Ответа не последовало. Пробежав ещё метров десять, опер остановился и прислушался. Пустой бетонный коридор утраивал даже самый малейший звук. Ваня осторожно нащупал почти отвалившийся большой кусок окаменевшей масляной краски и маленькими рывками оторвал его от стены. Потом, размахнувшись, запустил его вперёд, как летающий диск. Планера из куска краски не получилось. Пролетев метров пять, кусок с громким хрустом врезался в стену, и развалился на маленькие фрагменты. Результат был достигнут. Тут же раздались два оглушительных хлёстких выстрела. Иван увидел вспышку совсем рядом. Ему даже показалось, что на долю секунды он смог увидеть искажённое от злобы лицо Вадика.
— Мазила! — весело крикнул Ванька, и тут же услышал громкий мат в ответ и быстро удаляющиеся шаги.
— Шесть, семь… Побежали! Догоню тебя, бычара! — громко проорал Дрозд, вслед Вадику. — Догоню и рога поотшибаю!
* * *
Над эстакадой склада ярко горели прожектора, и я чётко видел бегущую впереди мужскую фигуру и слышал хруст битого стекла под его ногами. Вот громко стукнула металлическая дверь, и звук шагов прекратился. После яркого света прожекторов темнота склада настораживала и давила на психику. «Если прожектора на эстакаде склада горят, значит, электричество здесь есть. Нужно искать щитовую», — подумал я. Достав смартфон, я включил фонарик и постарался осветить стену у входа. Выстрел! Пуля щёлкнула прямо в пятачок света от фонарика, осыпав меня старой сухой извёсткой. Я моментально вырубил смартфон, присел на корточки, прислушался и крикнул:
— Хорошо стреляешь, Бес!
— А я всё делаю хорошо, Чапаев! Ты ещё убедишься, — услышал я насмешливый ответ и быстро удаляющиеся шаги влево.
Я быстро встал и продолжил поиски электрощита, прикрывая собой пятно света на стенке склада. И нашёл! Только это был не современный электрощит с рядами автоматов, а обычный, старинный, «человеческий» рубильник. Не задумываясь, я рванул ручку с эбонитовым набалдашником. Внутри пакетника заискрило, над головой начались какие-то всполохи, похожие на северное сияние, затрещали давно не работавшие реле ламп дневного света и.
Да будет свет! Беспрестанно мигая, высоко над головой зажглось штук десять длинных и серых от пыли и голубиного помёта люминесцентных ламп. Работающие лампы в хаотичном порядке были разбросаны по потолку. Их было мало, поэтому в огромном помещении были места с кромешной темнотой. Где-то там был Бес. Я начал движение, натыкаясь на острые углы металлических стеллажей, спотыкаясь о какие-то разбитые ящики и контейнеры, наступая на разбитую пластмассовую и стеклянную тару. Осторожно, как мне казалось, вошёл в пятно света, где стоял, опустив свои вилы, электропогрузчик. Выстрел слева.
Попал, сука. Левый бок обожгло, а моё туловище согнулось от боли. На корточках перебрался ближе к погрузчику, спрятавшись за его мёртвыми батареями. Осторожно пощупал левую бочину. Бля… как же больно! Только бы не в почку.
— Ты там живой, Чапаев? — услышал я вопрос с некоторой долей сочувствия.
— Не волнуйся за меня, Бес, — почти бодрым голосом ответил я, понимая, что глубоко вздохнуть не могу.
— Ну-ну! А то полежи пока, а я дальше.
Я услышал, как совсем недалеко от меня скрипнул под ногами мелкий щебень и, развернувшись, два раза выстрелил на звук. После выстрелов услышал шум от падающего тела и приглушённый стон.
— Ты как, Бес? Больно? — сочувственно крикнул я.
После нескольких секунд молчания Бес ответил, но уже не таким бодрым голосом:
— Охо-хо! Есть маленько. Сейчас посижу и пойду дальше. На мне кевларовый бронежелет второго класса. «Подрубашечник». Слыхал о таких? Синяк большой будет. А ты чего броник не надел, Чапаев?
— Я не на службе… в отгулах я, — стараясь не дышать глубоко, сказал я.
— Вот дурак! — искренне вдруг рассмеялся Бес.
— Ага! — засмеялся и я, поддержав мнение своего соперника по взрослой игре «в догонялки».
Пора было подниматься. Попытался опереться левой рукой о пол. Ладонь попала во что-то тёплое и мокрое. «Кровь», — догадался я. Селезёнка «не крякала», значит, пуля дырку не сделала, а, раздробив ребро, полетела себе дальше. «Нужно встать и взять этого урода», — уговаривал себя я. Но тут же мозг предложил другой вариант: «Нужно встать и грохнуть этого.»
* * *
Пробежав ещё метров сто пятьдесят, Дроздов почувствовал, как потянуло сквознячком. На всякий случай вытащил из кобуры свой пистолет и снял его с предохранителя. Догонялки подходили к логическому завершению. Вскоре Иван услышал где-то впереди громкие удары и скрежет металла о металл. Сбавив темп, Иван перешёл на быстрый шаг и уже вскоре за очередным поворотом увидел тусклый свет, и на его фоне человеческий силуэт. Человек делал два-три шага назад, разбегался и с силой бил ногой по закрытой на висячий замок решётке. Иван понял, что решётка закрывает выход из бомбоубежища. Прижавшись к шершавой стенке, Дрозд крикнул Вадику:
— Приплыли? А, бандос? Давай мордой в пол…
Вадик дёрнулся, тяжело дыша, направил в сторону услышанного голоса пистолет, но тут же опустил его. Потом отошёл от решётки метра на три, задержал дыхание, прицелился в замок и выстрелил. Промазал. Пуля попала в арматурный прут и, с визгом отскочив от него, рикошетом улетела на волю.
— Восемь. — громко сказал Дрозд.
— Что ты там всё считаешь, мент? — тяжело дыша, спросил Вадик
— Я говорю: восьмая пуля из твоего магазина. Последняя, — повысил голос Иван, продолжая медленно приближаться к Вадику.
— Математику любишь? — спросил Вадик, нервно хлопая себя по карманам.
— Перезарядиться не успеешь, бандос, я тебя вижу, — предупредил Дрозд, целясь тому в голову и выходя на освещённый участок тоннеля.
— Чёртова решётка! — нервно рассмеялся Вадик. — Только сейчас вспомнил, что сам приказал повесить на неё замок.
— На колени, бандос, — спокойно приказал Иван.
— Я не по тем делам, мусор, — зло ответил Вадик. — О, да ты одноглазый! Бандитская пуля?
И тут Иван увидел, как в правой руке Вадика что-то тускло блеснуло. Нож? Нет, это был не нож.
— Кастет? — коротко спросил Дрозд, меняясь в лице, — Это ты мальчишку… когда девочку выкрали?
— Не он первый, не он последний! — зло рассмеялся Вадик, становясь в стойку.
— Это меняет дело, — серьёзно ответил Иван.
Не спеша, поставив свой «ПМ» на предохранитель, Иван снял с себя сбрую, не спеша вложил в кобуру табельный и, завернув всё это в истерзанный пиджак, аккуратно положил на пол. Потом, сорвав с больного глаза повязку и с ненавистью посмотрев на Вадика, поставил того в известность:
— Этот мальчишка — сын моего друга. Ты, бандос, на тот свет пятнадцатилетнего пацана чуть не отправил. А сейчас я сломаю тебе всё… кроме ног, чтобы на себе не тащить, и шеи, чтобы блеять мог, козлина безрогая.
