— Ну и что нам… эти дела?..
Три дня ушло на завершение дел в следственных органах. Показания, очные ставки, опять показания. Две девушки, возвратившиеся из «заведения» Мехмеда, несмотря на уверения о защите свидетелей, отказались давать показания в московской милиции, но остальные активно сотрудничали со следствием.
Надежде и Ирине пришлось повстречаться с Рашидкой-шулером, Гариком и еще с некоторыми малоприятными личностями.
Днем Юрий и Надя виделись только в милиции, а вечера проводили втроем: оставлять Ирину одну наставница панически боялась. Бродили по улицам, ели мороженое, болтали о пустяках…
Юрий не был коренным москвичом, но Москву любил и хорошо знал, особенно старые ее районы. Сегодня он показывал спутницам царские палаты времен Ивана Грозного. Иринка фантазировала на тему жизни женской половины правящего семейства.
— Сидели в светлицах красны девицы, красивые да нарядные, и смотрели в эти окошечки, — мечтательно произнесла она.
— Иринка, да что хорошего-то? Скука смертная! Ну, сидели эти «красны девицы», как в тюрьме! Да и замуж-то выходили не по любви, а… за кого царь-батюшка прикажет! За каких-нибудь старикашек, богатых да знатных, — Устинова попыталась вернуть подопечную «с небес на землю».
— Ой, Надежда Владимировна, но ведь это же лучше, чем в крепостных крестьянках ходить, — возразила Ира, — правда, кроме членов царской семьи, никто в эти палаты попасть не мог, продолжала она свои рассуждения, — разве что какие-нибудь именитые родственники царя. А вот в султанский дворец постоянно шел отбор девушек.
— Ох, Иринка, опять ты… за свое! Я думала, что у тебя после всего пережитого пропадут эти надуманные страсти по гаремной жизни!
— Но мы же с вами не в гареме побывали, а у бандитов! А в музее-дворце Топкапы — одни стены… И в этом… в рабстве — как на экскурсии…
— Да уж, ничего себе экскурсия выдалась! В рабство! — воскликнула Надежда, удивляясь тому, как Ирина восприняла это вынужденное путешествие.
— В гареме с женщинами так не обращались! — продолжала девушка.
— Ну откуда же ты знаешь, Ирочка, как с ними обращались? Об этом достоверных сведений до нас почти не дошло. Неужели трагический конец брошенных в Босфор женщин не изменил твоего отношения к этой теме? Да и… красивые восточные сказки в прошлом остались…
— Не знаю, — неуверенно проговорила Ира, — но, наверное, теперь я бы не поддалась на уговоры Китайца-Кости.
— Ну, слава богу! Что и требовалось доказать! — с явным облегчением воскликнула Надежда. — Гаремная жизнь нам, сознательным русским девушкам, без надобности!.. Да, Иринка?!
— Ну-у-у… да, — замялась та.
Надю такой ответ не успокоил, но она не стала продолжать скользкую тему.
— Надюша, я по тебе скучаю, — признался Юрий, тайком обняв любимую, пока Ирина рассматривала какие-то старинные каменные постройки.
— Я тоже, — ответила она, глядя в его, такие теплые-теплые, глаза.
На тротуаре кое-где остались лужицы после утреннего ливня. Надежда остановилась в нерешительности, не зная, обойти или перепрыгнуть оказавшуюся на ее пути преграду. Юрий с легкостью подхватил женщину на руки и перенес через водное препятствие.
— Ой! — воскликнула она от неожиданности.
— Вот как поступают настоящие джентль… тль… тель… мены! — заплетающимся языком прокомментировал поступок полковника прилично одетый, но изрядно подвыпивший мужчина. Он еле держался на ногах, но лицо его в этот момент выражало гордость за всю мужскую половину человечества.
— Браток, что ж ты так набрался-то? До дома-то далеко? — поинтересовался Юрий.
— А-а, я уже поч… чти пришел, — махнул рукой нечаянный собеседник и отправился дальше.
— А меня тоже так на руках переносили, — похвасталась Иринка, оказавшаяся вдруг рядом…
* * *
Проводив Иру домой, где ее уже ждали родители, Юрий привез Надежду в свою квартиру на улицу Гарибальди.
— Наконец-то мы вдвоем, — Юрий крепко прижал любимую к себе…
Двухкомнатная квартира в новом доме была неплоха, но во всем чувствовалось отсутствие женской руки.
— Вот и моя берлога, — сообщил полковник, пропуская Надежду в комнату, — вселился четыре года назад, еще не вполне обставил: некогда… да и не для кого было.
Устроили романтический домашний ужин, отметили завершение «Иринкиной», как они ее называли, истории.
…Утром Надежду разбудил аромат гречневой каши. Она открыла глаза, потянулась.
— Доброе утро… мой миленький, — сказала она, приподнимаясь на подушках.
— Доброе утро, Солнышко! Я не хотел тебя будить, ты так сладко спала, — Юрий обнял ее, еще теплую после сна, — вот записку тебе пишу, — добавил он смущенно.
— Дай почитать! — попросила Надя.
— Да теперь я тебе и так все скажу! — ответил он, комкая исписанный листок.
— Ну, Юра! Зачем ты смял? Я хочу посмотреть! Что ты там написал?
— Что люблю тебя…
— А еще?
— И еще люблю!
— А еще?
— И снова люблю! — отвечал он, обнимая ее.
— Юра, ну я серьезно.
— А серьезнее не бывает!
— А ты надолго уходишь?
— Я постараюсь освободиться пораньше. Так не хочется тебя оставлять! А ты еще поспи. Мне будет приятно думать, что ты нежишься в моей постели… Надюша…
— Ой, Юра, с днем рождения тебя! — вспомнила она.
— Спасибо! — улыбнулся он. — Ты запомнила…
— А подарок мой — вон в том пакете, — указала Надежда на сверток, лежащий на ее чемодане, — возьми, пожалуйста.
— Да? Ну, главный-то подарок я уже получил! — он снова обнял ее.
— Посмотри, пожалуйста! И примерь, — настаивала она.
Юрий открыл пакет.
— Ух, ты! Шелковая! И джинсовая! Нашла же где-то! Спасибо, Наденька, я тронут, — он поцеловал ее в щеку. — Я как-то не привык… ладно? А примерю потом. Мне уже бежать пора.
— Понравились?
— Очень! Вечером надену… шелковую…
Надя посетила ближайший супермаркет и к приходу Юрия навела в квартире относительный уют, приготовила свою фирменную солянку, запекла мясо в духовке, сделала салат. Даже успела состряпать медовый торт с черносливом и грецкими орехами — тоже свой фирменный.
Юрий вернулся немного раньше, чем обещал. К счастью, Надежда уже успела привести себя в надлежащий для праздника вид. Открыл дверь своим ключом. Она радостно выбежала ему навстречу.
Он поднял ее, закружил.
— Удивительное чувство! Я иду домой и знаю, что ты меня ждешь. Даже не верится, — признался Юрий. — А чем это таким вкусным у нас пахнет?
