– Как вкусно-то! Лет шестьсот, наверное, не ела я земляники.
– Сколько же тебе лет? – удивился Венька.
– Да как же я тебе подсчитаю-то?
– Сейчас две тысячи четвертый год. А ты в каком родилась?
Задумалась Акулька:
– Кабы все упомнить… Две, говоришь, тысячи? Много мне лет, ох, много! Много сотен…
– А чего же ты маленькая такая? – спрашивает умный Венька.
– А мы вовсе не старимся! – хихикает русалка. – Девять годочков была я человеком, а как стала русалкой, так девчонкой и осталась навеки.
– И столько времени сидишь в озере? – поразился Венька.
– И сижу! Скучно, думаешь? А и верно: скучно! Только и есть у нас, что песни да хороводы, ил, да коряги, да водоросли озерные. Царь с царицей есть еще, – погрустнела русалка. – Вашего ничего не видела… А охота мне посмотреть. Машины там, мультики.
– Откуда знаешь? – насторожился Венька.
– Да ведь я что сказать-то хотела, – спохватилась Акулька и испуганно оглянулась, – уходи-ка ты, мальчик, пока не поздно! А то, как наш Кирька, застрянешь.
Жутко стало Веньке.
– Кирюшка? – выдохнул, а сам думает: «Неужто тот самый?»
– Да… Недавно тут очутился. Годков пять назад, может.
– А где он?
Совсем сникла Акулька:
– Уходи, уходи, Венька. Некогда нам болтать, – и потянула его вдоль берега через камыши. – Как луна взойдет, русалки выйдут плясать – красотень, да все скука смертная. Кирюшка им надоел – тебя, глядишь, запрут.
Торопится Венька, а русалка от него не отстает. На ходу рассердился:
– Ничего я с тобой не понимаю! Скучно ей… Зачем было тогда русалкой становиться?
– Так нешто я по своей воле, Венечка? – грустно сказала Акулька. – Я бы и рада… Тут, знаешь, раньше, в мое время, деревня была. Большая. Да только беда людям: кто-то на их озеро проклятье наслал. С тех пор кто попадал в заколдованное озеро, тот в нем навек и оставался. Днем сидели русалки в озере, а ночами люди их песни слышали. И заслышав – убегали, по домам сидели с вечера, за ставнями. Потому как кто русалкам попадался, тот уж домой не приходил… Стали люди бояться, аж зубы стучали. Детишек неразумных русалками пугали, не пускали на озеро играть. Да вот я ослушалась матушку-то… Забегалась по берегу с подружками, в пряталки играла, оступилась и упала в озеро, – замолчала Акулька, остановилась, и Венька ждет: что-то дальше? Наконец продолжила тихо: – Уж как рвалась потом, просилась к матушке… Да озеро колдовское не пускает далеко от себя. Только по берегу ходить можем. Бывало, сяду я за кусточком, притаюсь и слушаю, что люди говорят. Слушала, и плакать хотелось, да не выходило. Уж и подружки замуж повыходили, и батюшку с матушкой люди схоронили, и братья-сестры состарились, а я все девчонка! Тут, на озере, знаешь что? Тут времени нет. Оно вечное. Вот это все – навеки: и деревья, и мы, русалки, и мука вечная! И, знаешь, от зависти к людям такая-то злость меня взяла, что пожелала я гибели роду человечьему. И коли приходила после заката девушка на берег, мы с подругами, как остервенелые, тащили ее на дно, превращали в русалку. А потом и она с нами на разбой ходила… Совсем людям житья не стало от нас. И решили тогда они уйти отсюда. Давно ли? Да лет четыреста тому. Уж, верно, все избы сгнили и поля лесом заросли – никто сюда не забредает. Но ведь и злоба моя прошла, Венька. Думаю теперь: что ж мы делали-то? Души ведь живые губили. Помни теперь и мучайся… А остальным русалкам хоть бы что. Забыли они родных, всё позабыли давным-давно. Только и слышишь от них, как у нас в озере замечательно, будто и прекраснее ничего в целом мире нет. И смеются все – такая уж природа наша, русалочья. А я ведь помню: там, раньше, плакать можно было. Только я, я одна помню: было все по-другому. Солнце было. И сейчас оно есть – верно, ведь есть же? Да?
– Есть… – ответил Венька. – Знаешь, я сегодня на холме видел развалины храма. От твоей деревни осталось, да?
– Ой, – Акулька так и всплеснула руками, – а точно, это наш храм на холме! Неужто стоит до сих пор?
– Акулька! Ты что тут? – послышалось вдруг, и вышла из кустов другая русалка, побольше Акульки. Взрослая уже. И глаза по-другому светятся: пустые, ледяные. – О-о! – говорит. – А это еще кто?
– Это Венька, – Акулька мальчика загородила, – ты его не тронь, Марфа. Пусть себе идет. Он мне земляники дал.
– Не трону, не трону, – смеется Марфа и вдруг как крикнет на все озеро: – Девицы, гляньте, какого Акулина нашла!
И тут же высыпали русалки – видимо-невидимо. Все похожие: волосы распущены, руки голые, балахоны зеленые. Лезут из воды, из зарослей, окружили Веньку, хохочут, пристают.
– Пустите его! – кричит Акулька. Толкается, да куда там!
– Да, – говорит Венька, – пустите! Я вам землянику подарю.
– Земляника! – завизжали русалки и кинулись к его корзинке. Так и налетели, пихаются, хватают ягоды. Окружили Веньку. Холодные! Еле-еле выбрался из кучи, смотрит – а перед ним еще русалка стоит, да какая! Высокая, величавая, красоты несказанной, в волосах жемчуга, на шее самоцветы, а глазищи злые, как у Медузы Горгоны в книжке.
– И мне дай ягоды, – говорит ледяным голосом, с улыбкой жуткой. Венька, чтобы поскорей отделаться от нее, полез в рюкзак за коробочкой.
– Сейчас, сейчас.
А Акулька ему на ухо:
– Это ведь, Венька, царица наша, ты ей не перечь.
Венька протянул царице коробку с земляникой, а она взяла ягодку, и вдруг такой ужас у нее на лице сделался, словно это змея какая. Закричала, швырнула на землю ягоды и бросилась к подругам. Те подхватили ее, захлопотали: что, что такое? Оправилась царица и говорит дрожащим голосом:
– Ты где эти ягоды набрал?
– Там, в развалинах храма.
Тут все русалки хором ахнули и попятились.
– Выкинь… Выкинь ее!!!
– Как бы не так! – отвечал Венька, махом сгреб просыпавшуюся землянику, схватил коробку и пустился бежать прочь, прочь от проклятого озера! Ломится сквозь кусты, задыхается… Вдруг – что такое? Выскочил снова на берег. «Видно, не туда завернул», – думает Венька, а из воды лезет к нему русалка: «Ага!» – кричит. Схватил Венька пригоршню ягод, пульнул в нее. Русалка завизжала, бросилась в воду, а Венька – бежать. И чего они так боятся земляники этой? Снова мчится Венька, и опять – что за наважденье? Опять озеро перед ним! Выскочила Акулька из кустов, руками машет:
– Беги, мальчик Венька, беги отсюда!
Снова пустился, из последних сил несется Венька, и уже не удивился, когда опять увидел озеро перед собой.
Русалки выбежали, обступили его со всех сторон. Понял Венька: не уйти! Сел на землю и прижал глаза руками, чтобы не зареветь.
– Девицы, пустите вы его! На что он вам? – говорит Акулина.
