Лидия прошлась вдоль полок. «Не почитать ли Библию?» – подумала она. Детство запомнилось ей бесконечными чтениями Ветхого Завета, семейными молитвами и частыми посещениями церкви. Ее строгие нянюшки стращали ее муками ада в наказание за непослушание, а гувернантка из немок-лютеранок не переставала твердить о греховных соблазнах, подстерегающих на каждом шагу. Но с тех пор как Лидия совершила прелюбодеяние, чем навлекла гнев Божий на себя и свою дочь, она уже не находила утешения в религии. «Мне следовало сразу же удалиться в монастырь, – подумала она, – и замаливать свои прегрешения перед Господом». Отец интуитивно подсказывал ей тогда мудрое решение.
Она взяла первую попавшуюся книгу и уселась в кресло, открыв ее на коленях.
– Весьма необычный для тебя выбор, – заметил Стивен.
С того места, где он сидел, у него не было возможности разглядеть названия, но он четко знал, на какой полке стоит каждый из авторов. Читал он запоем. Лидия удивлялась порой, как он выкраивает на это время. Она взглянула на корешок своего фолианта. Ей попались «Уэссекские стихотворения» Томаса Гарди. Она не любила Гарди. Ей не нравились ни его страстные, исполненные решимости героини, ни сильные мужчины, которых женщины в его книгах превращали в беспомощные существа.
Прежде они частенько сиживали вместе в библиотеке – особенно в первые месяцы по ее приезде в Уолден-Холл. Сейчас она с ностальгией вспоминала, как читала сентиментальные романы, пока он занимался гораздо более серьезной работой. В те дни он еще не был так уравновешен и уверен в себе. Она помнила его слова о том, что сельское хозяйство приносит все меньше дохода и если его семья хочет и впредь оставаться богатой и влиятельной, им всем придется подготовиться к вступлению человечества в XX век. Тогда он продал несколько ферм и тысячи акров земли по очень низким ценам, но деньги умело вложил в акции железных дорог, банков и лондонскую недвижимость. Подготовленный им план, должно быть, сработал, потому что вскоре он перестал тревожиться.
Но окончательно жизнь наладилась после рождения Шарлотты. Прислуга обожала девчушку и перенесла изрядную часть любви на ее мать. Лидия привыкла к английским традициям и была принята лондонским светским обществом с распростертыми объятиями. Восемнадцать лет длилось благостное семейное спокойствие.
Лидия вздохнула. Теперь всему этому пришел конец. Она так долго и надежно хранила свои тайны, что те никому не причиняли мучений, кроме нее самой, и даже ей со временем удалось забывать о них, пусть ненадолго. Но сейчас все грозило выйти из-под контроля. А ей-то казалось, что Лондон достаточно далеко от Петербурга! Но вероятно, безопаснее было бы в какой-нибудь Калифорнии, если вообще существовало место, где ее не настигли бы тени прошлого. Мирная жизнь кончалась, разваливаясь на глазах. Что-то теперь будет?
Она опустила взгляд на случайно открытую страницу и стала читать.
В стихотворении Гарди описывалась свадьба. Девушка выходила замуж за доброго, но нелюбимого человека, которому к тому же суждено было скоро умереть.
Ей так хотелось, писал поэт, чтобы «да», которое она сейчас произнесет перед алтарем, было правдивым и искренним, а приходилось лгать, чтобы не сделать своего суженого несчастным. И сердце подсказывало ей, что эта минутная слабость, это проявление доброты к стоящему на пороге смерти мужчине стоят того, чтобы отдать за него свою душу.
«Да это же написано про меня! – поразилась Лидия. – Ведь и я отдала свою душу на растерзание, когда вышла замуж за Стивена, чтобы вызволить Максима из заточения в Петропавловской крепости. И с тех самых пор я постоянно играю заученную роль, притворяюсь, что не распутная и падшая женщина, хотя на самом деле в этом моя суть! Но ведь я не одна такая! Другие чувствуют то же самое. Иначе зачем виконтессе и Чарли Скотту понадобились бы в гостях смежные спальни? И разве сообщила бы мне об этом леди Джирард, лукаво подмигнув, если бы не знала о греховных отношениях между парочкой? А позволь я себе чуть больше распущенности, быть может, Стивен чаще приходил бы по ночам ко мне в постель и у нас бы родился мальчик?» Она снова тяжело вздохнула.
– Пенни за них, – сказал вдруг Стивен.
– Что? – не поняла она.
– Даю пенни за каждую твою мысль.
Лидия улыбнулась.
– Сколько лет живу здесь, но постоянно встречаю новые для себя выражения. Этого, например, я никогда прежде не слышала.
– Век живи, век учись. Эта фраза означает всего лишь, что мне очень хочется узнать, о чем ты сейчас думаешь.
– Я думала, как несправедливо, что после твоей смерти Уолден-Холл унаследует сын Джорджа.
– Если только ты не подаришь мне сыночка.
Она посмотрела на его лицо, на ясные голубые глаза и аккуратную седую бороду, на синий галстук в белый горошек.
– Ты считаешь, уже слишком поздно? – спросил он.
– Даже не знаю, – ответила Лидия, вдруг осознав, до какой степени все это зависит от дальнейшего поведения Шарлотты.
– Но давай не оставлять попыток, ладно?
В своих разговорах они редко доходили до такой степени откровенности. Вероятно, Стивен уловил в ее настроении предрасположенность к прямоте. Она поднялась, подошла к нему и встала рядом. «А ведь у него образовалась небольшая плешь, – заметила Лидия. – Давно ли?» Даже этого она не знала.
– Да, – сказала она, – мы должны продолжать попытки.
Она склонилась и поцеловала его в лоб, а потом вдруг порывисто поцеловала в губы. Он закрыл глаза.
Но уже через секунду Лидия отошла. Он казался слегка смущенным: они ведь почти никогда не позволяли себе такого днем, потому что вокруг постоянно крутился кто-нибудь из прислуги. «Почему мы так живем, если это не приносит счастья?» – подумала она, но вслух сказала:
– Я очень тебя люблю.
– Я знаю, – отозвался он с улыбкой.
Лидия внезапно почувствовала, как тяжек для нее этот диалог.
– Мне нужно переодеться к обеду, – произнесла она. – Скоро приедет Бэзил Томсон.
Стивен лишь кивнул в ответ.
Выходя из библиотеки, Лидия ощущала на себе его взгляд. Она поднялась наверх, не переставая думать, есть ли еще хоть малейшая возможность, что они со Стивеном будут счастливы вместе.
Только оказавшись в спальне, она обнаружила, что все еще держит в руке книгу стихов, и отложила ее в сторону. Ключ ко всему теперь у Шарлотты. Лидии необходимо поговорить с ней. Ведь можно разговаривать на самые неприятные темы, если только набраться смелости. А Лидии уже нечего было терять. Еще не имея четкого представления о том, что собирается сказать, она направилась в комнату Шарлотты, располагавшуюся этажом выше.
Ковровая дорожка заглушала звук ее шагов. Она поднялась на лестничную площадку и посмотрела вдоль коридора. И заметила, как Шарлотта скрылась за дверью старой детской. Хотела окликнуть ее, но сдержалась. Что это несла с собой Шарлотта? Издали ей показалось, что в руках она держала тарелку с сандвичами и стакан молока.
