— Иринка, что же нам делать? Куда бежать? — в растерянности спросила Надежда, не рассчитывая услышать от девушки что-либо вразумительное.
Они зашли вглубь двора, уселись в густых зарослях цветущего кустарника прямо на землю, смертельно уставшие и растерянные, с огромной суммой денег в руках. Совсем стемнело. Прошло минут десять — пятнадцать. Надежда решила, что преследователи уже успели удалиться на безопасное расстояние. Наконец ей удалось взять себя в руки.
— Пойдем, наверное, Ириша. Осторожненько…
Озираясь по сторонам, они покинули свое укрытие, перешли на другую улочку, проехали три остановки в почти пустом автобусе и снова двинулись быстрым шагом, чередующимся с короткими перебежками. Минут через тридцать оказались на освещенной площади, в центре которой возвышался монумент, напоминающий наши российские памятники героям революции: группа людей, держащих в руках знамена.
Здесь шло какое-то представление: по кругу ездил трамвай со светомузыкой, местный ансамбль исполнял забойную песню, в такт мелодии мерцали разноцветные огни, бросая яркие блики на веселящуюся публику.
Обогнув это праздное сообщество, отправились по улице, освещенной гирляндами, переливающимися всеми цветами радуги.
Беглянки не знали, что оказались на знаменитой улице Истикляль — самой популярной пешеходной зоне в Стамбуле, начинающейся от площади Таксим. Миновали уже несколько кварталов, но продолжали передвигаться так быстро, как только было возможно. Устав и запыхавшись, сбавили темп. Куда они направлялись — Надежда не представляла. Шли наугад, стараясь затеряться среди беззаботно гуляющих прохожих, совершенно не интересовавшихся двумя куда-то спешащими особами.
Вдруг Надя увидела знакомую вывеску: аббревиатуру всемирной сети комбинатов быстрого питания KFC и изображение седовласого мужчины в очках, с острой бородкой.
— Ой! Американская курочка! — обрадованно воскликнула она. — Давай-ка зайдем!
Здесь находились не только общепит, но и ряд других заведений: кафе-кондитерская, продуктовый супермаркет, магазин одежды и несколько маленьких отделов-киосков по продаже суши, мобильных телефонов и еще всякой всячины. Чтобы попасть в зал KFC, они миновали широкий коридор, по левой стороне которого тянулась стеклянная витрина кафе-кондитерской, по правой — магазина одежды. У прилавка с продукцией фаст-фуда стояли три небольшие очереди. Никто не обратил внимания на двух запыхавшихся растрепанных особ с испуганными лицами.
— Ира, ну и наряд у тебя! Хорошо, что темно, а то бы метров за сто видно было! Давай зайдем в туалет? — Надежде хотелось спрятаться куда-нибудь от посторонних глаз, привести себя и Ирину в порядок и успокоиться.
— Пойдемте, — согласилась девушка, пытаясь прикрыть ярко-красный костюм танцовщицы полупрозрачным широким шарфом такого же цвета.
Надя глянула в большое зеркало над умывальником и отпрянула: на нее смотрел краснокожий индеец, выпучив желтые глаза. Через секунду она засмеялась, узнав в экстравагантном незнакомце себя.
— Да уж, не зря постаралась! — удовлетворенно воскликнула женщина. — Паричок-то как кстати пришелся! Сниму — и не узнает никто! Даже не догадается!
Кожа у Надежды густо раскраснелась и приняла такой цвет, какой у нее обычно бывает после длительного пребывания в парной или бега на длинные дистанции. Удивилась, что краска с бровей и ресниц нисколько не смазалась. «Да, надо где-то теперь купить специальное средство, чтобы смыть эту ”красоту”, — подумала она, — и неплохо бы остыть…»
Освежились студеной водой, отдышались. Как приятно было ощущать живительную прохладу воды из-под крана! Надежда подумала, что бывают моменты, когда начинаешь радоваться самым простым и привычным вещам!.. Обеих мучила жажда, но пить здесь они не рискнули.
— Ира, давай-ка наденем на тебя мой парик, — предложила Надежда, — мы должны измениться до неузнаваемости, — правда, меня с таким цветом кожи вряд ли можно узнать! — снова засмеялась она. — А потом и попьем, и перекусим.
Она сняла с себя парик и закрепила его на голове Ирины, спрятав ее светлые волосы. Расчески не было, и Надежда кое-как расправляла свои слежавшиеся под париком кудряшки, смачивая их водой.
— Теперь зайди в туалетную кабинку и жди меня там, — скомандовала Устинова, — а я пойду куплю нам одежду… и еще чего-нибудь…
— Хорошо, только вы не очень долго… Я боюсь…
Надежда зашла в ближайший магазин одежды, выбрала для себя длинное бледно-зеленое платье из тонкого льна, шелковый шарф цвета майской листвы и широкополую белую шляпу с бантом. Для Ирины нашла ситцевую тунику с длинными рукавами, джинсы, кроссовки и бейсболку. А еще — цветной зонтик и вместительную сумку.
Расплатилась долларами, переоделась здесь же, в примерочной кабине. Теперь в ней трудно было узнать дамочку, сбежавшую из плена. Только красный цвет кожи ее смущал…
«Пудрой, что ли, замазать? — подумала она. — А, и так сойдет! Пусть думают, что сгорела на солнце».
Сдачу она получила в турецкой валюте, которая сейчас очень могла пригодиться.
Пройдя дальше по улице, обнаружила небольшой магазинчик косметики, где обзавелась необходимыми принадлежностями. В соседнем киоске приобрела две пары солнцезащитных очков, даже не подумав о том, что темные очки в вечернее время могут вызвать подозрение.
В продуктовой лавочке Надя купила литровую бутылку минералки и пару пластиковых стаканов. Едва выйдя на улицу, утолила жажду, после чего вернулась в зал KFC, скрылась за перегородкой, ведущей в их импровизированное укрытие.
— Иринка, я тут!
— Ой, — воскликнула девушка, выходя из туалетной кабины и с трудом узнавая Надежду, — как вам идет!
— Ну, давай маскироваться. Сейчас тебя родная мама не узнает! На вот, попей водички, — сказала Устинова, отдавая Ирине бутылку с водой. Она с жадностью выпила почти половину.
— Бедная моя девочка, как пить захотела! — Надежда обняла подопечную, погладила по голове, и та внезапно разрыдалась.
— Ира, прекращай! Потом поплачешь! Нам сейчас нельзя расклеиваться! Надо быть начеку.
— Хорошо, я не буду, — пролепетала девушка, вытирая слезы.
Надя заставила Ирину надеть джинсы, тунику и кроссовки, на парик натянула бейсболку. В таком одеянии она стала похожа на мальчика-подростка. В довершение всего Надежда замазала маскирующим карандашом синяк под глазом Иринки, попыталась, как могла, заретушировать разбитую губу, густо накрасила ее светлые ресницы, подвела глаза, завершив макияж легкими мазками розовой помады.
Свои же брови и ресницы она отмыла от краски специальным средством, губы сделала ярко-коралловыми и более полными.
— Ну что, не узнают нас теперь? — спросила Надя.
— Не узнают, не узнают! — ликовала Ира.
Надежда заглянула в пакет с валютой: пачки купюр теснились в перемазанном клубникой целлофане. На дне лежал прозрачный сверток с красными стопочками купюр по пятьсот евро.
