* * *
Стараясь прижимать левый локоть к кровоточащей ране, я, опираясь на подножку погрузчика, попытался подняться. Сильный удар между лопаток потряс меня. Пистолет отлетел в сторону, а я, ударившись лбом о стойку ржавого манипулятора, рухнул опять на землю. Сознание не потерял. Ударом ноги Бес перевернул меня на спину и, наступив на запястье правой руки, наклонился и участливо спросил:
— А теперь как тебе, Чапаев? Я тебе предлагал… останься, полежи. В мои планы не входило мента валить. Думаешь, кинул меня? Я Костяна из любой «красной» зоны вытащу. А тебя на подвиги потянуло. Что там? Грохнули твою шалаву, и ты мстить побежал? Скучно тебе тут одному жить? Ну, так отправляйся вслед за ней! — яростно орал мне прямо в лицо Бес, перезаряжая новую обойму.
— Ну, ты тварь. — процедил я, притягивая его к себе за галстук и подсовывая под его бронежилет свой армейский нож.
— Й-я-я-я-а-а-а! — разрезал тишину пустого склада истошный пронзительный крик то ли Маугли, то ли разъярённой пантеры, защищающей своё жизненное пространство.
Я успел зафиксировать в своей памяти только молнией промчавшееся надо мной красно-белое, как мне показалось, небесное тело. Позже я понял, что это тело принадлежало ангелу. Эта «молния» попала ногой в основание черепа Бессонову Андрею Ивановичу. У бизнесмена резко дёрнулась голова, зрачки глаз закатились, колени безвольно задрожали, и он медленно завалился на бок, привалив меня своим туловищем.
— Вот всегда хотела это сделать, — сказал вдруг ангел злым голосом Ксюши, поднимаясь на ноги.
— Ксюх, а как ты? — изумлённо спросил я, пытаясь освободиться из-под нокаутированного Беса, и подняться.
— Андрюш, ты забыл? Я чемпионка Московской области…
— Я помню, помню… по тхэквандо. Но я не о том. Как ты тут оказалась?
— Так, а я за тобой побежала. Пряталась, думала, ты ругаться будешь. А потом смотрю: Бес туфли снял и к тебе сзади подкрадывается. Он же хитрый, я тебя предупреждала. Ну, думаю, пора! — подставляя своё плечо под мою правую руку, ответила Ксюха.
— Понял. Вовремя. Ксюш, поищи вон там мой ствол, — попросил я, незаметно пряча нож, приготовленный для Беса.
А когда Ксюша полезла под стеллажи искать мой «ПМ», я подошёл к Бесу. Он уже начал отходить от удара своей бывшей лучшей ученицы, что-то мычал и тряс головой, не понимая, откуда прилетело. Я подобрал его пистолет с полной обоймой и направил ствол на него. Ещё не совсем придя в себя, он почему-то сразу понял, что сейчас его будут убивать, и замычал что-то нечленораздельное. Но потом, собравшись, пытаясь сфокусировать на мне взгляд, визгливо крикнул:
— Что лично я тебе сделал, Чапаев? За что?
— Говоришь, кевларовый? Второй класс защиты? — вспомнил я информацию о бронежелете, а потом, понизив голос, произнёс приговор. — Ты угрожал моей семье, тварь!
Я передёрнул затвор пистолета Беса и один за другим выпустил в него все восемь патронов из магазина. Почти в упор. В «натовский» кевларовый бронежелет 2-го класса защиты. От психологического, а может быть, и от болевого шока бизнесмен Бессонов потерял сознание.
— Ты убил его, Чапаев? — тихо спросила, взяв меня за руку, стоящая рядом со мной Ксюша, протягивая улетевший под стеллажи мой табельный «ПМ».
— Ну, что ты. Он же считал себя авторитетом, а на зоне ни разу не сидел. А мы исправим это недоразумение, — прижимая к себе Ксюшу, ответил я. — Сейчас за дочкой поедем.
По стенам склада запрыгали «зайчики» от мощных фонарей. Услышав стрельбу, к нам уже бежали бойцы из отряда Степана Тюрина.
— Андрюш… — тихо шепнула Ксюша, следуя моему примеру и ложась на пол лицом вниз.
— А…
— А ты теперь совсем мой. Учти.
— Ладно…
* * *
В самой освещённой части площади перед административным корпусом стояли два чёрных микроавтобуса с затонированными стёклами, две машины скорой помощи и полицейский УАЗик. Народу было достаточно много. Спецы в чёрных масках на лицах с тремя известными всей стране буквами на спинах комбинезонов (ФСБ, если кто не понял) сортировали, как им было нужно, задержанных. Местные полицейские, прискакавшие на звуки выстрелов, пока вели себя скромно и стояли в стороне. Суетились только медики, одетые в голубого цвета униформу. Они бегали от раненого к раненому, кого-то куда-то тащили, несли, перевязывали. Просили, чтобы им помогли. И им, конечно… никто не помогал.
Я с голым торсом лежал на правом боку на каталке скорой помощи и слушал двух умных мужчин. Одновременно. Пожилой дяденька врач монотонно вещал:
— Вам категорически нельзя было двигаться после ранения. А вы с полкилометра чуть ли не рысью бежали. Это я вам, как бывший военный врач, говорю. Пуля раздробила, по крайней мере третье и травмировала четвёртое ребро. Я вам и без рентгена диагноз скажу. А что это значит, молодой человек? — с пристрастием спрашивал врач, обрабатывая мою рану. — А я вам расскажу. Сколы костной ткани могут повредить плевру, что может вызвать проблему с дыханием. При травмировании рёберных костей может нарушиться герметичность лёгких. А вы как думали, голубчик?
Рядом с ним, но по другую сторону каталки, не обращая внимания на лекцию врача, со мной пытался разговаривать капитан федеральной службы безопасности Тюрин:
— Нет, Андрей! Ну, вот скажи мне, кому я три часа назад сказал, чтобы вы нас ждали и не совались никуда? Кому, Чапаев? Я поднимаю по тревоге дежурную смену, врубаю сирену и несусь сюда через всю Москву, а тут два умника из уголовного розыска устроили такую себе небольшую войнушку по собственной инициативе. Причём один из них пребывает в краткосрочном отпуске, а второй на больничном. Что мне в отчёте писать, Чапаев? Да меня за это. Знаешь.
— Стёп, я тебя назад возьму. Честно… — пытался успокоить я фээсбэшного капитана.
В машине скорой помощи на откидном сидении сидела закутанная в байковое одеяло моя Ксюша и внимательно слушала обоих мужчин. Пожилой доктор дал ей глотнуть коньяку из своей фляжки, и она немного успокоилась.
— Издеваешься? — перешёл на громкий шёпот Тюрин. — Две скорые и труповозка уже уехали, другие две скорые загружаются, автозак на подходе, следственная бригада и ещё две неотложки к нам уже выехали. И это всё вы, Андрюша! Вы что тут устроили? Я даже не могу себе представить, что было в Ярославле, мать вашу! И представлять не хочу. Даже не рассказывай! — психовал Стёпа.
— Стёпа, я защищал свою семью, — тихо ответил я, стараясь глубоко не дышать, как рекомендовал доктор. — С остальным поступай, как знаешь.
— Тебе не холодно, милый? — нежным голосом спросила Ксюша, накрывая мои плечи одеялом и, становясь между мной и Тюриным. — Больно, наверное, разговаривать?
— Спасибо, Ксюш. Извини, друг. Мы не хотели тебя подставлять, — попробовал извиниться я перед Степаном.
— Да пошёл ты, Андрюша! Правда, больно? — смягчив тон, спросил капитан Тюрин. Но было поздно.
