— Юра, давай об этом чуть позже поговорим… Не торопи меня, ладно? — попросила Надежда.
— Да я подожду!.. А долго?
— Юра, ну не спрашивай меня пока…
— Я хочу, чтобы ты всегда была со мной, — продолжал он серьезно, — хочу защищать тебя… любить тебя хочу. Прикасаться к тебе… Хочу просыпаться рядом с тобой по утрам, видеть тебя утреннюю, со-онную, растре-епанную, — улыбнулся он, растягивая слова.
— Некраси-ивую! — подтянула Надя.
— Глу-упая! С прической и в нарядном платьице — это для всех окружающих. А утренняя — только для меня…
Сердце Надежды сладко сжималось. Она подумала, что и прическа, и макияж, и все ее старания, чтобы выглядеть красивой, — все ведь это для него! Но она не стала озвучивать свои мысли.
— Хочу, чтобы ты засыпала у меня на плече… хочу слушать, как ты во сне носиком сопишь!
— Да ну тебя! — засмеялась Надя. — С чего ты взял, что я буду сопеть?
— «Мне бы только смотреть на тебя… видеть глаз златокарий омут…» — тихо, почти шепотом прочитал Юрий, призвав на помощь стихи любимого поэта. — Хочу, чтобы ты была моей… всегда.
— Но я ведь не одна! У меня Лапочка-дочка. И Прелестница-кошка. И мои… всякие дела…
— Уверен, что с дочкой и кошкой мы уж как-нибудь найдем общий язык. Ладно? — улыбнулся он. — А вот твои «всякие дела», скорее всего, придется отставить! Вижу я, до чего они тебя довели! — строго проговорил полковник.
— До чего? — поинтересовалась она, состроив невинное выражение лица.
— До криминала, Солнышко мое, до криминала! Или тебе адреналина не хватает? Острых ощущений?
— Ну вот! Я еще даже не согласилась, а ты уже командуешь! И криминал-то за много лет случился первый раз, — возразила она, — и то это человеческий фактор, с делами никак не связанный. Я приму это к сведению…
— А карточные игры в электричке? А в такси? Забыла? — напомнил Юрий. — В общем, завязывай-ка ты с политикой. Не хочу, чтобы моя жена попадала в подобные ситуации! И я вовсе даже не командую. Это я настоятельно рекомендую.
— Ну вот! И рассказывай после этого тебе о своих приключениях!
Она была счастлива слышать от него эти слова, но ей так не хотелось сейчас думать о кардинальных переменах в своей жизни! О возможном переезде из города, в котором прошла вся ее взрослая жизнь и в котором живут ее родные и близкие люди.
А еще… ей так хорошо было прямо сейчас! Как в лучших снах! И она боялась потерять это ощущение. Боялась, что этот хрустально-хрупкий праздник внезапно свалившейся на нее любви разрушится бытом, станет чем-то обыденным и будничным…
— Ты в президиумах будешь заседать или с трибуны выступать, а мужики на тебя будут пялиться! Я же умру от ревности! — продолжал он.
— Юра! Как тебе не стыдно! Какой кошмар! И этот человек знает наизусть чуть ли не всего Есенина!! Про Стамбул рассказывает… лучше всякого экскурсовода… Да какие они мужики?! Они все мои товарищи… и друзья! Все равно что братья!
— Ну, это ты считаешь, что они твои товарищи! А ты для них — прежде всего красивая женщина. Даже слишком красивая, чтобы быть просто товарищем.
— Юра, ты ужасные вещи говоришь! Ты не веришь в дружеские отношения между представителями разных полов?
— Верю! Но только не с тобой.
— Кошмар! Ты понимаешь, что оскорбляешь этими словами меня и… мои самые светлые, дружеские и товарищеские чувства!
— Ага! «Товарищи»! Любого только позови! На край света за тобой помчится! И поэтому я не могу ждать, пока меня кто-то опередит, — уже смеясь, заявил Юрий.
«Что-то никто пока на край света за мной мчаться не собирался! Какая досада!» — подумала Надежда, но вслух об этом не сказала.
— У меня просто слов нет! — воскликнула она.
— Надюша, ну не сердись! Я же шучу!.. Но в этой шутке есть большая доля правды!
— Если и есть доля правды, то очень маленькая! Микроскопическая!
— Не сердись, Солнышко! Просто я тебя очень люблю, — сказал он, обнимая ее. — Не сердишься?
— Не сержусь. Но ты не прав!
— Ну ладно, пусть я не прав. Так ты выйдешь за меня замуж?
— А ты за мной на край света помчишься? — вдруг спросила она.
— Так ведь примчался уже! — ответил он.
— Ну, какой же это край света? Стамбул! Столица трех империй! Край света — это там, где холодно и куда не ездят поезда… и самолеты не летают. И я туда не хочу! — засмеялась она.
— Но ты ведь за своей студенткой и в холодные края бы помчалась?
— А что делать? В этом случае пришлось бы!
— Ну а я бы — за тобой, — слова его звучали более чем убедительно.
Она внимательно посмотрела в его глаза и увидела в них столько нежности и любви, что голова едва не закружилась.
— И что ты там… обнаружила? — спросил он, улыбаясь.
— Не скажу, — ответила она, уткнувшись в его плечо.
— Все, что увидела, — твое, — тихо проговорил он. — И весь я… твой… А ты — моя?
— Ну, не знаю, не знаю, — игриво ответила Надежда.
— Моя! Я знаю.
— Какой ты самоуверенный! — шутливо возмутилась она.
— Нет, — возразил он, — я не самоуверенный. Я УВЕРЕННЫЙ в том, что ты — моя половинка… Моя любимая… мое ласковое Солнышко… лисичка моя рыженькая, — его бархатный голос ласкал ее слух и душу, дарил надежду на счастье, волновал, успокаивал и убаюкивал…
«Как хорошо! — подумала она. — Но… как-то все подозрительно хорошо! Как будто на взлете… А после взлетов обычно бывают падения…» Но даже эта закравшаяся в сознание мысль не испортила ее радужного настроения.
* * *
На следующий день, после очередной дачи показаний и очных ставок, замазав следы от побоев на белых лицах, съездили в магазин «Kuzu». Надежда купила понравившуюся ранее курточку-разлетайку из тончайшей замши, которую ей на месте подогнали по фигуре. Иринке приобрели красивое кожаное нежно-голубое пальтишко. Пока девушка выбирала и примеряла наряды, Надя с удовольствием выпила стаканчик яблочного чая, любезно предложенного продавцом. На обратном пути в квартале меховых магазинов подобрали Ирине норковую шубку орехового цвета. Девушка сияла! Надежда была счастлива видеть ее радостное личико.
Они добрались до номера довольные и уставшие. Приняв душ, Надя в блаженстве растянулась на кровати, а Ира взялась примерять обновы.
Пришел Юрий, постучал в дверь.
— Ирина, мы пойдем поужинаем, — сказала Устинова.
— Идите, идите, Надежда Владимировна. А я посмотрю телевизор и буду спать, — ответила Ира, — а то у меня уже глаза слипаются!
Надежду немного смущал тот факт, что девушка догадывалась о ее взаимоотношениях с Юрием, но не было ни желания, ни сил скрывать это. Да и не видела она в этом смысла: их чувства, сквозившие во взглядах, в сиянии глаз, в интонациях голоса, в манере держаться, были слишком очевидны.
