– Немедленно уберите руки, сэр! – возмущенно воскликнула она.
Но полицейский лишь ухмыльнулся:
– Не рыпайся, дорогуша. Сегодня я могу тебя лапать, как мне вздумается!
Большая группа мужчин в канотье врезалась в толпу, пихая женщин и орудуя кулаками. Но и среди суфражисток нашелся боевой отряд, вооруженный булавами. Они перешли в контратаку, и хулиганам в соломенных шляпах пришлось рассеяться, чтобы спастись от них. Сторонних наблюдателей не осталось: теперь в схватку вступили все. Шарлотте хотелось немедленно бежать, но, куда бы она ни повернулась, перед ней возникали сцены насилия. Один из молодчиков в котелке облюбовал себе жертву помоложе и вцепился в нее, схватив одной рукой за грудь, а другую запустив между ног. Шарлотта слышала, как он при этом злорадно сказал:
– Тебе ведь давно этого хотелось, скажешь, нет?
Жестокость происходящего на ее глазах заставила Шарлотту помертветь от страха. Это напоминало ей какую-то средневековую картину, изображавшую чистилище, где люди подвергались немыслимым пыткам, но только все происходило в реальности, и она оказалась в гуще событий. Ее сильно толкнули сзади, и она упала, поцарапав ладони и ударившись о камни коленями. При этом кто-то еще и наступил ей на руку. Она хотела подняться, но ее повалили опять. Мелькнула мысль, что она может погибнуть под копытами лошадей. В отчаянии она ухватилась за подол плаща какой-то женщины и сумела встать на ноги. Некоторые из суфражисток пытались сыпать перец в глаза нападавших мужчин, но в царившей неразберихе попасть в цель было трудно, и они невольно на время ослепляли как мужчин, так и женщин. Столкновение становилось все более и более опасным для жизни. Шарлотта видела, как у одной из лежавших на земле женщин из носа струилась кровь. Ей хотелось помочь несчастной, но она не могла даже пошевелиться. Все, на что она сейчас была способна, – это удержаться на ногах. Она уже не понимала, какие эмоции в ней преобладают: гнев или страх. Мужчины – как полиция, так и заурядные обыватели – избивали женщин, получая от этого откровенное удовольствие. С нарастающей внутри истерикой она подумала: «Почему они еще и скалятся при этом?» К своему ужасу, она вдруг почувствовала, как огромная лапища ухватила ее повыше талии, сжимая груди. Она повернулась и неуклюже отпихнула от себя чужую руку. Перед ней стоял молодой человек лет двадцати в добротном твидовом костюме. Он снова ухватил ее за груди, стараясь впиться пальцами посильнее. Никто и никогда не прикасался к ней там. Она стала бороться с мужчиной, отчетливо читая на его лице смесь ненависти и похоти.
– Тебе же этого не хватало, верно? – взвизгнул он и кулаком ударил в живот. От удара ее согнуло пополам. Шока и боли было бы уже достаточно, но она вдруг поняла, что не может дышать. Так и стояла, наклонившись вперед, с широко открытым ртом. Ей хотелось вдохнуть воздуха, хотелось кричать, но ничего не получалось. Теперь она была уверена, что здесь и найдет свою смерть. Она лишь смутно увидела, как какой-то высокий мужчина устремился к ней, расталкивая толпу и прокладывая себе дорогу, словно через пшеничное поле. Он схватил молодого человека за лацкан твидового пиджака и нанес ему удар в челюсть. Сделано это было с такой силой, что молодчик не просто повалился на мостовую – его сначала еще и подбросило. Изумленное выражение на его лице при других обстоятельствах выглядело бы, вероятно, даже комично. У Шарлотты постепенно наладилось дыхание, и она жадно хватала воздух. Высокий мужчина крепко обнял ее за плечи и шепнул на ухо:
– Идите за мной.
Ей пришли на помощь, поняла Шарлотта, и от чувства облегчения, что теперь она под охраной решительного и сильного человека, едва не потеряла сознание.
Мужчина почти вытащил ее из толпы. Но стоявший на тротуаре сержант полиции занес над ней дубинку и попытался ударить по голове. Спаситель Шарлотты поднял согнутую в локте руку и отвел от нее удар, но вскрикнул от боли, когда дубинка обрушилась на его предплечье. Он ненадолго отпустил Шарлотту, вступил в схватку с сержантом, и тот остался лежать на тротуаре весь в крови. А мужчина повлек Шарлотту за собой.
Внезапно они оказались за пределами царившего, казалось, повсюду хаоса. Осознав, что теперь она в безопасности, Шарлотта заплакала, тихо всхлипывая и размазывая по щекам слезы. Но мужчина снова заставил ее идти.
– Давайте уберемся подальше отсюда, – сказал он с заметным иностранным акцентом.
Собственной силы воли у Шарлотты уже не было – она покорно шла за своим спутником.
Лишь какое-то время спустя она стала постепенно приходить в себя. К этому моменту они уже оказались рядом с вокзалом Виктория. Мужчина остановился у кафе на углу.
– Хотите чашку чая? – спросил он.
Шарлотта кивнула, и они вошли.
Он усадил ее в кресло и уселся напротив. Только сейчас она сумела рассмотреть его. На мгновение ей снова стало страшно. У него было удлиненное лицо с чуть крючковатым носом. Волосы коротко острижены, но щеки покрыты щетиной. В целом он производил впечатление человека как будто даже опасного. Но стоило ей посмотреть ему в глаза… И она не увидела ничего, кроме доброты и сочувствия.
Она глубоко вдохнула и сказала:
– Даже не знаю, как мне вас благодарить…
– Есть хотите? – спросил он, не обратив внимания на ее реплику.
– Нет. Только чай. – Она распознала его акцент и заговорила по-русски: – Откуда вы?
Ему явно было приятно, что она владеет его родным языком.
– Я из Тамбовской губернии. А у вас очень хороший русский.
– Моя мать – русская. И гувернантка тоже.
К ним подошла официантка, и он сделал заказ:
– Два чая, пожалуйста, милейшая.
«Забавно, что он говорит по-английски, словно учился у кокни», – подумала Шарлотта. И продолжала по-русски:
– Мы ведь пока даже не познакомились. Я – Шарлотта Уолден.
– А я – Максим Петровский. Было очень смело с вашей стороны присоединиться к той демонстрации.
Она покачала головой:
– Я вовсе не смелая. Просто совершенно не представляла себе, чем все это обернется.
Ее снедало любопытство. Кто этот человек? Откуда он? У него странная, вызывающая интерес внешность, но внутренне он настороже. «Мне бы хотелось узнать о нем больше».
– А чего же вы ожидали? – спросил он.
– От марша? Даже не знаю… Но скажите, почему все те мужчины получали такое удовольствие, избивая женщин?
– О, это интересный вопрос. – Он внезапно оживился, и Шарлотта поняла, что у него действительно привлекательное и очень выразительное лицо. – Понимаете, мы возводим женщину на пьедестал, принимая как данность, что она – существо чистое духовно и слабое физически. А посему в так называемом цивилизованном обществе мужчины уговаривают сами себя, что не могут чувствовать враждебности по отношению к даме ни при каких обстоятельствах, равно как и не должны испытывать откровенного вожделения к женскому телу. Но вот появляются женщины – я говорю о суфражистках, – которые явно не беспомощны и не нуждаются в обожествлении. Более того, они готовы нарушать закон. Таким образом, они разрушают мифы, в которые веками верили мужчины, а значит, на них можно нападать безнаказанно. Мужчины ощущают себя обманутыми в лучших чувствах и потому дают волю агрессии и похоти, которые им прежде приходилось тщательно скрывать. Представляете, какая это для них разрядка? Вот они и наслаждаются ею.
