— И я соскучилась…
— Я тебя разбудил?
— Нет, я уже проснулась. Ты так тихо постучал…
— Не хотел будить, если ты еще спишь. Если бы спала — не услышала бы.
«Какой заботливый, — подумала она, — интересно, он всегда такой?»
— Позавтракай со мной, — попросил он.
— Сейчас, только приведу себя в порядок.
— А ты не в порядке? — его глаза смеялись. — И что же привело ваш облик в такой беспорядок, сударыня?
Они завтракали на террасе, обмениваясь нежными взглядами.
Ей вдруг вспомнились слова Экзюпери о том, что любить — это значит смотреть не друг на друга, а в одном направлении. Надежда никогда не понимала до конца значения этой фразы, хотя общность взглядов считала очень важной. Сейчас же она смотрела в лучистые глаза Юрия, не отводя, как раньше, своего взгляда, и это было такое счастье!
— Как же мне не хочется никуда идти! — воскликнул он.
— Но надо… — сказала она.
— Пойду, — обреченно согласился он, — еще целое море дел!
Юрий уехал в российское консульство, пообещав вернуться за Ириной и Надеждой, самое раннее, к двенадцати часам: им предстояло поучаствовать в очередной очной ставке.
В начале двенадцатого раздался стук в дверь.
«Странно, как быстро Юра вернулся… и без звонка», — удивилась Надя и открыла дверь. На пороге стоял Китаец с забинтованной головой, а позади него — Арслан. Надежда похолодела, попыталась захлопнуть дверь перед носом незваного посетителя, но он успел поставить ногу в проем.
— Сюрпри-из! Что, не ожидала, кляча? — Костя зловеще посмотрел на нее и с силой ударил кулаком в грудь. Надежда отлетела внутрь комнаты, упала на пол рядом с кроватью.
— Ты посмотри, как они законспирировались! Прики-ид изменили! Перекра-асились! Думали, не найдем! — противно хихикал Китаец. — Партизанки-разведчицы! Две дуры! Или надеялись, что нас уже полиция замела?
Ирина вскрикнула, Арслан нанес ей свой отработанный удар в солнечное сплетение. Корчась от боли, девушка присела и замолчала, не в силах вздохнуть.
Незваные гости усадили женщин на стулья, к спинкам которых привязали их руки.
— Больно же! Зачем привязывать-то? — громко возмущалась Надежда, скорее для того, чтобы подбодрить побледневшую от страха Ирину, чем веря в сострадание мучителей.
— Обшманай тут, — приказал Костя Арслану, и тот со скоростью электровеника, если таковой существует в природе, перерыл все в номере, вытряхнул содержимое сумок и чемоданов на кровать. Нашел и выложил на журнальный столик паспорта, телефоны, деньги, зарплатную карточку Надежды.
Китаец звонил кому-то по мобильному телефону.
— Мы нашли их, уважаемый Мустафа! Они в отеле «Зейнеп Султан»… Хорошо, мы ждем. Спросим, спросим! Обо все-ем спросим, — закончив разговор, Костя начал допрос. — Говорите, твари, куда лаве дели? Замочу, не побрезгую! — грозный вид Китайца не оставлял сомнений в том, что он исполнит обещание. — А перед тем как прикончить, с вами развлекутся — по полной!
— Китаец, а ты же не убивал раньше! Ты что, квалификацию поменял? — спросила Устинова.
— Ух ты, все она знает! Ментовка все-таки? — Костя засмеялся. — Так я и зна-ал! — он погрозил пальцем перед лицом Надежды. От него пахло смесью пота, перегара и туалетной воды.
— Но Китаец хитрый! Умеет концы прятать! — продолжал он. — И вас тоже никто не найдет! Признавайся, где деньги, кляча, а то долго убивать будем!.. Или отправим туда, где вы через год старухами обе станете!
— Какие еще деньги? — разыграла удивление Надежда.
— Ты дуру-то из себя не строй! «Какие деньги»! Те, которые были в сейфе! И на столе — в комнате, откуда вы удрали!
— Не брали мы никаких денег, — не признавалась женщина, — нам не до того было, старались убежать быстрей!
— Ваши деньги — это расплата за то, что вы над нами издевались! — крикнула Ирина в истерике.
— Ага! Расплата! Ах ты, шалава мелкая! Ну и где они? — злорадно усмехнулся Китаец, в его руке блеснул нож.
— Да не слушайте вы ее! Она это нарочно говорит! Чтобы вас позлить! — попыталась переубедить «гостей» Надежда.
— А разозлить нас нетру-удно! — заверил Костя.
— Иринка, что ты мелешь! Прекрати истерить! Какие деньги?! — старалась вразумить девушку Надя.
— Говори! Где валюта? — Китаец грязно выругался, поднес нож к лицу Ирины и провел лезвием по щеке.
— Оставь ее в покое! — прокричала Надежда. — Не знает она ничего! — она попыталась отвести опасность от Иры, а про себя подумала, что если этот Китаец еще раз так близко подойдет к девушке с ножом, то, пожалуй, лучше отдать ему деньги… вернее — то, что от них осталось…
— А кто знает? Ты знаешь, кляча недорезанная? — Костя переключил внимание на Надежду.
— И я не знаю, — не моргнув глазом, выпалила она.
— Арслан, врежь-ка им! Не умею я с этим бабьем серьезный базар вести! Мне сразу их замочить хочется. А с дохлых-то какой спрос? — трезво рассудил Китаец.
Арслан несколько раз ударил Надежду по лицу, потом то же самое проделал с Ириной. Отработанный удар в солнечное сплетение применять к сидящим женщинам ему было не совсем удобно, да он и не старался.
Ира громко рыдала, Китаец орал на нее, стоя рядом со сжатыми кулаками, в одном из которых был зажат нож. Надежда думала о том, сколько еще времени осталось продержаться до прихода Юрия.
— Костя, а может, это Шамиль и Батуркан брал валюта? — высказал предположение турок. — Они же толко там рядом оставался…
— Заткнись ты! Не взяли бы они! Они знают, что с ними за это будет!
— Тогда кто брал? — недоумевал Арслан.
— Да эти шалавы и взяли! Колитесь лучше здесь, заразы, потом будет совсем другой базар! — пригрозил Китаец. — Думаете, что обули серьезных людей, так теперь вас в покое оставят?
Не дождавшись ответа, мужчины уселись на кровать Надежды и теперь курили в ожидании своих людей.
— Фу, гадость какую курят! — возмутилась Надя, поморщившись. — Хоть окно откройте! Идиоты!
— Сиди, кляча, не выпендривайся! — Китаец, как обычно, особой вежливостью не блистал.
Зазвонил телефон Надежды. Ответить она, естественно, не могла. Наверняка, звонил Юрий.
Минуты через три телефон снова заиграл мелодию вызова. «Хоть бы он догадался подняться, подойти к двери!» — подумала она.
— А ты, гадина, как же ты меня тогда по башке-то приложила! — не то с удивлением, не то с возмущением проговорил работорговец, не обращая внимания на звонки. — Это ведь ты? Не эта же шмакодявка мелкая!
— Ну, я! А что, я должна смириться с тем, что нас кто-то продает и покупает? Двадцать первый век на дворе! Рабства давно нет!
