— Ну да! Особенно тебе, этсамое, и с веретеном!
— А что? А я умею, — горько засмеялась Надежда.
— Да тебе-то и бороться не надо было! Тебе всего лишь надо было подождать и ПОВЕРИТЬ! И не придумывать всякие глупости. Ну, ты же умная женщина, Надя!
— Да кто тебе сказал?
— Ох, Надя, Надя… Услышь меня, Надежда! ТАМ у него ничего нет! Поняла? Он места себе не находит!
— Ну, не знаю, не знаю…
— Зато я знаю! Ну, этсамое, я все сказал. А ты подумай. Ладно, успехов тебе, Надюша, всяческих! Не раскисай и будь мудрее! Ты услышала меня, Надежда? Мудрее будь! Пока. В Москве увидимся.
Надежда задумалась.
«Нет уж… если мне и суждено обзавестись когда-нибудь мужем, то он будет думать только обо мне. И никаких там Тань, или Мань с прическами под Мерилин Монро, с которыми он не успел развестись! Мне не нужны никакие страдания и муки ревности. Уж лучше быть одной, зато спокойной, свободной и независимой». Она приняла твердое решение, но чувства ее остались в полном смятении, и грусть-тоска не отпускала.
* * *
Утро следующего дня выдалось свободным, и, проводив Лапочку-дочку на очередной экзамен, Надежда решила еще подремать.
Разбудил ее звонок в дверь.
«Как быстро отстрелялась», — подумала она, просыпаясь. Набросила халат, поплелась открывать.
— Кто там? — на всякий случай спросила Надя, распахнув дверь в тамбур. Полезная привычка смотреть в глазок тамбурной двери у нее напрочь отсутствовала.
— Из школы… это, — послышался невнятный ответ.
Надежда открыла и… обомлела, увидев три мужские фигуры в черных масках. В первую секунду она подумала, что это чья-то глупая шутка, но что-то в облике мужчин выдало серьезность их намерений. Один из них держал в руке пистолет, направляя его Наде в лицо, другой — зажал в кулаке нож.
Очнувшись от оцепенения, она закричала, попыталась выбежать на лестничную площадку, но сильные руки грубо схватили ее за плечи, волоком втащили в квартиру, бросили на пол в прихожей. Кто-то из злоумышленников поспешил захлопнуть дверь. Тот, что без оружия, наклонился к сидящей на полу Надежде, крепко связал ей руки за спиной, заклеил скотчем рот.
— Говори быстро, где деньги, валюта, золото! — потребовал тот, что с пистолетом, продолжая целиться женщине в лицо.
«Какое счастье, что дочери нет дома! — первое, что пришло в голову Наде. — А я… ладно уж… ребенка вырастила, можно и умирать. Да и любовные страдания замучили. Хотя… неплохо было бы задержаться на этом свете еще лет десять-двадцать, а лучше — тридцать-сорок… Размечталась!» — горько усмехнулась она своим мыслям.
Тем временем люди в масках открывали ящики шкафов, вытряхивая их содержимое на пол. Кто-то из них обрезал провод стационарного телефона, а аккуратненький аппарат с узкой трубкой, купленный Надеждой в Москве в прошлом году, небрежно бросил на пол. Безоружный взял с полки книжного шкафа наградные часы — память о президентской кампании 1996 года. Прочел выгравированную надпись и, не таясь, сунул реликвию себе в карман. В вазочке серванта лежали два золотых колечка — их похититель часов тоже забрал.
Тот, что с пистолетом, отключил видеомагнитофон от телевизора и спрятал его в открытую черную сумку.
— Что, молчит? — спросил он у подельников.
— Ничего, разговорится, — пообещал безоружный.
Надежда сидела на полу, прислонившись к бетонной стене, ощущая сквозь обои ее холод, и пыталась оценить ситуацию. Ценные вещи были спрятаны в таком месте, что никто из посторонних не догадается. Особо крупных денег она дома не держала, а шифоньером, где висят обновки, гости не интересовались. На полу валялся простенький пластиковый пакет с косметичкой, в которой лежала зарплатная карта Надежды. Парни в масках на этот невзрачный пакет не обратили внимания, как и на золотые сережки с крошечными бриллиантами в ее ушах, и на золотой крестик на тонкой цепочке.
«Странные какие-то», — удивилась женщина.
Незнакомец с пистолетом повторил приказ, на этот раз грязно выругавшись.
«Недоумки, — подумала она, — рот заклеили, а сами требуют, чтобы говорила. Вот и добрались до меня прихвостни Мустафы! Как быстро… Оперативно работают! Ах, у людей Мехмеда мой старый телефон остался! — вспомнила Надежда. — А Мустафа и подельники Мехмеда могут быть знакомы. Как же я забыла-то? У оператора связи можно легко выяснить адрес абонента, — сообразила она, — а знакомых в России у этих “друзей” достаточно, даже вот в нашем городе».
— Что молчишь? — на этот раз к ней подошел мужчина с ножом в руке. В отличие от парня с пистолетом, его голос звучал спокойно и, как показалось Надежде, интеллигентно… до определенной степени. — Скажи, где деньги, и мы тебе жизнь сохраним, — любезно пообещал он, — а будешь молчать — сдохнешь!
Надежда, несмотря на свое связанно-заклеенное состояние, жестом попыталась показать, что говорить-то она не может!
Собеседник с ножом, наконец, догадался отлепить скотч.
— Нет у меня никаких денег! — выпалила Надежда.
— Да ну? — не поверил он. — Признавайся лучше, а то за молчание можно и красотой поплатиться, — с этими словами он поднес к ее лицу нож.
— Говорю же, нет ничего! — со слезами на глазах повторила она.
«Никто не может знать наверняка, что мы забрали валюту, — рассуждала Устинова. — И эти “черные маски” не могут этого знать. Если только одна из девчонок кому-нибудь проговорилась. В любом случае, у меня уже той суммы нет…»
В одном из ящиков шкафа парень с ножом нашел три стодолларовые купюры.
— Что там? — спросил его тот, что без оружия.
— Да-а, мелочовка, — ответил парень с ножом, отдавая безоружному купюры.
— Обманывать нехорошо! — назидательно произнес он, наклоняясь к Надежде. — Ну, и где еще такие бумажки? А-а? У тебя ведь их много? Скажи лучше по-хорошему.
Подошел другой бандит — тот, что с ножом.
— Что молчишь? А? — рявкнул он. И куда делась его интеллигентная манера речи?
«Сейчас начнется! — с ужасом подумала Надя. — Господи, дай мне сил! Или пусть мне будет не очень больно! И пусть уж… сразу… насмерть…»
Вдруг парень с пистолетом выскочил из комнаты в прихожую, чуть не запнувшись о ноги сидящей на полу Надежды.
— Уходим! — резко бросил он, и все трое быстро покинули квартиру. Дверь осталась распахнутой настежь.
— Еще встретимся, — пообещал безоружный.
«Ага, я буду скучать», — подумала Надя, которую била мелкая дрожь.
Она какое-то время посидела неподвижно, пытаясь успокоиться. Потом поднялась, дошла до кухонного стола, повернулась к нему спиной, стараясь достать нож, которым утром резала сыр для бутербродов Лапочке-дочке.
Услышала стук тамбурной двери и громкие голоса.
