Через некоторое время входная дверь открылась, на пороге стояли двое уже знакомых тюремщиков. Один из мужчин держал в руках корзину, которую тут же поставил на пол. Осмотревшись по сторонам, как будто что-то могло здесь случиться в их отсутствие, и забрав вчерашнюю пустую корзину, мужчины удалились.
На завтрак пленнице принесли, так же, как и на ужин, чебуреки и воду. Она уже немного пришла в себя, но совершенно не знала, что теперь делать и как выпутываться из этой ситуации.
«Сегодня уже воскресенье. Юрий прилетит, в лучшем случае, завтра вечером. И он ничего не знает о том, что со мной случилось! — размышляла она. — Надо было его послушать и уходить отсюда! Вот дура!»
Она стала стучать в дверь, но, похоже, никто ее не слышал. Видимо, снаружи камера не охранялась. Тогда Надежда попыталась раскачать дверь — бесполезно! Она крепко сидела на петлях и не поддавалась. Женщина поискала в своей комнатке-темнице какой-нибудь предмет, на который можно было бы встать, чтобы дотянуться до окошка. В углу ровной стопкой стояли плотные картонные коробки. Надя открыла первую: в ней лежали новенькие женские туфли из красной лакированной кожи на тонкой высокой шпильке. Заглянув в следующую коробку, она увидела такие же туфли. Перенесла часть стопки к наружной стене под окошко, поставила одну ногу сверху, но, едва попыталась перенести вес своего тела на это хлипкое сооружение, как верхняя коробка сломалась, картонки рассыпались, а Надежда, потеряв равновесие, полетела на пол. Потерпев неудачу, она сложила коробки в прежнем порядке, уселась на кушетку и вновь погрузилась в свои мрачные мысли, не в силах найти выхода из сложившейся ситуации.
Она не знала, сколько прошло времени, когда дверь открылась, и на пороге появился суховатый, невысокого роста и неопределенного возраста мужчина в сопровождении все тех же тюремщиков.
— Надэжьда? — спросил незнакомец.
— Надежда, — подтвердила она.
— Я Арслан, — представился он.
Два ее надзирателя вышли из комнаты, оставив Надю один на один с посетителем.
— Ты откуда? — спросил он.
— Из Москвы, — ответила Надежда, хотя ее ответ был не совсем точным.
— Здэс давно?
— Где — здесь? В этом подвале?
— Нэт, в Истанбул.
— Два дня.
— Гдэ остановилась?
К такому вопросу Надя не была готова. И отвечать не собиралась!
— Нигде не остановилась, — пробормотала она.
— А гдэ твой вэщи? Паспорт? Другой еще докумэнт?
— У знакомых.
— Гдэ живут знакомый? Скажи, мы забырем твой вэщи, докумэнт…
— А зачем вам мои вещи и документы?
— Нам ны надо, тыбе надо! Как быз докумэнт?
— И мне тоже не надо! — заявила Надежда, а Арслан резко ударил ее в солнечное сплетение.
Надя этого не ожидала. Она упала, не в состоянии даже вздохнуть от резкой боли. Турок сел на кушетку и ждал, когда женщина сможет продолжить «беседу». Она с трудом поднялась на ноги, шатаясь, прислонилась к стене. Обида, боль, унижение — все смешалось в этот момент в ее чувствах.
— Что вам нужно? — скорее прорыдала, чем проговорила, она.
— Гдэ твой докумэнты? — повторил вопрос Арслан, поднимаясь с кушетки.
— Не твое дело! — выкрикнула Надежда и снова получила удар в солнечное сплетение. На этот раз она устояла на ногах, держась за стену. Но дышать все-таки несколько секунд не могла.
Она поняла, что шутки закончились. Теперь с ней будут говорить именно так: не предлагая фрукты, а награждая тумаками.
— Гдэ остановилась? Говоры, — Арслан произносил слова спокойно, не повышая голоса.
— У знакомых, — повторила Надежда. Ей не хотелось выдавать настоящее место своего обитания.
— Гдэ живут?
— Я не знаю точного адреса, — продолжала хитрить Устинова.
— Какой улыца? Правда говоры!
— Я улицы не знаю. Меня привезли туда. Меня встретили, — она опять предпочла соврать.
— Это ты в полыцию позвоныла?
— Нет!
— Кто тогда позвоныл? Нэ ты? Нэ ты полыцию позвала? Что ты им сказала?
Надежда подумала, что, вероятно, это Юрий, обеспокоившись ее молчанием, позвонил своим стамбульским коллегам и направил их по данному адресу. Только она находится не в здании, отмеченном на карте, а в подвале дома, расположенного по другую сторону улицы! Но как Юрий об этом узнает? Наверное, никто, кроме самих хозяев, не догадывается о существовании подземного перехода.
— Не вызывала я полицию! — прокричала Надежда и снова получила удар в солнечное сплетение. Она задохнулась от нестерпимой боли и, обессилевшая, сползла по стенке на пол.
— Я думал, по-хорошему договорымся. Ны хочешь — сиды здэс! — бросил Арслан и вышел.
«Ничего себе, по-хорошему! — изумилась Надежда. — Если это по-хорошему, то как будет по-плохому?»
Дверь за мучителем захлопнулась. Заскрипел ключ в замке, и Надя снова осталась одна. Она медленно поднялась с пола, легла на кушетку, решив, что, может быть, плед на ней совсем и не грязный, а просто очень-очень старый. Какое-то время она не шевелилась, прислушиваясь к своим ощущениям, а потом вдруг громко разрыдалась. В области солнечного сплетения болело, но она плакала не от физического дискомфорта. Немного успокоившись, встала, умылась, попыталась вглядеться в свое отражение в маленьком тусклом зеркале над раковиной, но рассмотреть что-либо в подвальном полумраке не получилось.
— А, и так красавица, — вслух сказала Надежда, с глубоким удовлетворением отметив, что ее способность к самоиронии возвращается к ней.
«Значит, живем! — подумала она. — Только что делать-то?»
Допила воду из пластиковой бутылки, вернулась на кушетку, устроилась поудобнее. Боль понемногу утихла, и Надя сама не заметила, как задремала.
Ее разбудил звук открывающейся двери. Два знакомых тюремщика, как и прежде, грубо схватили женщину под руки и потащили по коридору. На этот раз ее повели в противоположную сторону: мимо дверей-шкафов, по узкой лестнице на второй этаж.
«По красивому коридору-переходу с горящими свечами меня не проводили, значит, мы в здании кафе-чебуречной», — пыталась сориентироваться Надежда.
Тюремщики завели пленницу в просторный изящно оформленный холл, постучали в одну из дверей и, открыв ее, вошли в помещение, грубо толкнув Надю вперед.
На диване в большом квадратном кабинете восседал Мехмед. На длинном журнальном столике стояла ваза с фруктами. И здесь турок вел себя как хозяин.
— Здравствуй, — сказал он Надежде, как старой знакомой.
— Здравствуйте, — ответила она, — а я уже успела соскучиться!
— А-а… Высолый дэвушька! — не очень обаятельно, но вполне дружелюбно улыбнулся Мехмед. — Так полыцию ты позвала? Кушяй фрукты! Почему ко мнэ в рысторан полыция ночью прыехала? И утром почему прыехала? Кого искали? Ирыну твою? — задал он череду вопросов.
