Беременность оказалась куда сложнее, чем я думала. И если бы не Ренат, его забота и внимание, я бы, наверное, просто пропала, не сумев справиться в одиночку.
Нам поверили. Нам поверили все.
За все время, что длился наш брак, я так и не поняла, зачем Ренату понадобилась жена, но сейчас все встало на свои места — Полина была его внучкой, и мужчина не желал, чтобы с ней что-то случилось. Он оберегал нас как зеницу ока, баловал, заботился, полностью окутав нас своим вниманием.
Я не пожалела ни об одном дне, проведенном с ним. Ренат стал мне настоящим другом, товарищем, наставником. Он стал той самой крепкой стеной, на которую можно положиться, какие бы катаклизмы ни происходили вокруг. И я платила ему каждый день, зная, что и этого мало за все, что он сделал.
Я любила его. Сильно. Но не как мужчину, иногда замечая, какой тоской разгораются черные глаза моего ангела-хранителя.
Он прощал мне мою нелюбовь, заваливая своей вдвойне.
Пусть все это было неправильно, я была счастлива в этом браке. Мы были партнерами, союзниками и по-настоящему родными людьми, но возлюбленными так и не стали…»
— То есть, — подытожил Арсений, и в трубке что-то щелкнуло, — вы хотите сказать, что никогда не вступали в половую связь со своим супругом?
— Да, никогда. Наши отношения с Ренатом были исключительно платоническими.
— Катерина Андреевна, мне нужно время, чтобы обдумать все вами сказанное и понять, как действовать дальше.
— Я понимаю.
— Я перезвоню вам в скором времени, ждите. И да, при возможности, купите сотовый. Я хотел бы знать, что вы будете на связи. До свидания.
— До свидания, Арсений, — сказала я, и трубка вновь странно щелкнула, а на том конце провода отключились.
Глава 21. Руслан
Руслан
Опустил трубку на базу и сел, пытаясь переварить то, что услышал.
Возможно, я пропустил что-то важное в начале их разговора, но и то, что успел поймать, мягко говоря, опустило мне на голову каменную плиту.
«… — То есть, вы хотите сказать, что никогда не вступали в половую связь со своим супругом?
— Да, никогда. Наши отношения с Ренатом были исключительно платоническими…»
Охренеть. Просто афера высшего уровня.
Зло усмехнулся.
Даже тогда отец не смог отпустить меня в вольное плаванье, забирая под свою опеку мать моего ребенка и мою дочь. Он все продумал, обезопасил их со всех сторон — даже от меня. Будь он жив, и на километр не подпустил бы меня к ним.
Жена. Просто бред.
Поднялся с кресла в кабинете отца и дернул на себя дверцу минибара, решив промочить горло. На трезвую башку я эту херню точно не переварю. Что ему в голову дало на ней жениться? Ну забрал бы к себе, и жили бы, словно ему было не насрать на мнение окружающих.
Опустившись обратно в кресло, наполнил стеклянный стакан вискарем и вновь хмыкнул.
Да нет, он все сделал правильно. Так или иначе, обозначил малую Саяровой, своей наследницей, которой она, по сути, и являлась, отметая все возможности доказать обратное. Родная кровь, и хоть ты тресни.
— Что ж ты наделал, бать? — спросил пустоту, заливая в рот очередной глоток. — Мне-то как теперь это распутывать?
Да никак.
Даже если я докажу, что малая не дочь моего отца, это ничего не изменит. И даже если докажу, что она моя, в комплекте шла Катерина, в последние дни вымотавшая мне все внутренности. Молодая и глупая, она только раз совершила ошибку, уводя меня за собой в ту злополучную ночь, а теперь на всю жизнь связана с моей семьей. И со мной. Хочет того или нет.
Лишать малую матери, конечно, тупая идея. Не сказать бы, что я готов был к роли отца, которая обрушилась на меня, как горная лавина, но и сваливать не хотелось.
Бросить все и умотать обратно в штаты, забыв эту херню как страшный сон.
Это было бы лучшим решением, но, зная собственный характер и закидоны, уже сейчас уверен, что не смогу. Наверное, это инстинкт, но мелочь, теперь уже натурально напоминавшая мне меня, вызывала стойкое желание смотреть за тем, как она растет.
Дочь. Охренеть. Я отец.
Впереди был еще целый день, а я уже хлебнул градуса, понимая, что за руль сегодня мне нельзя. А это означало целый день провести с ними под одной крышей. Смотреть на малую, раз за разом осознавая, что она моя дочь, и встречаться с этой дебильной, тыкая себя носом в последствия неразборчивости в связях.
Она же — самое яркое напоминание.
Стреляет светлыми глазами с пушистыми ресницами, несет какую-то херню постоянно, нервничает, шугается. Сложно с ней. К тому же, член как по команде вставал в штанах, стоило сочной заднице появиться в зоне видимости. Особенно после того, что я услышал по телефону.
Это получается, она после меня ни с кем не трахалась. Пиздец.
Отец не позволил бы видимости счастливого брака треснуть, если бы поймал на измене, и если не с ним, значит — ни с кем. И она на это подписалась, отдавая паспорт под штамп.
И че теперь делать-то…
Покачался на стуле, тупо глядя в потолок. Опустив глаза, уперся взглядом в фотографию, на которой Катя держит на руках Полину и широко улыбается. Легкая, в летнем платье, смеется в объектив, сжимая пухлые щечки мелкой кончиками пальцев.
Позавидовал отцу.
Даже если все так и этот брак — полная лажа, он все равно успел нюхнуть семейной жизни. Приходить домой, зная, что тебя ждут, вечерами пялиться в ужастики по телеку, в конце концов, ложиться в постель, прижимая к себе свою женщину.
Звучит кайфово, и я поставил рамку на место, отворачиваясь от факта — того, что отец вновь оказался прав. Вопрос только один — как он вышел на Катю? Или она сама к нему пришла?
Да нет, херня. Тогда в отеле она знать не знала, кто я такой, и вряд ли сама бы стала искать моего отца, предлагая себя с приданым в виде беременного живота. Значит, отец сам ее как-то разыскал.
Вспомнил, что последней каплей стало его настойчивое предложение жениться и взяться за ум. Мы тогда поорали друг на друга, я психанул и ушел, а через две недели он уже притащил Катерину в дом, объявляя всем, что это его жена.
Здец хитроумно. Накрутил так накрутил. Значит, уже тогда предлагал мне Катю…
Подхватив бутылку с вискарем, поднялся и пошагал к дверям, намереваясь идти на мировую с психичкой, родившей мне дочь. Кем бы она ни была, это не отменяет простого факта: она не сделала аборт, что было бы логично, а выносила и воспитала малую. В конце концов, отец же с ней как-то ладил, значит, и я смогу.
