Ворота санатория были совсем рядом со школой, даже дорогу переходить не надо. Санаторий Гоше нравился: он был старый и величественный. Корпуса были похожи на обветшалые дворцы: всюду колонны, лепнина, хрустальные люстры, но так уютно, спокойно, потому что вокруг стеной стоят заснеженные сосны и ели. Даже статуи кое-где торчали из сугробов. Одна виднелась прямо посреди клумбы: женщина с недобрым лицом. Около нее на невысокой ограде сидели двое Гошиных соседей по комнате. И они весело провели там время, хрустя чипсами и играя в данетки. Гоша очень любил подобные игры.
После обеда были массаж и соляная пещера, потом ужин, а после ужина Гоша вместе с мальчиками вышел из столовой. Было уже темно, и снег валил сплошной стеной. Они шли, смеялись и болтали, а Гоша обернулся в конце еловой аллеи посмотреть, как красиво, по-новогоднему все заметает снег. И тут-то он и увидел на белой дороге белое существо. В первый момент он даже не понял, кто это, но отчего-то испугался. А потом вдруг все фонари погасли, и в темноте вспыхнули только два маленьких зеленых огонька.
Это были его глаза. Глаза кота. И смотрели они прямо на Гошу. А через секунду кот неслышной тенью метнулся под ближайшую ель.
Гоша в ужасе вдохнул холодный воздух и бросился догонять друзей, которые уже стояли на широком крыльце жилого корпуса. «Видели? Фонари погасли!» – сказал он, с трепетом вглядываясь в лица ребят: не забыли ли его? Увы… Все они вежливо улыбались ему, как незнакомцу.
– Вы же меня узнаете? – спросил Гоша, чувствуя, как подкатывают слезы. – Как меня зовут? Ну?
– Не знаем мы, как тебя зовут. Ты не из нашей палаты, – сказали мальчики и зашли в высокие двери корпуса, не обращая на Гошу больше никакого внимания.
Он достал дрожащими руками телефон: позвонить маме, написать друзьям во «Вконтакте»! Но связь пропала, и датчик не показывал ни одной полосочки, хотя еще вчера телефон ловил прекрасно. Гоша помчался в корпус, в свою комнату, и столкнулся в дверях с каким-то незнакомым типом. Он держал чашку с чайной заваркой, которая расплескалась во все стороны.
– Извини, – пробормотал незнакомый и уселся со своей кружкой прямо на Гошину кровать. Тут же по одеялу были разложены какие-то журналы со сканвордами, а в ногах стоял чемодан, который новенький, похоже, только-только стал распаковывать. Все соседи вежливо-удивленно смотрели на Гошу. Не говоря ни слова, он распахнул свою тумбочку. Ну конечно! Этот тип уже расположил там свои пакеты.
– Где мои вещи? Где игры настольные? – спросил Гоша.
– Что ты лезешь в мою тумбочку? – возмутился незнакомец. – Эй, куда ты?
Гоша бросился на пол и заглянул под кровать. Его сумки не было.
– Куда меня выселили? – крикнул он дрожащим голосом. Но мальчики молча таращились на него. – Эх! – Гоша махнул рукой и побежал к дежурному воспитателю.
Воспитатель оторвалась от книги и сдвинула очки:
– Тебе чего, мальчик?
Гоша почувствовал, как что-то кольнуло внутри: еще вчера она называла его по фамилии! Все, все забыли – значит, это правда!
– У меня вещи пропали… Меня, наверное, куда-то в другую комнату перевели, – сбивчиво пояснил он.
– Так, так, – воспитательница рассеянно покивала. – Ну, посиди здесь, я сейчас разберусь.
Она оставила Гошу одного, и он просидел целую вечность, разглядывая настенный календарь – как нарочно, с котятами. Но вот за дверью послышался смех, и хозяйка кабинета вернулась в компании двух медсестер. Они оживленно болтали и с удивлением уставились на Гошу.
– А ты что хотел, мальчик? – спросила воспитательница.
Гоша почувствовал холод.
– Ничего, извините, – прошептал он и выскользнул из кабинета.
Что было делать? «Директор! – вспомнил Гоша. – Он что-то говорил о подозрительных животных». Но директор, конечно, уже уехал домой, его кабинет был заперт. Гоша влез на подоконник в коридоре и снова попытался позвонить – маме, папе, брату. «Ну давай же», – уговаривал он свой телефон, чуть не плача, но все было бесполезно: связь пропала. Тут Гоша подумал про стационарный телефон на вахте. Он помчался вниз по широченной лестнице. Вахтер куда-то отлучился, но так было даже лучше. Гоша зашел в его стеклянную кабинку, поднял трубку и принялся крутить непослушный диск старого аппарата. Раздались долгожданные длинные гудки.
– Алло?
Мама! Она взяла трубку, не сбросила незнакомый номер! От ее голоса Гоше сразу стало спокойно, и он радостно закричал:
– Мама? Это я! Вы за мной можете срочно приехать?
– Борька, ты? – удивилась мама.
Гоша засмеялся: как можно было перепутать его со старшим братом Борей, который давно уже разговаривает басом!
– Это Гоша! У меня все вещи тут забрали.
– Ах, вот оно что! – мама тоже засмеялась, но как-то не по-доброму. – И деньги срочно нужно выслать, да?
– Какие деньги? – растерялся Гоша.
– Ну как же! Знаем, проходили. Звонят такие: «Мама, мама, я разбился на машине, пришли денег!» И не стыдно обманывать? Такой молодой телефонный мошенник!
– Не разбивался я на машине! – крикнул Гоша.
– А на чем? На самолете?
– Мам, это я, Гоша!
– Я вас не знаю, Гоша, он же Гога, он же Жора! – отрезала мама и бросила трубку. Короткие гудки больно отдавались в ухе. Гоша и не заметил, как подошла вахтерша. Крепко взяла за плечо:
– Молодой человек, почему звоним без разрешения?
Гоша сглотнул и набрал побольше воздуха. Надо было искать силы действовать дальше.
– А вы не видели где-нибудь мои вещи? – спросил он. – Сумка черная спортивная, и коробки еще в пакете.
– Вещи?.. У Валентин Семенны спроси, уборщицы.
Гоша отправился на поиски Валентины Семенны, по пути пытаясь просить помощи то у одного, то у другого взрослого. Они пробегали мимо, обещая разобраться позже, просили подождать, но все как один забывали вернуться. Наконец уборщица указала Гоше на его сумку, брошенную, как мусор, у черного хода. «Поеду домой зайцем», – подумал он, взял сумку и пакет и вышел из здания. Никто не удерживал его и не спросил, куда собрался ребенок на ночь глядя. Чары Кота забвения были сильны. У выхода он посмотрел на себя в зеркало. Ничего не изменилось: длинная темная челка, крупные зубы, карие глаза – все его, Гошино. Сам себя он узнал без труда. Но какой в этом толк? Он оделся, вышел и побрел по той самой еловой аллее – свет на ней снова горел. Он обернулся на жилой корпус. Как весело светились окна, как хорошо было там теперь готовиться ко сну! И как страшно брести одному в снегопад…
На краю неработающего фонтана сидел парень в шапке торчком и жевал банан. Он был единственным, кто смотрел на Гошу в этот вечер с нескрываемым интересом, но у Гоши не было сил заговорить с ним: не хотелось опять разочаровываться. Он думал о маме: «А Борьку-то не забыла… Ну ничего, вот я приеду, живьем-то меня должны узнать!»
