— Если не ошибаюсь, ключи в правом боковом кармане брюк. Там молния. Достаньте, пожалуйста.
Ксюша кивнула головой, присела на корточки, осторожно отодвинула в сторону Женькины сапожки и расстегнула молнию на кармане спортивных брюк. В это время резко щёлкнул замок соседской двери напротив… и на дверной коврик ступила объёмная нога в домашнем шлёпанце моей соседки Фиры Самойловны Петровой (по мужу). Мы замерли. Я с открытым ртом и спящей Женькой на руках. Ксения на корточках с рукой, торчащей у меня из правого кармана, чуть сползших вниз брюк. И окаменевшая от собственных фантазий Фира, с надкушенной котлетой на вилке.
— Твои? — разрядила обстановку коротким вопросом Петрова, первая вышедшая из кратковременной комы.
— Мои, — так же коротко ответил я, почувствовав, как тревожно шевельнулись пальчики Ксении у меня в кармане, и почему-то густо покраснел.
— Здрас-с-с-сьте, — тихо сказала Петрова, откусывая котлету с другой стороны, и захлопнула дверь.
Ксения наконец достала ключи от квартиры и открыла дверь. «Сто восемнадцать», — неслышно обозначила номер квартиры мимика её губ. Мы толпой вошли в прихожую. Опешив от неожиданного вторжения, нас встречал заспанный Боцман.
— Это кто? Ты кого приволок на ночь глядя, Андрюха? — спросил меня кот, недоверчиво изучая три лишних претендента на жилплощадь. — Хоть бы посоветовался, я не знаю…
Мне казалось, что именно такими словами нас бы встретило это животное, стоящее перед нами посреди прихожей, нервно подёргивая своим толстым хвостом. Боцман явно нервничал, зло прищуривая зелёные глаза и прижав к лобастой башке свои маленькие круглые уши.
— Вот мы и дома! — попробовал как можно приветливей сказать я, но не получилось. Интересно, откуда эта наглая хрипотца в голосе? Так что получилось, как у тюремного надзирателя, встречающего очередную партию заключённых.
— Ой, кошечка! Андрюша, поставь меня, — неожиданно для всех радостно закричала проснувшаяся Женька.
Боцман, поняв, что сейчас его будут любить против его же кошачьей воли, поджал хвост и, шипя, залез под диван.
Чемодан как-то самостоятельно проехал пару метров и, застряв колёсиками в домашних тапочках, остановился. Женька, сбросив сапожки, поползла на коленках в сторону дивана, а Ксения, пнув надоевший чемодан, нерешительно спросила:
— Я осмотрюсь… Можно?
И пошла почему-то сразу в спальню.
Это потом я понял, что женщина ищет улики присутствия другой женщины, а заодно проверяет на честность сказанные мной слова: «живу один».
— Кровать ваша, чистое бельё в комоде. А я здесь на диване с Боцманом, только подушку нам одну отдайте, — скороговоркой объяснил я дислокацию спальных мест в своей квартире. — Вы располагайтесь пока, а я первый в душ. Смою с себя лёгкую атлетику!
Мылся я долго и тщательно, понимая, что после пробежки, мутных луж после дождя и холодного пота от переживаний при оплате счёта в кафе дух от меня, прямо скажем, исходил, как от коня-ветерана. К тому же нужно было дать время дамам осмотреться и устроиться. Выходя из ванной, я с удивлением увидел очередь. Прямо за дверью в коротеньком розовом шёлковом халатике, с висевшей Женькой на плече, нервно прохаживалась Ксения. Сурово посмотрев на меня, мол, товарищ, сколько можно ждать… я тут с ребёнком, а он… моя новая знакомая протиснулась в ванную и громко щёлкнула дверной щеколдой. Я с удивлением заметил, что кровать в спальне и мой диванчик уже были застелены чистым бельём, вещи аккуратно сложены, а стиральная машина что-то добросовестно молотила в своей утробе. Впрочем, на кухне чем-то хрустел, довольно урча, Боцман, а на кухонном столе булькал, закипая, электрочайник.
Женька окончательно уснула на переходе из ванной в спальню. Ксения налила в чашки чай и, улыбаясь, выдала мне порцию сахара в «железнодорожной» упаковке. В махровом банном халате было жарковато, но не сидеть же в трусах перед этим длинноногим ангелом в чалме из полотенца. Ну да! Нечаянно обратил внимание на её ноги… А что делать, если тонкий шёлковый халатик, как копирка, передавал все неровности, выпуклости, ложбинки и симметрию её тела? Ну и, конечно, я зажмурился, когда Ксения, потянувшись через стол, наливала в мою чашку чай. Ну, как зажмурился.
— Ой, Андрей, так ты мент? — спросила девушка, глядя мне за спину.
Я обернулся. За моей спиной на стене висело несколько фотографий. Я по форме у входа в Управление. Я с группой захвата и освобождённые заложники. Я с табельным «макаром» сдаю зачёты по стрельбе. Я в камуфляже у горного ручья с группой быстрого реагирования во время командировки в Чечню. Я с Чегеварой на броне «бетера» возвращаюсь с боевой операции.
— Как бы да. Служу в полиции, — ответил я, немного напрягшись.
— Капитан? — посчитала звёздочки на фото Ксения.
— Нет… два года уже как майор, — отхлебнув горячего чая, продолжал отвечать я, с интересом наблюдая за реакцией девушки.
— Ты не думай, у меня с ментами хорошие отношения. Ой, ничего, что я вдруг на «ты»? — улыбнувшись, спросила Ксюша и после моего одобрительного кивка продолжила: — Ну вот, мне в группу как-то девчонок-ППСниц прислали. Я им элементы самозащиты давала. Ну, там — освобождение от захватов, обездвиживание противника. У меня даже грамота от нашего ОВД есть. Показать?
— Не нужно, верю, — улыбнулся я, удовлетворённый лояльностью к моей профессии.
— А я смотрю, ты и на войне был, — кивнула на «чеченские» фото Ксения. — Страшно было?
— Пришлось. В командировку посылали во время второй чеченской компании. А без страха на войне нельзя. На войне нужно бояться. Ты вот что Ксюша… — начал было я говорить прощальные слова на ночь.
— Ой, я сейчас… я быстренько посуду. — вскочив, засуетилась барышня из Ярославля.
— А вот это давай завтра, мне вставать рано, и ты с дороги. Дверь в спальню закрывай, я сегодня храпеть точно буду, — гарантировал я весёлую ночь своей нечаянной квартирантке.
Заснул практически сразу. Перед тем, как погрузиться с головой в сладкие волны сна, я побродил в нём по колено. Безошибочно работала профессиональная зрительная память. Но почему-то работала она как-то избирательно. Несколько раз прокрутил в своём сознании те пять-семь секунд. Это когда Ксения, грациозно наклонившись, наливала мне чай. Медленно наливала.
* * *
Проснулся в холодном поту. Под утро приснился кабинет стоматолога. Будто лежу в кресле, похожем на сидение космонавта. А надо мной парит в необъятном скафандре, преодолевая гравитацию, наш зубной техник из ведомственной поликлиники, Циля Моисеевна. И говорит пискляво-детским голоском Женьки, включая бормашину на повышенные обороты:
— А тебя, правда, Андрюшей зовут?
Телефон, собака! Включил будильник на виброзвонок и положил под подушку, вот он и. Быстро умылся, побрился, но, пробегая мимо спальни, остановился. Дверь была приоткрыта, видно, Женьку ночью выносили… Ну да, не удержался! Обе спали на правом боку в одинаковой позе. Я бы назвал эту позу «бегущие… по простыням!» Какие же они были красивые! Белокурые вьющиеся мелким баранчиком волосы разбросаны по синему полю подушек. Бесконечно длинная нога одной и кругленькая попа в синий горошек другой мило выглядывали из-под простыни. Но долг есть долг. В смысле служебный. Я вырвал из блокнота чистый листок и написал несколько прощальных слов девушкам.
