в Илиси, — включил хвалебную шарманку лавочник. — Револьвер.
Миниатюрный, лёгкий, с какой-то круглой штучкой, куда можно засунуть шесть патронов и не мучиться, перезаряжая после каждого выстрела. Наверняка руки не будут дрожать от тяжести, а спусковой крючок легко подастся нажиму пальчика синьорины…
— Нравится? — глаза лекаря были полны восхищения.
— Да, — кивнула, отдав ему оружие. — Берём и уходим.
Продавец засуетился — достал из-под прилавка лакированный деревянный ящичек, с трепетом уложил в него револьвер и отсчитал несколько десятков серебряных пуль.
— Синьорина, вам очень повезло, — пересчитав деньги, сообщил лавочник. — Синьора, готового подарить такую роскошную вещь своей женщине, встретишь нечасто.
— О, святейшие печати… — я взяла щедрого покупателя под руку и повела к выходу. — Слышал, Ром? Ты редкий экземпляр.
— Тебе очень повезло со мной, Гвидиче, — Ромео хохотал едва ли не на всю улицу.
— Знаю, — крепче сжала локоть лекаря, а он почему-то прекратил веселье.
Мне действительно повезло с таким другом, как синьор Ландольфи, и с любимым Сальваторе повезло. Очень. Если бы не Кривая Эмма с не менее кривым заклинанием, я бы до сих пор мяла козье вымя в Тромольском лесу и знать не знала, что мир прекрасен и удивителен.
— Идём в парк, у нас есть пара часов, чтобы научить тебя обращаться с револьвером.
— Стой, — резко затормозила, растеряв слова. — Я… Давай не пойдём.
— Предлагаешь стрелять в прохожих? — лекарь шутливо изогнул бровь.
— Поедем домой. Пожалуйста.
— С ума сошла?! — Ромео мгновенно позабыл об улыбке. — Ты хоть понимаешь, куда мы собираемся вечером?
— Ро-о-ом, — повисла у него на плече, — я немного умею стрелять из лука. Справлюсь с пистолетом как-нибудь.
В следующую секунду лекарь святейшей инквизиции сдавил мои щёки ладонями и притянул к себе. В карих глазах Ландольфи читалась настоящее безумие. Тихонько пискнув, схватилась за мужские запястья, но Ромео и не думал меня отпускать.
— Шутки кончились, Гвидиче, — шептал, гипнотизируя взглядом. — А если тебя убьют? Ты хоть представляешь, что со м… м-м-м, что будет с Сальваторе?! — освободил из плена горячих рук и сплюнул под ноги.
Самый воспитанный синьор, которого я знала, только что плюнул на тротуар — немыслимо! Мои щёки горели не то от грубых прикосновений Рома, не то от стыда за то, что довела его до такого безобразия.
— Идём в парк, — пролепетала, а в глазах уже собрались слёзы.
— Не хотел тебя расстроить, — Ромео растерянно моргнул. — Гвидиче, не смей плакать! Не… О, святые печати…
Я всё-таки разревелась. Не так чтобы горько, скорее, с обидой, но этого хватило, чтобы синьор Ландольфи сменил гнев на милость. Он достал из кармана пальто белоснежный носовой платок и принялся вытирать влагу с моих щёк.
— Дай, — забрала кружевной платочек, — я сама.
— Знаешь, ещё недавно я бы ни за что не подумал, что буду успокаивать ведьму, — лекарь извлёк из другого кармана ещё один вытиратель женских соплей и отдал мне.
— Я не ведьма.
— Пока, — Ромео хитро сощурился. — Кажется, улучшенная настойка Ши — ключ к возвращению твоей магии.
— Как это? — я звучно высморкалась.
— Похоже, эта штука сможет запустить обратный процесс. Мне нужно ещё поработать над ней, но надежда есть.
— Ром! Это прекрасные новости! — заплаканная, но счастливая кинулась на шею к лекарю.
Поупражняться в стрельбе всё же пришлось… В парке. Под чутким руководством учителя, конечно. Синьор Ландольфи мог бы легко заменить преподавательский состав целой академии инквизиторов, а когда я, наконец, поняла, что значит «стрелять, как дышать», дело пошло ещё лучше.
— Глаза не закрывай, целься, — в сотый раз монотонно повторял Ромео. — Руки, Амэно, — лекарь встал позади меня, — вот так. Никакого сгиба в локтях. Вдох на прицел, выдох на выстрел. Рот открой. Пли!
Это был десятый «пли» и он получился! Я не взвизгнула, не зажмурилась и попала в цель. Объектом для расстрела Ром назначил свою шляпу. Лекарь поставил матерчатый цилиндр на скучающий без статуи постамент и разрешил мне превратить головной убор в решето. Великодушием синьора я воспользовалась частично, как и полагается хорошо воспитанной синьорине великих земель Ханерды — одно отверстие в шляпе, но для меня это было настоящее достижение. Гордая собой, с чувством выполненного задания, я опустилась на лавочку и отдала револьвер Ромео. Лицо-то я с горем пополам держала, а вот коленки дрожали. Мне всё время казалось, что где-то здесь прячется Пеллегрино. Настоящая мания преследования.
— Устала? — лекарь присел рядом.
— Немного, — кивнула, чуть не ломая взглядом дерево, за которым, кажется, прятался Охотник. — Волнуюсь перед карнавалом.
