— Ну… она не маленький ребенок, чтобы за ней смотреть. Расскажи-ка мне о ней, — попросил Юрий Петрович.
Надежда поведала об Ирине все, что уже повторяла за последние два дня много раз, не добавив ничего нового.
— Есть ли у нее молодой человек?
Надя была не в курсе.
— Сейчас полезно было бы знать такие вещи, — заметил полковник.
— Но это ее личное дело, и я никогда не вторгаюсь…
— Надюша, — на сей раз перебил Юрий Петрович, — чтобы разобраться в ситуации и убедиться в необходимости возбуждения уголовного дела, именно этот… очень личный вопрос может оказаться самым важным. Здесь за каждую соломинку хвататься надо. В любом расследовании излишняя деликатность может сильно помешать.
— Извините, Юрий Петрович.
— Наденька, а давай без отчества?.. Ладно?.. Я тебя прошу… и на «ты». Договорились?.. А извинять мне тебя не за что…
— Ну хорошо, — согласилась Надежда и задумчиво добавила:
— А я, оказывается, совсем мало знаю об Ирине. У нее в группе мальчиков совсем нет, одни девчонки. Рукодельница… Танцами занимается… А с кем она общается за пределами колледжа, я понятия не имею.
— Ладно, разберемся! — пообещал Юрий. — С родителями ты не связывалась?
— Нет… у меня даже номера их нет…
— Если завтра она не появится, надо сообщить, Надюша… Они должны быть в курсе.
— Знаю. Только не представляю, как им сказать… Представь, как это все выглядит: вытащила девчонку на съезд и… потеряла!
— Она взрослый человек и, как ты утверждаешь, ответственный, — напомнил полковник об одном из качеств Ирины, в существовании которого Надежда упорно убеждала окружающих в последние два дня.
Они прогуливались по живописной аллее парка. На скамейке под цветущим каштаном миловалась влюбленная парочка.
— Весна, пора любви! — улыбнулся Юрий. — Вот и Ирину, может быть, на что-то такое… потянуло!
— Но не до такой же степени, что она забыла об отъезде… и обо всем! У нее, между прочим, в понедельник зачетная неделя начинается.
— Так сегодня только четверг. Ладно?
— И вообще… какая любовь? — рассуждала вслух Надежда. — Мы же в командировке!
— Ой, какой строгий педагог! — засмеялся Юрий. — А в командировке, значит, любовь нагрянуть не может?
— Я, конечно, глупость сказала, но… пусть бы лучше эта самая «любовь» у нее дома «нагрянула», рядом с мамой. А здесь я за нее отвечаю!.. И хорошо, если бы так оно и было… что любовь, а то… неизвестно, что там на самом деле…
Аллея заканчивалась. Они вышли из парка, направились к зданию кафе, откуда легкий ветерок доносил запах жарящегося шашлыка.
— Ох, какое благоухание! — Юрий с явным удовольствием вдыхал ароматный дымок. — Ну что, перекусим?
— Перекусим, — согласилась Надежда. Она почувствовала, что ее пропавший в последние дни аппетит постепенно возвращается.
Заняли столик на веранде. Заказали мясо барбекю с острым соусом, по бокалу красного сухого вина.
— Я закурю? — Юрий достал из борсетки пачку сигарет.
— Да, пожалуйста, — не стала возражать Надя.
— А ты не куришь? — спросил он, вынимая сигарету из пачки. Сигарета выскользнула из его пальцев, упала на деревянный настил. «Нервничает что-то, — подумала Надежда, — или просто устал на работе… а еще мои проблемы с Иринкой на него свалились… и я — со своим цыплячьим самообладанием…»
— Нет, не курю, — ответила она, — у меня другие вредные привычки…
— Ой!.. А я вот балуюсь иногда…
Он поднял упавшую сигарету, смял ее, бросил в пепельницу. Вынул другую, закурил. Легкий дымок показался Надежде довольно приятным. Поймала себя на том, что ей нравится смотреть, как Юрий держит сигарету и подносит ее к губам — как-то удивительно по-мужски и в то же время аристократично.
— А вредные привычки — это политика или педагогика? — улыбнулся полковник. Надю немного смущал его пристальный взгляд.
— И то, и другое, — шутя ответила она.
В ожидании заказа вели непринужденную беседу. Юрий Петрович рассказал о концертах и выставках, которые проходят сейчас в Москве.
«Да уж, до концертов мне теперь…» — подумала Надежда.
Принесли мясо. Надя не заметила, как исчезли из головы мысли об Ирине. Выпив глоток терпкого чилийского вина, почувствовала себя отстраненной от переживаний последних двух дней, как будто не с ней это происходит, а с кем-то другим.
Надежда с удовольствием уплетала пахнущее дымком сочное мясо, отрезая ножом мелкие кусочки. Она как будто снова проснулась для жизни, каждой своей клеточкой ощущая очарование теплого майского вечера. Ей было приятно общество этого странного полковника, который, несмотря на свою суровую профессию, казался таким романтичным…
Совсем стемнело. Не спеша прогуливались по аллеям парка. Юрий снова начал читать Есенина, на этот раз — поэму «Анна Снегина».
Село, значит, наше Радово.
Дворов, почитай, два ста…
Слушая его мягкий баритон, Надя перестала думать о чем-либо, а только вслушивалась в слова, наслаждалась есенинскими строками и этим голосом, который читал их так естественно и просто, как будто рассказывал о собственных чувствах и впечатлениях:
…Луна золотою порошею
Осыпала даль деревень…
Надежда тоже с детства знала эту поэму наизусть. Правда, с годами стала забывать …
Юрий вдруг замолчал, запамятовав слова. Надя подхватила:
…Когда-то, у той вон калитки
Мне было шестнадцать лет,
И девушка в белой накидке…
А она уже и забыла, как свежая прелесть есенинского стиха может лечить ее душевные раны…
Они читали строки поэмы по очереди: если кто-то сбивался — другой подхватывал и продолжал дальше.
…Мы все в эти годы любили,
А значит, любили и нас!
Последние слова прозвучали оптимистично и многообещающе, не только повествуя об уже прошедших событиях в чьих-то судьбах, но и вселяя надежду на счастливое будущее для каждого произносившего и слушающего эти замечательные стихи.
Помолчали, сохраняя впечатление от поэзии. Оба, кажется, были слегка удивлены, что общими усилиями дочитали произведение до конца.
— А ведь мы с тобой, Наденька, родственные души! — вдруг воскликнул полковник.
— Не знаю, не знаю… может быть, — протянула она неопределенно.
Юрий проводил Надежду до гостиницы.
