В действительности оказывается, что коэффициент предохранения изменяется по совершенно другому закону. В исходной своей точке он очень часто уступает место обратному коэффициенту, т. е. усилению случаев самоубийства. Очень молодые супруги более склонны к самоубийству, нежели холостые люди. Этого бы не могло быть, если бы они от рождения в самих себе заключали условия, предохраняющие от самоубийства. Затем максимум различия наступает почти сразу. Начиная с того момента, когда привилегированное положение женатых начинает обнаруживаться (между 20–25 годами), коэффициент уже достигает цифры, выше которой он впоследствии не поднимается. В этот период мы имеем 148 000 женатых на 1 430 000 холостых и 626 000 замужних на 1 049 000 девушек (круглые числа). Таким образом, здесь холостые и девицы заключают в своих рядах наибольшую часть того избранного населения, которое якобы в силу своих природных качеств призвано впоследствии образовать аристократию супружеских пар. Поэтому разница между этими двумя классами по отношению к самоубийству должна бы быть очень небольшая. На самом же деле уклонение уже довольно значительно. Точно так же в следующем возрасте, между 25–30 годами, имеется более 1 000 000 холостых из числа тех 2 000 000, которые в ближайшем периоде, между 30–40 годами, вступят в брак. И группа холостых, несмотря на то что насчитывает их в своих рядах, не только ничего не выигрывает, но именно в этом периоде дает особенно сильно чувствовать свои отрицательные качества. Ни в каком другом возрасте не достигает такой значительной величины разница между женатыми и холостыми в смысле наклонности их к самоубийству. Напротив, между 30–40 годами, когда разделение на две группы окончательно завершилось и класс супругов почти заполнил все свои кадры, коэффициент предохранения, вместо того чтобы достичь своего апогея и обозначить таким образом тот факт, что супружеский подбор дошел до своего предела, внезапно и резко падает: для мужчин с 3,20 он спускается до 2,77, для женщин мы имеем еще более резкое понижение – от 2,22 до 1,53, т. е. на 32 %.
С другой стороны, этот подбор, каким бы способом он ни совершался, должен производиться одинаково как среди юношей, так и среди девушек, потому что жены не подбираются иным путем, чем мужья. Если моральное превосходство людей, состоящих в браке, есть следствие подбора, то оно должно в равной степени отзываться на обоих полах и то же самое должно наблюдаться и в области предохранения от самоубийства. В действительности же во Франции преимущества мужей по сравнению с холостяками выше, чем преимущества жен по сравнению с девицами. Для первых коэффициент предохранения подымается до 3,20, только в одном случае спускается ниже 2,04 и большею частью колеблется около 2,80; для жен максимум не превышает 2,22 (в лучшем случае 2,39), а минимум даже ниже единицы (0,98). Поэтому можно считать, что во Франции замужняя женщина ближе всего находится к мужчине в смысле наклонности к самоубийству.
Итак, в каждом возрасте доля женщин в самоубийствах лиц, состоящих в браке, значительно выше, чем доля девушек в числе самоубийств, совершенных безбрачными. Конечно, это вовсе не значит, чтобы замужняя женщина была сильнее наклонна к самоубийству, нежели девушка; это значит лишь, что если женщине удалось выйти замуж, то она в смысле предохранения от самоубийства выигрывает меньше, чем ее супруг. Но если предохранение до такой степени неодинаково, то, очевидно, семейная жизнь различным образом влияет на моральный характер обоих полов. Решительное доказательство того, что эта неравномерность не имеет другого источника, мы видим в том, что указанная разность рождается и растет под влиянием семьи. В самом деле, в своей отправной точке коэффициент предохранения почти одинаков для обоих полов (2,93 или 2– с одной стороны и 2,40 – с другой). Затем мало-помалу разница выступает яснее: сначала потому, что коэффициент у замужних женщин достигает своего максимума медленнее, чем у женатых мужчин, а затем потому, что он падает быстрее и на большую величину. Если коэффициент меняется по мере того, как влияние семьи приобретает известную длительность, то это значит, что он находится от нее в прямой зависимости.
Еще более убедительным является то обстоятельство, что положение обоих полов по отношению к предохранению от самоубийства, которым пользуются люди, состоящие в браке, в различных странах неодинаково. В великом герцогстве Ольденбургском в наиболее благоприятном и защищенном положении оказываются не мужчины, а женщины, и в дальнейшем мы найдем и другие случаи такого отклонения. Между тем в общем и целом брачный подбор всюду совершается одинаковым образом. Невозможно, следовательно, допустить, чтобы он был существенным фактором того преимущества, которым пользуются женатые люди по отношению к самоубийству, ибо иначе было бы необъяснимо, почему этот подбор производит в различных странах различные результаты. Напротив, вполне возможно, что семья в двух различных странах сложилась таким образом, что она различно действует на оба пола; поэтому в самом строении семейной группы должно искать главную причину интересующего нас явления.
Как бы ни был интересен этот результат, но раньше всего надо совершенно точно определить его, потому что домашняя среда слагается из самых различных элементов. Для каждого супруга семья состоит из 1) другого супруга и 2) из детей. Первому или второму из этих элементов принадлежит благотворное влияние на наклонность к самоубийству? Говоря другими словами, семья состоит из 2 различных союзов: с одной стороны, мы имеем супружескую пару, а с другой – семейную группу в собственном смысле этого слова. Эти два образования имеют различную природу и различное происхождение и потому не могут, по всей вероятности, производить одинаковых результатов. Один союз учреждается путем соглашения и выбора, другой есть явление природы, кровное родство: первый соединяет собою двух представителей одного и того же поколения, другой соединяет предыдущее поколение с последующим; второй союз так же древен, как и само человечество, первый же принял организованную форму в относительно позднюю эпоху. Если эти два образования до такой степени разнятся между собою, то a priori уже нельзя быть уверенным в том, чтобы они оба способствовали существованию интересующего нас явления. Во всяком случае, если и то, и другое оказывает свое влияние, то не одинаковым образом и, по всей вероятности, не в одинаковой мере. Поэтому чрезвычайно важно разобраться в том, участвуют ли в данном случае оба элемента семьи, и если да, то какова доля каждого из них.
Мы имеем доказательство того, что брак оказывает незначительное влияние на коэффициент предохранения от самоубийства; в самом деле, величина наклонности к браку мало изменялась с начала XIX в., тогда как предрасположение к самоубийству стало втрое сильнее. В 1821–1830 гг. на 1000 жителей приходилось 7,8 годовых браков; в 1831–1850 гг. – 8; в 1851–1860 гг. – 7,9; в 1861–1870 гг. – 7,8; в 1871–1880 гг. – 8. За этот же период времени процент самоубийств на 1 млн жителей с 54 поднялся до 180. С 1880 по 1888 г. наклонность к браку несколько понизилась (стала 7,4 вместо 8), но это понижение не стоит ни в какой связи с громадным повышением числа самоубийств, которое за период 1880–1887 гг. поднялось на 16 %.
Кроме того, за период 1865–1868 гг. средняя наклонность к браку во Франции (7,7) почти равняется по своей величине соответственным цифрам в Дании (7,8) и Италии (7,6), хотя эти страны колоссально разнятся между собою в смысле числа самоубийств.
