— Нужно кого-то послать к нему, — зачем-то хлопая себя по карманам, нервно ответил я. — Откуда эпилепсия, мать её? Эрнест, ты когда-нибудь от Алика слышал? Белке пока не звонить.
— Уже. Отправил в «Протон» Дроздова с Лядовой, они как раз из больницы выезжали, — ответил Чегевара.
— У нас убой. Сегодня центрового каталу кончили и, я так понимаю, обчистили. Трубач, слышал о таком? — останавливаясь у двери нашего кабинета, спросил я.
— В столице личность известная, — кивнул головой Чегевара. — Васильич, а почему «у нас убой»? — недоумевая, переспросил Черных.
— В следственном могут потребовать объединить дела в одно. Как пить дать, могут. Многие обстоятельства совпадают. Особенно меня бесят китайские кухонные ножи. Если ещё докажут, что из одного набора… Всё! Серия, понимаешь? Одного игрового не добили, а второго. — пояснил я своё видение ситуации.
— Так это что получается, Чапай? Нам Кубика выпускать никак нельзя. Придут за ним, — намекая на то, что преступник начал подчищать за собой, поддержал мою точку зрения Чегевара. — И Сажину нашему, похоже, охрану на самом деле приставить пора. И из больнички не выписывать. Там поспокойней будет. Я Михаилу Ивановичу позвоню, пусть притормозит выписку.
— Похоже, так. Правда, есть ещё один вариант. Кубика выпускаем… выпускаем и окружаем заботой, — тяжело вздохнув, объяснил я.
— Жёстко, как-то, — удивлённо посмотрев на меня, ответил товарищ Че.
— Очень, — поджав губы, согласился я, — просто жесть, как говорит мой Федька.
— Хотя. — почесав затылок, засомневался Чегевара.
— И я о том же, — засмеялся я, проталкивая своего помощника в открытую дверь кабинета.
А в кабинете была тишина. У экрана монитора сидели два слегка небритых мужчины и сосредоточенно смотрели на законченный, по мнению Кубика, портрет охранника Костика. Симпатичный, я бы даже сказал, мужик получился… Короткая уставная причёска, блондин, высокий лоб, широко поставленные глаза, прямой, правильной формы нос, широкие скулы, округлый подбородок. Шикарные, пшеничного цвета усы подковкой. Небольшие, со слегка опущенными уголками, губы. В общем, стандартное лицо славянского типа.
— На нашего Дроздова похож, только с усами, — улыбнулся Черных.
— Нашего Дроздова Иваном зовут, — постучав себя по лбу, возразил я, сделав страшные глаза.
— А где он сейчас, этот ваш Дроздов? — после некоторой паузы на всякий случай спросил Корнев.
— Проехали, Руфатыч. Дроздов на задании. Артур Самвелович, у меня к вам вопрос. Вы говорили, что хотели сдать этих заезжих катал местной братве. Так вы их сдали? И если сдали, то кому именно? — поинтересовался я.
— А я уже об этом всё рассказал Владимиру Руфатовичу. Костик позвонил кому-то, сказал, чтобы подъезжали, а мне вызвал такси. Когда машина подъехала, я вышел, заплатил таксисту и, сказав, что планы поменялись, отпустил его. Потом сам вызвал другое такси и приехал в кинотеатр. Знаете, как-то не по себе мне было после игры. Интуиция у катал на первом месте. Вот я и поехал на работу. Это может подтвердить охранник культурного заведения, я часто ночую в своём кабинете, — быстро протараторил Кубик. — А после случая с Сажей вообще туда переселился. Там хоть я не один.
— Часто ночуете потому, что часто катаете? — спросил Черных.
— Ну не то, чтобы… — уклончиво ответил Артурчик.
— А как вы Костику платите? Процент от выигрыша или есть постоянная ставка? — поинтересовался я.
— Нет, процент не платим. Так легко подсчитать, сколько мы с Сажей взяли. Костику платили от пятисот баксов до штуки за смену. Ну и… с хорошего куша платили премию, — как будто чего-то стесняясь, промямлил Кубик.
— Как? Когда и как платили? — подскочил со своего места Чегевара.
— Наликом. Ставку как бы авансом платили, перед игрой. А премию. Ну, он же не дурак, видел, какие ставки. Премию я ему чуть позже. Обычно я звонил, — пояснил катала, — и Костик приезжал.
— Ваши приехали. Они, что, у тебя, Чапай, всегда вот такой толпой на задания ездят? — спросил молчавший до сих пор следователь, глядя в окно. — Это чтобы алиби у всех было?
Мы с Эрнесто быстро подбежали к другому окну и увидели, как из двух машин выходят Дрозд, Лядова и Алик. Причём Алик выпрыгнул с пассажирского сидения своей машины и что-то возбуждённо рассказывал, махал руками и забегал вперёд, стараясь привлечь внимание Лядовой.
— Кобель армянский. — одними губами сказал я, улыбаясь. — Пятизвёздочный!
— Эпилептик, твою маму. — чуть слышно прошептал Чегевара и посмотрел на меня.
— Артур Самвелович, сейчас вас Эрнест Анатольевич проводит в камеру для временно задержанных. Там уже чисто. И вас будут окружать интеллигентнейшие соседи. Просто наш разговор ещё не закончен, — как мог спокойно, объяснил я и, подняв за плечи Кубика со стула, придал его движению нужное направление. — Кстати, а вам был знаком некий Трубач? Говорят, этот стахановец из вашего цеха?
— Да, с Трубачом когда-то катали в одной команде, — после некоторой паузы ответил Кубик. — Кстати, звонил мне недавно. Звал поработать по старой памяти.
— Так, а у меня… — начал было возражать следак.
— А если есть вопрос у товарища следователя, то он их задаст в допросной, — похлопав дружески по плечу Руфатыча, намекнул я, что у гостеприимства тоже есть свои пределы, и дружелюбно показал взглядом на дверь.
Судя по шуму и возбуждённым голосам в коридоре, приехавшие и уходящие встретились. Но есть предел и у моего терпения. Высунув голову в коридор, я сердито прорычал:
— Марш в гнездо… эпилептики!
* * *
На первый взгляд каких-то видимых изменений с Аликом не произошло. Немного бледноват. Улыбается, правда, как-то на одну сторону. Ходит и сидит, на удивление, идеально прямо держа спину. Говорит чуть медленнее, чем обычно. Но всё это на первый взгляд.
После того, как первый приступ суеты закончил — ся и всеми было благополучно сделано по паре глотков крепкого кофе, я предложил:
— Ну, а теперь по порядку. Алик, с тебя начнём. Мы только закончили первый допрос Кубиняна, поэтому тему пока менять не будем. Начинай.
— А чего начинать, Васильич? Мне и рассказывать-то нечего по сути. Приехал в «Протон», позвонил, администратор дала ключ от кабинета директора, вошёл в кабинет, начал осмотр и выемку, а тут. Короче, как оказалось, меня электрошокером ёб… извините, ударили, когда я нагнулся, — как бы оправдываясь, рассказывал Арамян.
— Ага. А я смотрю, у тебя даже волосы от тока выпрямились, — сочувственно произнёс Дроздов.
— Где? Как выпрями. — схватился за голову Алик и под общий хохот побежал к зеркалу. — Дрозд! Ну ты. А больше я ничего не помню. Ах, да! Помню. Чёрные берцы и брюки милицейские с красной строчкой. Очнулся сам. Пролежал в отрубе минут пятнадцать-двадцать. Рядом на диванчике администратор плакала. Потом скорая приехала, а за ними наши прискакали. Вот теперь всё, — облегчённо вздохнул Алик и стал медленно снимать с себя верхнюю одежду, обнажая свой «шерстяной» торс.
