– Какого черта болтаете!? Вы хотите, чтоб вас замучили в лаборатории? Я согласен, пожалуйста. Хотя, обычно мы так не делаем.
– Какая лаборатория, Ай!? Наука начинается с гипотезы, с разговоров. Понятно!? Мог бы, и побеседовать с нами. Чем ты тогда лучше Рэдвуда и других гадов!? – Произнес я, срываясь на крик.
– Умолкни, террорист! Уведите их с глаз долой!
Руки живых манекенов взяли меня за плечи. Пришлось успокоиться, чтоб не усложнять ситуацию.
– Простой, Айван, ведь, правда! Анализ поведения преступников позволяет избежать дальнейших преступлений. Мы должны хотя бы их допросить. Иначе, будет как минимум, не научно, – заявил мужчина малого роста, глядя начальству в глаза.
– Боже, советник, я как-нибудь разберусь! Все, расходимся по домам! Стресс в вечернее время может подорвать сердце.
Люди стали медленно уходить. А нас под конвоем повели в местную тюрьму. Точнее, это была небольшая квартира, где самому нельзя открыть дверь, и в подъезде дежурит охрана.
В обычной жизни люди живут в таких «тюрьмах» годами. Так что о пытках и ужасах речи пока не шло. Это натолкнуло на важную мысль, которую я озвучил при заселении.
– Слушай, Линда, нас не убьют, – сказал, ложась на скрипучую койку.
Напарница улеглась на такое же ложе, смотря в ободранный потолок.
– Хах, и это они называют тюрьмой! Любая комната в коммуналке выглядит хуже! Погоди, откуда такие догадки?
– Все очень просто. Они не привыкли к насилию. На нас даже наручники не надели.
– К насилию можно легко приобщиться. И вообще, зачем им наручники? От такой толпы железяк ты не скроешься.
Я ничего не ответил. Убрав руки под голову, погрузился в поток смутных мыслей. Может так даже лучше? В реальности все слишком скучно и серо. После двадцати лет ничего нового не бывает. Работа, дом, снова работа. А тут… драки с роботами, мутанты, зомби, летающие мотоциклы и тайные города. Не то чтобы домой не хотелось. Но о пережитом совсем не жалею.
– Не о том ты думаешь, Нэс, – вдруг произнесла Линда.
– Вот как, и о чем надо?
– О том, например, как нас поймали. Мне кажется, фонари помогли. У них тут на каждом шагу освещение. А камер наблюдения нет. Совместили теперь камеры с фонарями. Вроде не замечаешь, а тебя палят.
– Интересная, конечно, теория! Может ты тоже ученый…
– Навряд ли, у меня мозгов нет. Иначе б, новый план разработала. И мы бы свалили отсюда.
– Прости, но так не получится. Они не дураки, чтоб нас опять упускать. Теперь меры приняли, умники, как-никак.
– От ума можно тоже рехнуться, – фыркнула Линда, повернувшись на бок. – Знаешь, Нэс, я, наверно, твою веру приму.
– Что? – Я весело рассмеялся, несмотря на наше плачевное положение.
– Ну, ты же веришь, что выход есть. Я тоже… поверю. И буду искать волшебную дверь, которая ведет на «свет божий».
– Икать, в смысле одна? А как же я!?
– Ну… С тобой, ладно. Не суть. Просто нельзя скитаться бесцельно. Нужно к чему-то стремиться. Конечно, в нашем мире есть старение и болезни. Но в этой мясорубке можно сойти с ума.
– Наконец-то ты меня понимаешь!
– Так поднимем бокалы за это, – бодро отчеканила Линда. – А если серьезно, то найди меня после респауна, как в тот раз.
– С удовольствием, Лин, только перерождения не случится. Они не станут нас убивать.
– Глупый, наивный мальчик. Ладно, как тут свет отключается? Вздремнём лишний раз перед казнью.
Старая лампа на проводе горела желтым огнем. Выключатели были не предусмотрены. Наверно, это наказание для преступников. Честно говоря, могло быть и хуже...
При свете не особо комфортно, но лампу разбивать мы не стали. Укрывшись с головой, предались сну, который после пережито был просто необходим.
Утро встретило своим серым мраком. На улице было пасмурно, зябко. Какое-то время, мы молча лежали, глупо взирая вокруг. Грядущая расправа не казалась такой уж жестокой. Жизни у нас пока есть. А мучения перед смертью… Здесь боль воспринимается по-другому. Так что можно все пережить. И кто сказал, что все кончено? Вдруг у Линды за ночь созрел новый план?
Окончательно проснувшись, я взглянул в небольшое окно. Затем тихо спросил:
– Сколько время?
– Ни сколько, Нэс, здесь часов нет. В нормальной квартире были, – сухо ответила Линда.
– Ладно, я за временем не слежу. Просто интересно, долго еще тут валяться?
– Думаю да. Потомить пленников перед смертью считается хорошим тоном.
– Ага, убийственный этикет, – отозвался я, чувствуя, что вчерашний оптимизм пропадает.
Линда оказалась права. С каждой секундой томление нарастало. Это был даже не страх, а желание куда-то иди с осознанием безысходности. Чувствовал себя птицей в клетке или зверем, попавшим в капкан.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем у входа раздались шаги.
– Что, угостим эти тварей? – Шепнула мне Линда.
Оружие еще оставалось. За ночь силы хорошенько восстановились. Может, удастся убить киборгов и выбраться на свободу!
– Нет. Сиди смирно, – сам не ожидая, заявил я.
– Придурок, – шикнула девушка.
И в комнату вошли сразу четверо, держа в руках небольшие автоматы.
– Идем с нами, – сказал один киборг.
– Ага, на собственную казнь? Нет уж, вы нас теперь понесете. Вместе с кроватью, желательно, – ответила Линда.
– Идем с нами, – опять повторил робот.
– Еще чего, микроволновка ходячая!
– Да, мы готовы идти, – заявил я, видя немой протест Линды.
Медленно встал с постели, подойдя к конвою. Напарница тоже вскочила. Понимая, что выбора нет, вышла на середину комнаты.
Дальше все пошло быстро. Толпа роботов сопроводила нас до машины, напоминающей автозак. Потом повезли через город. Но не на эшафот или в поле, а к зданию, где мы впервые встретили Айвана. Там была знойная блондинка со своей фальшивой улыбкой, лифт и кабинет без дверей.
И вот мы опять на большом диване, смотрим в огромные окна, на стеклянные замки высоток. Рядом стоят двое киборгов, держа стволы наготове. А в кресле сидит человек с внешностью монаха-фанатика.
Моя интуиция сработала на ура! Нас, действительно, не казнили. Хотя, и миловать, пока не спешили. На этот раз Айван был строг. Правда, злиться у него явно не получалось.
– Вот, вы превратились в преступников! Хотя, могли бы жить в райских условиях! – Начал говорить он.
Мы ничего не ответили, глядя прямо перед собой.
– Трое из пяти советников приняли решение дать право последней беседы. Иначе, вас бы уже растерзали. Понимаю, это совсем не гуманно. В уставе Дорвуса такое наказание прописано лишь для крайних случаев. И знаете, сколько таких случаев было? Ни одного! Вы самые злостные нарушители за всю историю города!
