– Я голоден. Вы принесли какой-нибудь еды?
– О Боже, мне это и в голову не пришло! – Ей стало невыносимо стыдно – она не забыла яблоко для лошади, но не догадалась взять хоть что-то для Максима.
– Ладно, забудьте. Голод меня сейчас беспокоит меньше всего.
– Послушайте! – горячо заговорила она. – Вам нужно уходить отсюда немедленно. Если поспешите, то еще сможете спастись.
– Я здесь не для того, чтобы спасаться. Мне нужно похитить Орлова.
Она покачала головой.
– Теперь это совершенно нереально. У него вооруженные телохранители, дом патрулируют полицейские, а к девяти часам сразу сто пятьдесят человек отправятся вас искать по округе.
Он только улыбнулся.
– Если я сейчас сбегу, то как же мне жить дальше?
– Но я не стану вам помогать совершить самоубийство!
– Давайте-ка присядем на травку, – предложил он. – Мне нужно кое-что вам объяснить.
Она села, прислонившись спиной к широкому стволу дуба. Максим устроился напротив, по-казачьи скрестив под собой ноги. Пробивавшееся сквозь листву солнце играло на его утомленном лице. Говорил он несколько сухо, рублеными фразами, звучавшими так, словно их отрепетировали заранее.
– Я как-то признался вам, что в свое время был влюблен в женщину по имени Лидия, а вы сказали, что так зовут вашу маму. Помните?
– Я помню все, что вы мне когда-либо говорили, – ответила она, гадая, к чему он затронул эту тему.
– Так вот, это и была ваша мама.
Она удивленно уставилась на него.
– Вы были влюблены в маму?
– Более того. Мы с ней были любовниками. Она приходила в мою квартиру, одна… Понимаете, что я имею в виду?
Шарлотта покрылась румянцем от смущения и изумления одновременно.
– Да, понимаю.
– Ее отец, а ваш дедушка, старый граф, узнал об этом. И по его приказу я был арестован, а вашу мать против воли выдали замуж за Уолдена.
– Но это же просто ужасно… – Голос Шарлотты прозвучал необычайно тихо. Ее явно заранее пугало окончание его истории.
– Вы родились через семь месяцев после их свадьбы.
Ему почему-то казалось это очень важным. Шарлотта нахмурилась.
– Вам известно, сколько времени требуется, чтобы ребенок сформировался в чреве матери и появился на свет? – спросил Максим.
– Нет.
– В большинстве случаев на это уходит девять месяцев, хотя иногда немного меньше.
Сердце Шарлотты зашлось от волнения.
– В чем смысл ваших слов?
– В том, что вы могли быть зачаты до свадьбы.
– И это значит, что вы, вероятно, и есть мой отец? – недоверчиво спросила Шарлотта.
– На это указывает еще кое-что. Вы как две капли воды похожи на мою сестру Наташу.
У нее перехватило дыхание так, что она могла говорить лишь с большим трудом.
– Значит, вы действительно думаете, что вы – мой отец?
– Я в этом уверен.
– О мой Бог! – Шарлотта обхватила голову руками и уставилась в пространство невидящим взглядом. У нее возникло чувство, словно она очнулась ото сна, но пока не может понять, что ей приснилось, а что происходит на самом деле. Она думала о папе, но, как оказалось, он не был ее папой; она думала о маме и ее любовнике; она думала о Максиме – друге, который вдруг так внезапно стал ее отцом…
– Получается, что и в этом они меня обманули.
Она на какое-то время полностью потеряла ориентировку и едва ли смогла бы сейчас удержаться на ногах, попытайся встать. Она, наверное, ощущала бы себя точно так же, если бы ей сообщили, что все географические карты, которые она видела до сих пор, были сплошными подделками и на самом деле она всю жизнь провела в Бразилии. Или если бы настоящим хозяином Уолден-Холла объявили Притчарда. Или если бы она узнала, что лошади умеют разговаривать, но просто не хотят. Однако реальность представлялась куда хуже всего этого.
– Если бы вы сказали мне, что я на самом деле мальчик, но по прихоти мамы хожу в девичьей одежде… Для меня это было бы то же самое, – выдавила она из себя.
Она снова представила себе: мама и… Максим. И при этой мысли невольно покраснела.
Максим же взял ее за руку и стал поглаживать.
Потом сказал:
– Как мне теперь кажется, вся та любовь, вся забота, которую при нормальных обстоятельствах мужчина отдает жене и детям, в моем случае сфокусировалась в политике. Мне необходимо добраться до Орлова, даже если это невозможно, точно так же, как отец бросается в реку, чтобы спасти своего тонущего ребенка, хотя знает, что не умеет плавать.
И только сейчас до Шарлотты дошло, в какое смятение повергнут из-за нее сам Максим. Из-за дочери, которой, если разобраться, у него никогда не было. Ей стали понятны те его странные, исполненные боли взгляды, которые она порой на себе ловила.
– Бедный ты мой, бедный… – покачала она головой.
Он прикусил губу.
– У тебя невероятно доброе сердце.
Она не совсем поняла смысл этих его слов и просто спросила:
– Что же мы будем делать?
Он глубоко вдохнул, прежде чем продолжить.
– Ты сможешь провести меня в дом и спрятать?
Она колебалась лишь мгновение, а потом сказала:
– Да, смогу.
Он сел на лошадь позади нее. Спатс мотнула головой и захрипела, словно протестуя против навязанной ей двойной ноши. Шарлотта чуть пришпорила ее и пустила легкой рысью. Какое-то время они скакали по тропе, потом резко повернули и углубились в лес. Миновали ворота, луг и оказались на узкой аллее. Самого дома Максим пока не видел, но понимал, что Шарлотта описывает широкий круг, чтобы подъехать к нему с северной стороны.
Она совершенно потрясающая девушка. Какой сильный характер! Не от него ли это унаследовано? Ему хотелось так думать. Он радовался, что сумел рассказать ей правду о тайне ее рождения. Было заметно, что она пока не до конца поверила ему, но это придет. Она выслушала его, и хотя весь ее мир в этот момент перевернулся вверх дном, реагировала эмоционально, но не впала в истерику. Такого самообладания она уж точно не получила по наследству от матери.
Аллея привела их в сад. И между кронами деревьев Максиму открылся вид на замысловатую крышу особняка. В конце сада начиналась каменная стена.
– Отсюда тебе лучше идти рядом со мной. Тогда, если кто-нибудь выглянет из окна, будет трудно разглядеть, с кем это я.
Максим спрыгнул с лошади, и они двинулись вдоль стены.
– Что по ту сторону? – спросил он.
– Огород при кухне. Но только нам сейчас лучше помолчать.
