– Мерси…
Под подошвами её туфель так хрустела обвалившаяся штукатурка, грязь и обломки кирпичей, что она чудом услышала его. Увидеть его оказалось ещё сложнее: в пыли, клубившейся в воздухе, и при отсутствии окон невозможно было что-либо разглядеть.
– Мерси, я здесь, с другой стороны…
Он лежал в нескольких шагах правее её под скатом крыши, полузаваленный обломками дряхлой мебели.
– Боже милосердный! – Девушка принялась разгребать обломки, загнала себе под ногти пару заноз и немедленно громко чертыхнулась. – Вы тяжело ранены?
Теперь она разглядела его лицо, припудренное извёсткой. Из раны у корней волос по лбу струилась кровь.
– Ничего страшного… – Седрик с трудом опёрся о кучу обломков. Выглядел он, мягко говоря, неубедительно. – Дальше я могу сам.
– Да уж я вижу, что можете.
– Следуйте за ним. Я справлюсь.
«За ним?»
– Вы узнали его? – спросила Мерси.
– Я не видел его лица. Но думаю, знаю, кто он.
Седрик просто был не в курсе. Мерси не сомневалась в своей правоте, она не могла ошибиться: вне всяких сомнений это была она, женщина под вуалью.
– Я не смогу сражаться с ним, – заметила она. – Без библиомантики.
– Тогда соберитесь с духом и делайте что должно.
– Нет.
– Эта проклятая лупа нужна нам!
– Она нужна вам! Она уже была у меня, и я рада, что отделалась от неё.
Из-под обломков мебели посыпались проклятия. Пыль мало-помалу оседала, и Мерси разглядела, что на ноги Седрику обрушились куски деревянной межкомнатной перегородки.
– Умоляю вас! – воскликнул Седрик. – Следуйте за ним и выясните, куда он направляется.
Мерси встала.
– Почему вы так уверены, что знаете, кто это?
– Мы только теряем время! – с негодованием воскликнул он.
– Так почему?
– Я уже рассказывал вам о человеке, на совести которого гибель целого убежища. Его имя Александр Абсолон. Он что-то вроде… вроде Немезиды, карающей лично меня. Мой заклятый враг. Во Франции я неоднократно одерживал над ним верх.
– Похоже, этого было недостаточно.
– Я знал, что он охотится за мной, но не думал, что он осмелится напасть на меня среди бела дня у всех на глазах. До сих пор он действовал деликатнее. – Седрик попытался высвободить ногу из-под обломков и без сил чертыхнулся.
– Почему он охотится за вами? Ведь должно быть наоборот?
– Это некрасивая история о взаимной мести, – объяснил Седрик. – Он считает, что на моей совести тоже много всякого. Кроме того, он виновен в смерти моего отца. Вы удовлетворены этим объяснением?
– Почему же тогда он не прикончил вас?
– О, он собирается поступить хитрее. Абсолон не хочет моей смерти, он лишь жаждет причинить мне как можно больше страданий.
– Он ренегат?
– Гораздо хуже. – Седрик потерял терпение. – Послушайте, мне необходимо знать, где он скрывается. И мне нужна Лупа истины!
Мерси снова с сомнением взглянула на его ноги.
– Вы уверены, что справитесь?
– Да. А теперь поспешите, чёрт возьми! Не нападайте на него. Проследите только, куда он направится.
С большой неохотой оставив Седрика на поле сражения, Мерси занялась поисками незнакомки (или незнакомца?) и всего в нескольких шагах обнаружила в пыли следы. Следы эти вели ещё к одной взломанной двери, за которой оказалась лестница на крышу.
Ступеньки заканчивались ровной площадкой, выстланной рубероидом, располагавшейся между обшарпанным корпусом для слуг и господским зданием с величественным фасадом. Ещё до того, как вылезти на крышу, Мерси поняла: её здесь ждут.
Женщина под вуалью неподвижно стояла на краю крыши, откуда открывалась панорама лондонских кровель и печных труб. Её чёрный плащ-пелерина был припылён, что придавало её фигуре сходство с каменной статуей. Лицо её скрывал низко надвинутый капюшон.
– Мерси, – произнесла она, – я надеялась, что ты придёшь одна.
– Вы его чуть не убили.
– Если бы я хотела убить его, он был бы уже мёртв.
По какой-то непостижимой причине Мерси всегда казалось, что под вуалью должна скрываться пожилая женщина. Однако той, чей голос звучал из-под капюшона, было не больше тридцати лет. Тогда, в суматохе, царившей два года назад в Лаймхаузе, она этого не осознала.
– Кто вы?
– Я здесь, чтобы предупредить тебя. Человек, лежащий сейчас там, внизу, служит Адамантовой академии. Это охотник за людьми.
– Я не ссорилась с Академией. Я не интересуюсь ею, а она – мной.
Руки женщины были скрыты под пелериной.
– Если когда-нибудь три рода узнают, кто ты на самом деле, они, несомненно, тобой заинтересуются.
Мерси шагнула ближе к незнакомке. Друг от друга их отделяло не менее пяти метров, но она ощущала её ауру так чётко, как если бы стояла рядом.
– Если вы знаете обо мне что-то, чего не знаю я сама, скажите же мне это!
– Держись подальше от Седрика де Астарака.
Нет, Седрик ей даже не нравился, но Мерси не собиралась выслушивать от совершенно чужого ей человека какие бы то ни было советы. Если бы женщина под вуалью высказала ей это внизу, на улице, Мерси бы просто отвернулась и ушла. Здесь же, над крышами, их встреча почему-то ощущалась как неизбежность. Странно.
– Ещё раз, – повторила Мерси. – Кто вы и какое вам дело до того, чем я занимаюсь?
Женщина под вуалью высвободила из-под пелерины правую руку, в которой оказалась Лупа истины. Она медленно приблизилась к Мерси.
– В Лаймхаузе я спасла тебе жизнь. Но ты недоверчива, и это неплохо. Возьми это как доказательство моих добрых намерений. Береги её и ни в коем случае не отдавай этому охотнику за ренегатами. Возможно, она тебе ещё пригодится.
Словно во сне, Мерси протянула руку за лупой. Женщина протягивала её рукояткой вперёд, нужно было только сжать пальцы. Но она колебалась.
– Вы не говорите мне, кто вы, но утверждаете, что хотите помочь мне. Ангелы-хранители мне не нужны.
– Ангел из меня уж точно никудышный.
Вуаль колыхнулась под порывом ветра, но единственным, что Мерси удалось разглядеть, был овал лица, смутно угадывавшийся за чернотой. Под вуалью незнакомка носила ещё и библиоматическую маску.
– Я больше не библиомантка, – произнесла Мерси, не отводя глаз от лупы.
– Если ты хочешь внушить себе, что библиомантику можно захлопнуть раз и навсегда, словно книгу, то ты ошибаешься.
– Но я ведь могу отказаться читать эту книгу.
