На главной лестнице она встретила Шарлотту, откровенно удивившуюся ее появлению.
– Здравствуй, мама, – сказала она. – А я и не знала, что ты собираешься приехать.
– В городе иногда становится так скучно, – машинально отозвалась Лидия и тут же подумала: «Господи, какую чушь я несу!»
– Но как ты добралась?
– Пришлось одолжить машину дяди Джорджа. – Лидия заметила, что и Шарлотта задает лишь формальные вопросы, в то время как мысли ее заняты чем-то совершенно другим.
– Ты, должно быть, выехала очень рано, – заметила Шарлотта.
– Да, – кивнула мать, которой хотелось крикнуть: «Довольно, хватит притворяться! Почему бы нам не сказать друг другу правду?» Но она не смогла себя пересилить.
– А все эти полицейские? Они уже ушли? – спросила дочь, глядя на мать странным взглядом, словно видела ее впервые в жизни. Лидии вдруг стало неуютно. «Хотелось бы мне прочитать твои мысли», – подумала она.
– Да, все разошлись.
– Превосходно!
Это было одно из любимых словечек Стивена – «Превосходно!». Если разобраться, в Шарлотте очень многое от него: любознательность, решительность, самообладание – а поскольку передаться по наследству ей все это не могло, значит, она приобрела подобные черты, попросту подражая ему…
– Надеюсь, они поймают этого анархиста, – сказала Лидия, пристально наблюдая за реакцией Шарлотты.
– Я просто уверена, что поймают, – отозвалась дочь почти весело.
«У нее слишком хорошее настроение, – отметила Лидия. – С чего бы, если больше сотни полисменов прочесывают окрестности в поисках Максима? Ей же положено быть встревоженной и подавленной, подобно мне самой. И это наверняка потому, что она точно знает: поймать его не удастся. У нее, видимо, есть на то какие-то причины.
– Скажи мне, мама, – спросила вдруг Шарлотта, – сколько времени требуется, чтобы ребеночек вырос в животе у матери и появился на свет?
У Лидии кровь отхлынула от лица. Она уставилась на Шарлотту, повторяя про себя: «Она знает! Она все знает!»
Шарлотта кивнула и грустно улыбнулась.
– Все, забудь! – сказала она. – Считай, что ты ответила на мой вопрос.
И быстро спустилась вниз.
Лидия оперлась на перила, борясь с головокружением. Максим все рассказал Шарлотте. Это было так жестоко после всех прошедших лет! Ее охватила злость на Максима. Зачем ему понадобилось ломать девочке жизнь? Лестница завертелась перед глазами, но тут она услышала голос горничной:
– Вам нехорошо, миледи?
В голове Лидии тут же немного прояснилось.
– Нет, все в порядке. Просто сильно устала с дороги, – сказала она. – Возьмите меня под руку.
Служанка подхватила ее под локоть и повела наверх, в спальню. Там вторая горничная уже распаковывала чемоданы хозяйки. Для нее приготовили полную ванну горячей воды. Лидия села на кровать.
– Оставьте меня одну, пожалуйста, – велела она. – Вещи разберем позже.
Горничные удалились. Лидия расстегнула пуговицы плаща, но не нашла в себе сил снять его. Из головы не шла радость на лице Шарлотты. Дочь почти светилась счастьем, хотя ей явно было о чем поразмыслить. Лидия могла это понять. Ведь подобное настроение ей доводилось испытывать самой. Такое ощущение посещало ее всякий раз после свидания с Максимом. Возникала иллюзия, что жизнь полна нескончаемых радостей и приятных сюрпризов и перед тобой стоит множество важных задач, которые непременно нужно решить, а мир многоцветен и сулит море страстей и чудесных перемен. Все говорило о том, что Шарлотта виделась с Максимом и была уверена в его безопасности.
«Как же мне поступить?» – подумала Лидия.
Постепенно к ней вернулось немного энергии, и она сумела раздеться. Потом долго мылась и одевалась заново, пользуясь передышкой, чтобы окончательно успокоиться. Теперь ей даже стало любопытно, какие чувства испытала Шарлотта, узнав, что Максим ее отец. Он ведь ей понравился с самого начала. «Это происходит со многими, – размышляла Лидия. – Максим притягивает к себе людей. Но все же, откуда в Шарлотте столько силы, чтобы узнать подобную новость и не грохнуться в обморок?»
Решив отвлечься от подобных мыслей, Лидия подумала, что самое время заняться хлопотами по хозяйству. Она посмотрела на себя в зеркало, придала лицу серьезное выражение и вышла из спальни. Спускаясь вниз, встретила горничную с подносом, на котором были аккуратно расставлены тарелки с ломтиками ветчины, яичницей, свежим хлебом и виноградом, кофейник и кувшинчик молока.
– Для кого все это? – спросила она.
– Для леди Шарлотты, миледи, – ответила служанка.
Вот и потерей аппетита Шарлотта тоже не страдала! Лидия прошла в утреннюю гостиную и вызвала к себе повариху. Миссис Роуз была худощавой, нервического типа женщиной, которая в жизни не притрагивалась к блюдам, приготовленным ею для своих хозяев.
– Как мне дали понять, – сказала она, – к ленчу у нас будет мистер Томсон, а к ужину прибавится еще и мистер Черчилль.
Обсудив с ней меню обеих трапез, Лидия отправила миссис Роуз назад в кухню. Ее продолжал мучить вопрос: «Что за новую моду взяла Шарлотта устраивать такие плотные завтраки в своей комнате? И к тому же так поздно!» В сельской усадьбе Шарлотта всегда вставала ни свет ни заря и успевала поесть еще до того, как дом начинал просыпаться.
Затем Лидия вызвала Притчарда, и они вместе составили план рассадки гостей. Притчард уведомил ее, что вплоть до дальнейших распоряжений князь Орлов должен принимать пищу только в своей спальне. Но на рассадку гостей это никак не влияло – за столом все равно будут преобладать мужчины, а при сложившихся обстоятельствах Лидия и думать не могла о том, чтобы пригласить кого-то в гости и добиться приличествующих пропорций. Она и так сделала все, что в ее силах.
«Где же Шарлотта могла встречаться с Максимом? И откуда в ней столько уверенности, что его не схватят? Неужели она нашла для него надежное убежище? Или он сумел настолько изменить внешность?»
Она расхаживала по гостиной, всматриваясь в картины на стенах, в бронзовые статуэтки, в витражи и предметы на письменном столе. Голова разболелась. Когда ей захотелось по-другому переставить цветы в большой вазе у окна, она неловким движением опрокинула все на пол. Вызвала горничную прибрать за собой и поспешила прочь из комнаты.
У нее снова разыгрались нервы. «Нужно принять лауданум», – решила она, хотя это средство уже не помогало ей так эффективно, как прежде.
«Что собирается предпринять Шарлотта? Сохранит ли она тайну своего рождения? Ну почему дети не хотят откровенно говорить с родителями?»
Она побрела в сторону библиотеки в смутной надежде за какой-нибудь книгой отвлечься от всего, что на нее свалилось. Но, войдя туда, снова ощутила укол вины, увидев Стивена, сидевшего за своим рабочим столом. Заслышав ее шаги, он поднял глаза, приветливо улыбнулся и вернулся к своим записям.
